Шаровая молния 3 (СИ) - Гор Александр

К счастью, он ошибся: экс-Рыжова просто хотела его навестить «для поднятия настроения раненого». А у неё в комнате обнаружилась и забежавшая к той в гости Роза.

Судя по тому, с какой скоростью девчата смели купленный по дороге в коммерческом магазине «гостинец», они явно не шиковали. «Девчата»… У одной скоро живот начнёт подпирать нос, а вторая на фронте лишилась руки чуть ниже локтя… Хотя по возрасту, конечно, обе намного моложе Демьянова, даже в его нынешнем, молодом теле.

А посидели хорошо. Аркашка писал редко, но у него и его фронтовой концертной бригады всё было в порядке. На саму передовую их не очень пускали, а вот в медсанбатах, перед маршевыми батальонами и в частях второго эшелона выступали почти ежедневно. Встречали их очень тепло, многие песни, включая «эксклюзивные» (ну, те самые, что эстрадному ансамблю передал Демьянов), переписывали и потом пели самостоятельно красноармейцы. Жаловался на холода, на то, что солистам, зачастую выступающим на открытом воздухе, из-за этого очень трудно не потерять голос.

— Роза послезавтра уезжает к нему, — сообщила Клавдия, погладив живот. — А я… А мне их всех ждать.

Беременность сказалась на ней в лучшую сторону. Мало того, что лицо стало более женственным, так ещё и чуть подросла грудь, немного раздались бёдра. В общем, из угловатой «парнеобразной» девицы стала более похожей на женщину. Ей бы ещё побольше витаминов и вообще калорий. Но в этом будущей матери даже Демьянов помочь не в состоянии: сверх лимита продуктовых карточек этой «иждивенке» никаких продуктов «не светит». Ну, помимо отоваривания продаттестата Аркадия.

Засиделись так, что забыли про время, о котором напомнила принявшаяся барабанить в дверь комнаты вахтёрша общежития эвакуированной на восток консерватории.

— Ой, комендантский час же скоро! — встрепенулась Роза. — Опять последнюю пару кварталов придётся бежать, чтобы патруль не придрался.

— Не придётся бежать, — успокоил её Демьянов. — Я на машине, доброшу. И сам до дома успею доехать до начала комендантского часа. А разве ты не в общежитии живёшь?

— Меня же отчислили после ранения. Какой из меня музыкант без одной руки? Спасибо, знакомые, уехавшие в эвакуацию в Ульяновск, пустили покараулить их квартиру. Там же консьержкой и работаю. Работала, пока Аркаша не согласился меня снова в концертную бригаду взять.

Добрались удачно. И даже минут пять успели посидеть в машине у подъезда дома, где последние дни перед отъездом доживала Роза.

А вот когда она хлопнула дверцей, и Николай нажал на стартёр, «эмка» отказалась заводиться. Наотрез! Пропуска на езду по Москве в комендантский час у Демьянова не было, и он помчался поднимать боковины капота. Бесполезно! И даже если бросить машину здесь до утра, бегом до Маросейки за оставшиеся четверть часа не поспеть.

— Николай Николаевич, останьтесь у меня, — предложила девушка. — Ну, чтобы с патрулями не связываться.

— У меня же тёща с ума сойдёт, если я не вернусь. Она же всё никак не отойдёт после гибели дочери.

— У нас телефон в доме есть.

Так и поступил: Роза попросила у напарника, сурового мужчины лет шестидесяти пяти, разрешения для гостя на телефонный звонок, и Николай обрисовал Анастасии Кирилловне создавшуюся ситуацию.

— Консьерж позволил заночевать у него, — даже практически не соврал он.

В трёхкомнатной квартире, за которой «присматривала» бывшая студентка консерватории, уехавшие хозяева не повесили замок только на самую маленькую комнатку, где помещались лишь «полуторная» кровать, стол со стулом и комод. И пока Роза бегала «в места общего пользования», Демьянов даже присмотрел, как улечься на полу на шинели, чтобы спать, не скрючившись. И после возвращения «из похода по следам» «смотрительницы за квартирой» принялся расстилать шинель.

— А лечь со мной брезгуете? — резко прозвучал голос «воробушка», полусидящего под одеялом в ночной рубашке.

От неожиданности Демьянов даже уселся на стул.

— Ты понимаешь, что ты мне предлагаешь? Роза, я вдовец, у меня на руках маленькая дочь. Жениться на тебе мне не разрешат из-за того, что у тебя, как ты рассказывала, есть родственники за границей: моя служба связана с очень серьёзными государственными секретами. И я не хочу чувствовать себя подлецом из-за того, что наши отношения не могут иметь никакого продолжения. Не хочу быть героем присказки «поматросил и бросил».

— Не будет никакого продолжения отношений, — грустно опустила глаза девчонка. — Завтра мне уже будет нельзя, а послезавтра я уезжаю. На фронт, где всякое может случиться. И я не хочу умереть, не узнав, что это такое. Я хочу, чтобы у меня тоже была хотя бы одна ночь с мужчиной, а война всё спишет.

— Не смей говорить про смерть! — рыкнул Николай. — Ты вернёшься. Слышишь? Ты вернёшься живой и ещё станешь очень известной певицей.

Как же ему пришлось сдерживать собственное желание, чтобы эта крошечная девушка сумела почувствовать, насколько могут быть восхитительны постельные отношения мужчины и женщины. Чтобы этого не затмили испытанная боль и несколько капель крови, оставшихся к утру на простыне. А утром по дороге на службу (машина так и не завелась, и Николай собирался послать за ней механика) в его голове вертелись строчки из песни, которую будет исполнять фронтовикам Роза:

До свидания, девочки. Девочки,

Постарайтесь вернуться назад.

Фрагмент 7

13

«Война всё спишет». Господи, насколько быстро эта фраза получила широкое хождение! Нет, чтобы что-нибудь хорошее, а не оправдание делам, за которые потом кому-то станет стыдно. А кому-то так и не станет.

Хотя, конечно, было и такое, что списать было необходимо. Например, преступления, совершённые до неё, но искупленные кровью на фронте. Да зачем далеко ходить? Буквально через несколько дней после отъезда Розы куда-то на Юго-Западный фронт, где сейчас колесила концертная бригада Аркадия Шварца, Николаю пришлось столкнуться со старым знакомцем. И эта встреча вызвала очень даже неприятные воспоминания.

Проезжая по Кузнецкому мосту, почти напротив опустевшего здания наркомата иностранных дел (НКИД и в этой истории был эвакуирован в Куйбышев, а в здании обитала лишь немногочисленная оперативная группа из числа сотрудников) глаз Демьянова заметил в веренице пешеходов очень запомнившееся ему лицо. Быстро затормозив и выскочив из машины, он нагнал здоровенного мужчину и, расстегнув на всякий случай кобуру ТТ, потребовал:

— Гражданин, предъявите документы.

— А, это ты, краснопёрый, — неприязненно глянул на майора ГБ Вася Подольский, который вместе с родственником Федотом Маленьким когда-то пытался «отжать» у него комнату на Солянке. — Жив всё-таки… Не поднимай хипеж, чист я перед законом.

Ну, да, «чист». По дошедшим до Демьянова данным, Вася недолго погулял на воле после задержания Федота, и сейчас должен не ходить по Москве, а где-нибудь в Сибири или на Урале валить лес.

На сотрудника в форме ГУ ГБ, что-то захотевшего от разношёрстно одетого прохожего (армейская шапка-ушанка со следами снятой звёздочки, синяя потрёпанная телогрейка, галифе от красноармейской формы и валенки), тут же обратил внимание милиционер.

— Что здесь происходит? — козырнув и представившись, спросил постовой.

— Я знаю этого человека как уголовника с кличкой Вася Подольский, и по моим данным он должен сейчас находиться в местах лишения свободы, — объяснил Николай.

— Должен, да не обязан, — недовольно пробурчал Василий, протягивая какие-то бумаги сержанту.

— Так. Василий Евдокимович Клушин 1908 года рождения. Добровольно вступил в ряды Красной Армии после гибели конвоиров, сопровождавших заключённых на новое место отбывания заключения. Проявил в боях с немецко-фашистскими захватчиками мужество и героизм. Комиссован после тяжёлого ранения, кровью искупил вину за совершённые ранее преступления. Амнистирован по решению номер…

— Я говорил тебе, начальник, что чист я перед законом. Воевал я, пока ты тут, в тылу, штаны просиживал да девок щупал.