Юрий Корчевский - Боярская честь. «Обоерукий»
Кровавые драмы усугубляли некоторые деятели, которые, используя авторитет известных нестяжателей, стремились контролировать крупную церковную собственность. Одним из ярких представителей был Вассиан Косой, в миру – князь Василий Патрикеев, коего государь недавно помиловал и вернул из ссылки. Вот он и его соратники и плели интриги. Впрочем, меня эти игры не касались – как казалось мне.
А вот поди ж ты, коснулись…
Я шел по пустынному двору. После вечерней молитвы монахи отошли ко сну. Вошел в жилой корпус, по коридору повернул направо. Куда теперь? Здесь было несколько дверей. Иона говорил, что келья настоятеля направо, это так. Но! Почему ценности должны быть обязательно в келье? Скорее всего, они могут находиться в каком-то служебном помещении, скажем, в кабинете настоятеля.
Помедлив немного, я свернул влево, прошел по причудливо изгибающемуся коридору и уперся в деревянную резную дверь. Подергал за ручку, убедился, что дверь заперта. Ломать? Шума много будет. А если попробовать проникнуть через окна? Надо посмотреть, нет ли на них решеток с внешней стороны?
Я шел по коридору назад, считая шаги. Вышел во двор, свернул направо и отсчитал те же тридцать два шага. Должны быть эти окна – два, а может, и три. Это в кельях по одному окну. Кабинет же много больше.
И здесь меня ждала неудача – окна прикрывали решетки из толстого кованого железа. В конце концов, чего я создаю себе трудности? Я просто прошел сквозь стену между окнами.
Я планомерно начал осматривать кабинет, досадуя, что не спросил у Ионы, в чем перевозились риза и навершие – в сундучке или кожаном мешке? Я открывал шкафчики, даже под стол залез – ничего похожего. Ладно, навершие не такое и большое – но риза?
И тут мне припомнился Печерский монастырь, когда настоятель Кирилл, чтобы достать деньги, открыл потайную дверцу. Может быть, и здесь надо поискать нечто подобное? Я обшарил руками одну стену, другую – ничего похожего.
Третью же стену прикрывала тяжелая ткань с вытканными на ней библейскими сюжетами. И только я поднял ее, как увидел эту дверцу. Замочной скважины не было, стало быть – есть потайной механизм. Я начал дергать, крутить, тянуть за все мало-мальские выступы, до чего дотягивалась рука. Случайно я локтем задел выступ креста на стене, у дверцы что-то щелкнуло, и она приоткрылась. Темнота полнейшая. По-моему, на столе я видел свечу в подсвечнике. Точно, вот она.
Я зажег свечу от лампады и вошел в потайную комнату. Это было небольшое узкое помещение – два на три метра, совершенно без окон, что меня успокоило – по крайней мере, со двора не увидят свет свечи.
Расшитая золотом риза висела на плечиках, на подставке стоял сундучок. Я откинул крышку. Мать моя! Давно я не видывал такой красоты. Навершие матово светилось полированным золотом, и падающий скудный свет свечи бросал на стены разноцветные лучики от крупных самоцветов. А еще на стеллаже лежали небольшие кожаные мешочки с монетами. Я поколебался – не прихватить ли парочку? Ведь наверняка от отца Саввы я не получу ничего, но – устоял перед соблазном. Свернув ризу, я уложил ее рядом с навершием в сундучок, вышел из потайной комнаты, задул свечу и поставил подсвечник на стол.
Надо выходить – но как? На окнах решетки, дверь заперта на ключ, и изнутри открыть ее нечем. С сундучком через стену не пройти. Я поставил сундучок на стол, открыл его, надел на себя ризу, навершие сунул за пазуху. Попробовал пройти сквозь стену и – у меня получилось. Теперь быстрее к задней стене монастыря. Удалось пройти незамеченным.
Я снял ризу – жалко будет, если порву о камни. Снял и подрясник, замотал в него ризу и навершие, туго перетянул веревкой. Взобрался на вершину монастырской стены.
– Эй, Иона, ты здесь?
– Здесь, заждался уже – чего так долго.
– Держи!
Я бросил ему сверток.
– Ты что – монастырь ограбил, ирод?
– Вернул тебе ризу и навершие, а ты меня еще и ругаешь.
– Неужто? – возопил Иона.
– Тихо – хочешь, чтобы стража монастырская сбежалась? Думаю, второй раз тебе удачно освободиться не получится. Плавать умеешь?
Монах замялся.
– Ладно, иди вдоль стены, а там дальше мелко. Нам в деревню надо – я там коня оставил и оружие. Уходить надо. Утром пропажи хватятся, искать начнут. Чем дальше уйдем, тем лучше.
Иона пошел по узкой полоске берега пруда, держась левой рукой за стену. Полоска суши становилась все у2же и у2же, и Иона был вынужден зайти в воду, подняв полы рясы. Дно было илистое, скользкое, и Иона поскользнулся. Если бы я не подхватил его вовремя, монах упал бы в воду, наделав шума, а в ночном влажном воздухе звуки разносятся далеко.
Наконец мы добрались до другого берега и пошли вдоль него. Где-то здесь я оставил свою одежду. Вот и приметное дерево. Я оделся, и мы быстрым шагом двинулись к деревне.
Залаяли дворовые псы. Как не вовремя. Я попросил Иону посидеть на лавочке, сам же разбудил хозяина, щедро расплатился и забрал оружие и переметную суму. Хозяин помог запрячь коня и вывести его со двора. Я забросил переметную суму на круп лошади, подсадил Иону в седло.
– А ты как же? – спросил монах.
– Рядом бежать буду. Нам бы сейчас добраться до какого-нибудь села, рассветет – лошадь для тебя купим.
– Думаю, в Прилуки возвращаться надо, – молвил Иона.
– Вот-вот, твои похитители тоже так решат, потому возвращаться не будем. Тебе в Боровск надо было – вот туда и направимся, только не прямым путем, немного кругаля дадим. Вдруг местный настоятель хитер и опытен, направит погоню и в Прилуки, и по дороге на Боровск. Нам бы лошадь сейчас, тогда бы оторвались от преследователей. Ну ладно, хватит разговоров – будет еще время поговорить.
Я шлепнул коня по крупу. Конь пошел быстрым шагом, мне пришлось почти бежать. Хорошо, что Иона неплохо знал местность. Мне приходилось то бежать, держась рукой за седло, то переходить на шаг, давая себе хоть небольшой отдых.
Начало светать. Нам удалось уйти от монастыря верст на пять, когда показалось первое село. Я уже был на пределе сил – сказывались бессонная ночь и вынужденный кросс. Все, сил нет. Надо искать второго коня.
Мы сразу направились к церкви, благо ее купола были видны издалека. В те времена служители церкви жили рядом с церковью, иногда их дом стоял даже на одной территории с храмом, и искать священника не пришлось. У Ионы со священником нашлись общие знакомые, нам помогли купить коня, покормили, и мы снова пустились в дорогу.
Хоть я и не очень любил езду на коне, но признал, что бежать за конем – еще хуже.
Когда за селом Иона, ехавший впереди, направил коня прямо, я его окликнул:
– Надо уходить в сторону. Погоня пойдет именно здесь – ведь самая короткая дорога именно эта. Твой послушник знает, куда ты направлялся. Поэтому прямая дорога к Боровску – не для нас. Поедем по объездным дорогам. Это будет дольше, но безопаснее.
Иона был вынужден согласиться.
Мы свернули вправо. Этих мест Иона уже не знал. Ничего, как говорится – язык до Киева доведет. Лошадей не гнали; если погоня будет, преследователи пойдут по прямой дороге. А объездных – сколько хочешь; повсюду заслоны не поставишь, да и сомневаюсь я, что в монастыре найдется столько людей для погони. Двоих-троих направят на вологодский тракт, к Прилукам, еще столько же – на Боровск.
– Сколько монахов в монастыре?
– А? – очнулся от печальных дум Иона. Я повторил вопрос.
– Десятка три будет.
– А сколько в седле держаться могут да оружие держать?
Иона задумался.
– За всех не скажу – не знаю, но думаю – не больше десятка. В основном из молодых, послушники. Эти из кожи вон лезть будут.
Так я и предполагал. Поэтому гнать ни к чему, лошадей запалим. Нам надо груз в целости в Боровск доставить, а днем раньше, неделей позже – какая теперь разница, когда месяц уже потерян.
– О чем задумался, Иона?
– Об Иуде.
– Это ты о Трифоне? Сколько же он в послушниках?
– Год, почитай.
– Не раскусили вы гадюку. Мне прибить его надо было, да настоятель Савва просил кровь не проливать. Я бы и не пролил – удавил бы по-тихому или головой в пруд. Продавши единожды, продаст еще.
– Правильно говоришь, только как душу черную увидишь? Однако же вернули Божьим промыслом навершие и ризу.
– Как вас повязали-то?
– Просто. Дело уже к вечеру было. Мы подъехали к церкви – ну что в селе, думали отдохновение и ночлег получить у местного пастыря. Из церкви трое монашествующих выходят, увидели Трифона. Один из них знакомцем оказался, вместе на литвинов в дружине ходили. Слово за слово, уговорили в монастырь ехать, он ведь недалеко. Накормят, спать-де уложат – будет о чем старым знакомцам поговорить. Мы и согласились. Вернее – я согласился, старый дурак. Трифон и без уговоров готов был, видно – знал заранее. А уж за стенами монастырскими повязали меня да в поруб. Трифон сам отдал братии навершие да ризу, черная душа.
– Удивляюсь я, Иона, что тебя еще жизни не лишили – зачем им свидетель?
