Игорь Уваров - Древняя книга. Преображение уже началось
– Ах, не натворил? – Лат взмахнул своей горячей рукой, – можешь валить вслед за этим.
Самовлюблённый Коплант напряжённо встал, взял Реудата за плечо и скомандовал:
– Уходим.
Суписта, убиравшая разлитый сок, остановила их:
– Ну, что вы, в самом деле? Подождите, он угомонится.
– Не я, между прочим, устраивал этот гомон, а если он сел за стол, пусть не будет свиньёй, – кипел Лат.
– Ну, всё, Лат, не бери всё это близко к сердцу, – говорила добрая Суписта.
– Тебе их жалко, так никто же не держит, вперёд за ними, – продолжал тупить Лат, – кто-то ещё уже наелся?
– Ты заходишь слишком далеко, братец, – наконец, выступил Стенат, – а срывать непонятно откуда взявшуюся злость на Суписте и братьях, я не позволю, прекрати портить всем настроение.
– Слушай, ты можешь проваливать тоже, – слегка остудившись, говорил Лат.
Стенат без лишних слов обратился к Суписте:
– Ну, что уходим, сестрёнка?
Отвечал Дувмат:
– Никто, никуда не пойдёт, Лат сядь и успокойся. Мы продолжим трапезу все вместе. Бажида, позови своих братьев.
– Так, да? Тогда я уйду и поем после, – прокипел Лат.
– Как хочешь? – говорил ему Дувмат.
Исковерканная прелюдия обеда на обед особо не повлияла, только не для Лата. Он мрачный сидел в своей комнате и всех потихоньку ненавидел. Но постепенно гнев уходил. Челоба принесла ему тарелку вкусностей, и он, ворча, смёл всё содержимое.
Якобы обиженный Лат утром пошёл ко дворцу, спросить о работе. На плантации его, конечно, никто отправлять не собирался, этого бы не позволил Гердаш, величаемый здесь Ёсфотом.
– Эй, банщик, – обратился Баши к банщику, – тебе пора седые волосы расчёсывать, сидя на завалинке.
С этими словами Лат был назначен новым банщиком, причём личным банщиком фараона.
– Огромное спасибо, вам, господин Баши, – благодарил Лат.
Радостный, забыв вчерашний обед, Лат возвращался домой, теперь он каждый день сможет обеспечивать семью съестным.
Последний год оказался очень тяжёлым в жизни Лата. Он и до этого был не очень выдержанным, а после голодного года, в который умер его десятилетний сын Павон; после улиц захламлённых истощёнными трупами знакомых; после тяжёлой болезни Челобы, жены его, которая только сейчас начала поправляться – его нервы крайне расшатались. У него был ещё старший сын – Гронко, с которым у Лата были очень натянутые отношения. Что-то постоянно не нравилось Лату в сыне. Он придирался к нему, и даже Челоба не могла ничего поделать.
Сейчас Лат пришёл домой, нашедший неплохую работу. Он похлопал по плечу сына, поцеловал жену и сел отдыхать. Сыну больше ничего и не было нужно, чтобы запылать счастьем. Он крутился возле отца и выполнял любые его просьбы. Эту непрочную идиллию испортил Коплант. Он проходил мимо комнаты, где, развалившись на стуле, отдыхал Лат.
– Коплант, – окликнул его Лат, – подай, пожалуйста, стакан с соком, пить хочу.
– Сам встань и возьми, – огрызнулся Коплант.
– Ты забылся? Я твой старший брат, – горячился Лат.
Коплант, что-то пробурчав, наверное, обидное, ушёл в свою комнату. Но неожиданно раздался голос семнадцатилетнего Гронко, отличавшегося хорошим слухом:
– Эй, ты не груби моему отцу.
Теперь уже Коплант был разъярён.
– Что?! Сотри молоко с губ, недоносок.
– Это ты кому там бормочешь? – съязвил Гронко.
– По тебе плачет ремень, щенок, – Коплант шёл на Гронко с верёвкой в руках, – сейчас он перестанет плакать.
Гронко схватил Копланта за руку, держащую верёвку, и сказал:
– Как ты узнал, что он плачет?
Тогда Коплант понял, что он уже не сможет справиться с Гронко. С каждым днём обстановка в доме становилась всё более невыносимой, пока Лат не решил, что его семье пора подыскать новое жильё. Так, первым дом Дувмата покинул старший сын со своей женой Челобой и сыном. Вскоре все дети Дувмата разбегутся, и старик останется тосковать в одиночку. Коплант с Реудатом найдут себе жильё вблизи фараонова дворца, так как станут работать на него, Бажиду Ёсфот заберёт к себе во дворец для некоего обучения. А остальные незаметно по очереди покинут свою большую первую семью.
Отношения Лата с сыном после того инцидента стали очень хорошими. Гронко заметно вырос в глазах отца. А Лат в глазах сына был и без того непререкаемым авторитетом. Лат, бывало, срывал зло на домашних, на Челобу, но терпеливая Челоба старалась не обращать на это внимания. Жизнь шла своим чередом. И, вот, в их доме, спустя пять лет, появился тот самый банщик Кустантэ, которого сменил Лат. Он просил и умолял, чтобы ему вернули, то есть уступили, рабочее место.
– Мне это очень необходимо, – уверял он.
Но Лата не было дома, а все эти напрасные уговоры Челобы были сродни воды в решете. Ужасные рассказы о том, что родные дети Кустантэ гонят его, якобы бездельника, из дома: пусть не живёт на чужих харчах, – сильно тронули Челобу. Она даже поговорила об этом с мужем, когда тот вернулся с работы. Вскоре вновь появился бывший банщик, и теперь он уже рассказывал о своей невыносимой жизни Лату. Лат, несмотря на его жёсткость, был порядочным человеком. Он вошёл в положение Кустантэ и обещал подумать. Только Гронко, который дважды слышал один и тот же заученный монолог о никудышной жизни в исполнении Кустантэ, не верил ему.
– Отец, – говорил Гронко, – верь не словам, верь мыслям, их ты можешь прочитать только в его глазах. Даже плачущие глаза могут лгать.
Лат удивился. Таких здравомысленных слов от своего сына ему ещё не приходилось слышать. «Как же он вырос!» – думал Лат и радовался. Откуда, решите вы, Гронко почерпнул эти идеи? Он был очень мыслящим человеком, его мысль работала с большей скоростью, чем у большинства его сверстников. Впоследствии он станет знаменитым мудрецом, но рассказы о нём сохранит лишь Великая Летопись.
Лат решил сам найти этого бывшего банщика и снова поговорить с ним. Он шёл в район, где предположительно жил Кустантэ и обдумывал, что сказать этому жалкому старику. У прохожего он поинтересовался:
– Подскажите, пожалуйста, где здесь живёт Кустантэ, бывший банщик фараона, и его семья.
– Да, вон дом ополоумевшего деда, – отвечал прохожий, – только нет у него никакой семьи, и никогда не было. Если только мы об одном и том же человеке говорим?
– Не знаю, спасибо, – небрежно ответил Лат и пошёл в дом, на который указал прохожий.
Мысли Лата уже перепутались. Он не знал, что думать. Нет семьи, означало, что нет детей, которые выгнали бы его из дома за иждивенничество. С твёрдым решением всё выяснить Лат стучал в дверь Кустантэ. Дверь открыл не ожидавший ничего подобного бывший банщик и сразу, не дав времени Лату на расспросы, начал гнуть свою линию:
– Я – лучший банщик. Когда натираешь мылом спину фараона, как приятно оно скользит по коже, оставляя пенный след. И ты знаешь, что главное – не уронить его. Мыло очень хорошо прячется в воде. Пока оно в руках, оно послушно, но в воде даже рыба более покладиста.
Слушая этот бред, Лат сердился.
– А полотенце, – продолжал Кустантэ, – оно собирает в себя все капельки, зацепившиеся за тело, но необходимо смахнуть все. Он чистый, фараон чист. Пусть он убивал, пытал и казнил, но банщик смоет эту грязь с него исповедальной водой и очистит. И чистенький фараон.
– Я не хочу этого больше слышать, – перебил его Лат, – ваша ложь не принесла вам пользы, я остаюсь на своём месте.
– Нет, вы не понимаете, – полз старик Кустантэ за Латом, – никто не вправе мыть фараона, никто не умеет этого делать. Пять долгих лет я сидел здесь, думая, что я плох. Я тренировался. Но теперь мне ясно, что фараона мыть дозволено только мне. У меня есть этот дар. Кусок грязи, фу, я аккуратно смахиваю его, потом натираю спину и смываю влагой.
– Я ухожу, – объявил Лат.
– Ты не уходишь, послушай, – уже плохо контролируя себя, Кустантэ цеплялся за полы Латова халата, – ты не банщик, ты плохо умылся, ты вообще хоть что-нибудь умеешь делать.
Лат стал отцеплять этого липучку от себя, но Кустантэ так схватился, что порвал халат. Лат злился. Вот, он отцепил прирождённого банщика, но тот изловчился и укусил Лата. Приступ гнева овладел старшим сыном Дувмата. Он схватил Кустантэ и отшвырнул в сторону. Теперь тот затих. Испуганный Лат подбежал к нему. Неподвижный старик смотрел стеклянными глазами в потолок. «Зачем я кинул эти косточки, вообще? Он же слабый, он бы ничего не смог мне сделать и без этого. Этот гнев, он владеет мной. Бог, освободи меня от него», – думал Лат. Тогда он дал себе зарок, не волноваться по пустякам, лишь бы старик выжил. Кустантэ всё лежал без движения. И вдруг потянулся руками к горлу Лата.
– Я, не ты, я – банщик, величайший на земле, – вопил он.
Лат благодарил небеса за то, что старик остался жив, он даже не слушал его слов.
