Проклятье, с*ка! 2 (CB) - Морале Антонио
— Мальчик… А ты забавный! — Она обернулась, удивлённо хмыкнула и изучающе посмотрела на меня. — Что ты пытался сделать со мной, Максим? Не сопротивляйся. Скажи! Мне можно верить…
Какой же у неё ласковый нежный голос, так и хочется рассказать всё и сделать ей приятное… Всё, лишь бы не расстраивать, лишь бы угодить своей Госпоже… Сука! Да что я творю?!
Дрожащей рукой достал нож из кармана, увидел на лице девушки снисходительную презрительную улыбку, и через секунду воткнул лезвие себе в глаз, едва не промазав в последний момент. Успел увидеть, как улыбка на её лице превратилась в растерянный, но всё ещё хищный оскал, словно у волчицы, упустившей сладенького съедобного зайчика, и моё сознание погасло. Выкуси, тварь!
Я крепко вцепился в руль байка и попытался успокоить колотящееся в груди сердце. Ксения крепко обхватывала меня руками за пояс, прижимаясь к моей спине своей нескромной грудью, и я даже спиной ощущал твёрдые возбуждённые сосочки девушки. До её дома еще три минуты езды…
Охренеть! Мой Дар на ней не сработал. Почему? Ещё и Силы вбухал в него… О чём это говорит? О том, что у неё есть какая-то устойчивость или защита от моего Проклятия, а может и не только от него. Да, что-то такое смутно помню из своих прошлых жизней — более слабый Одарённый не может вот так просто тягаться с более сильным… Но на этом мои познания оканчиваются.
Да и вообще, Сила, которая тратилась на обычных людей и Одарённых — это две разные величины. На Одарённых, вернее против Одарённых Силы требовалось на порядок больше, это я ещё тогда, в фургоне заметил. Там были слабые Одарённые, но и то, я спустил прорву Силы на Проклятье. А вот Ксения слабой не была однозначно... Сука!
А это значит, либо я слабак, либо моя новая знакомая очень далеко ушла вперёд в развитии своего Дара. Первый раз чувствую себя настолько слабым и бесполезным. Ощущения, если честно, не очень…
Мой байк тихонько ткнулся передним колесом в бордюр, я помог девушке слезть и встретился взглядом с её персиковыми глазами.
— Поднимешься? — беззаботно поинтересовалась Ксения. — На чашечку кофе.
Я молча помотал головой, вернул ногу на подножку, и тронулся с места.
— Не сегодня, Ксюш. Когда-нибудь в другой раз.
— Ксюша?! — девушка возмущённо открыла ротик и громко фыркнула мне спину, раздражённо развернулась и шагнула в арку своей парадной.
Я улыбнулся сам себе, наблюдая всё это в зеркало заднего вида, и погнал своего двухколёсного друга в сторону шестиполосной автострады…
Домой я вернулся поздно, выжатый как лимон. И даже поездка на большой скорости по ярким ночным городским улицам не принесла мне никакого облегчения. Хотя, обычно после этого мне всегда легчало. Слишком много всего произошло за один короткий день.
Припарковал байк на подземной парковке, поднялся в нашу с Олей новую квартиру, и окунулся в уютную домашнюю атмосферу — тихая музыка, лёгкий запах Олькиных духов, оранжевый свет ночника под потолком и шикарный вид из окна. Из меня словно вынули стержень — на плечи навалилась усталость, ноги сказали «на этом мы, пожалуй, всё, больше никуда не идём», захотелось молча упасть на манящую кровать и отключить все свои чувства. День был длинным…
— Привет, муж! — радостно улыбнулась мне моя законная жена. — Ужинать будешь?
— Не, спасибо, Оль. Устал…
Тёплый душ разморил меня ещё сильнее, и я выполз из ванной комнаты, мечтая только об одном — добраться до кровати и ни о чём больше не думать.
— Ты опять за своё, Оль? — равнодушно скользнул я взглядом по роскошной изящной фигурке моей подруги, облачённой в новенький голубой комплект белья. Кажется, я уже знаю наизусть все её трусики и бюстгальтеры, и этих раньше точно не видел. И это, кстати, ненормально!
— Макс…
— Давай потом, Оль? Если это не срочно. Устал как собака.
— Не срочно. — помотала головкой моя подруга. — Может, поешь? Я приготовила… Или сделать тебе чай с ромашкой? Расслабишься.
— Спасибо, Оль. Не нужно. — я упал мордой в прохладную подушку, сунул руки под неё, закрыл глаза и едва не застонал от наслаждения.
Через пару секунд с Олькиной половины кровати донеслось ворчание или недовольное сопение, тяжёлый вздох и шуршание одеялом. Ладно, завтра разберусь с ней.
Моей головы коснулась мягкая женская ладонь, заботливо погладила (если мне это не привиделось), и я провалился в сон. День, наконец, закончился…
— Соня, вставай!
Словно и не ложился…
С меня нагло и бесцеремонно стянули одеяло, а через секунду упругое женское тело приземлилось с разбега прямо мне на грудь, зажав меня между ног и разложив на лопатки, после чего грозно прошипело в лицо:
— Макс! Мы уже опаздываем! Давай вставай!
— Раньше нельзя было разбудить? — проворчал я, выскальзывая из захвата и скидывая с себя эту чертовку. — И перестань уже прыгать на меня каждое утро в таком виде. Это не есть прилично!
— А я и будила! — Олька завалилась на свою половину, раскинула руки в стороны, потянулась на кровати и каким-то ехидным голосом пробормотала: — А ты всё «Ну пожалуйста, Оленька! Дай мне пять минуточек…». И так уже целый час.
— Да? — удивился я, спрыгивая с кровати и направляясь в сторону ванной. — Я и не помню…
До Управления мы домчались минуты за три. Распрощались на первом этаже, как всегда, и разошлись по разным кабинетам. Нужно будет к ним в гости, кстати, сходить. А то последнее время всё некогда…
— Что там по нашему делу из переулка? — в первую очередь, неожиданно даже для себя самого, поинтересовался я, едва вошёл в наш кабинет.
— Да все хорошо. — откликнулся Ломов. — И тебе, кстати, доброе утро, Максим! Белошеев взял подозреваемого вчера вечером, тот сознался в изнасиловании и убийстве. Осталось только протоколы заполнить и дело закрыто.
— Точно, простите. Доброе утро, господа наставники! — опомнился я, изобразил поклон, подтрунивая над старичками, и занял своё рабочее место. — Изнасилование? А там разве не по обоюдному согласию было?
— Эксперты после тщательного осмотра пришли к другому вводу. — Пожал плечами Сычёв.
— Ясно. А кто подозреваемый?
— Знакомый жертвы с работы. Как всегда — человек из ближнего круга. Ничего не меняется, преступники не умнеют. — хмыкнул Ломов.
— А нам так даже проще. — поддержал коллегу Сычёв.
— Это да.
— Вы уверены? — нахмурился я, восстанавливая в памяти место преступления и всё, что помнил по этому делу.
— В чём?
— Что именно он преступник? Там же вроде серия была?
— Откуда такая информация? — Ломов с прищуром посмотрел в мою сторону.
— Птичка нашептала… — не стал я раскрывать свои источники. — Дело именно поэтому и передали Белошееву, у него было что-то похожее.
— Птичка… — задумчиво нахмурился Ломов. — Не с розовым чубом птичка, случайно? Ох и доиграешься ты, Максим. Белошеев суровый мужик!
— Да не было у нас ничего. Просто вчера вечером подвёз её до дома, высадил и укатил в закат. Честно! — добавил в конце, видя недоверие в глазах Сергеича.
— Вот бляха! — выругался Сычёв, порылся в кармане, достал красную смятую купюру в десять рублей, разгладил её на столе с любовью и грустью, и протянул счастливому Ломову.
— Значит, не серия. — Довольно улыбнулся толстяк, отвечая на мой вопрос и пряча десятку в свой кошелёк. — Не забивай себе голову, Макс. У тебя ещё этих дел знаешь сколько будет!
— Странно всё это. — упрямо пробормотал я. — Зачем они к нам в переулок притащились? Зачем занимались там сексом? Это первый раз у них, или были приводы за нарушение общественного порядка? И почему он её убил? Ревность, случайность в порыве страсти, месть? Странно…
— Вот. А стажёр наш зрит в корень. — Ломов поднял указательный палец вверх и с вызовом посмотрел на недовольного Макарыча. — А ты говорил, толку с него не будет…
— Э! Что значит, толку с меня не будет? — почти не наигранно возмутился я.
