Юрий Сазонов - 17 Тамплиеры 1. Рыцарь Феникса
Томас стоял с другими оруженосцами в задних рядах. Нелепо было ожидать, что дядя позовет его встать рядом с собой, и все же юноша временами кидал завистливые взгляды на группу гордых рыцарей в кольчужных доспехах, в праздничных белых плащах и при мечах. Там был и надменный Гильом де Букль, и Жерар де Шатонефе, господин Робера, и кузен Шарля, Гуго де Шалон, племянник визитатора Франции, и множество других. Среди белых плащей темным пятном выделялись одежды сержанта Гуго де Безансона. И доспех его был скромнее рыцарского — короткая кольчуга обергон без рукавов. А все же молочный брат Жака стоял там, рядом с приором Франции, и глаза Жака сияли от гордости.
Сам Томас, после начального воодушевления, испытывал не гордость, а нетерпение. Во-первых, ему надоело неподвижно торчать на морозе. Король Роберт не требовал от подданных таких церемоний, и запросто подходил к солдатам у походных костров, подсаживался и заводил разговор. Здесь не то. Во-вторых, Томас лелеял в глубине души надежду, что великий магистр окажется сговорчивей приора. Быть может, удастся найти случай встретиться с ним и рассказать о послании сюзерена. Юноша вытягивал шею, изо всех сил всматриваясь в расчищенную мощеную дорожку, что проходила между церковью и дворцом приора. От снежного блеска уже рябило в глазах.
Наконец воздух прорезал чистый звук трубы. Над воротами взвилась снежная пыль, послышался конский топот, и из-за двубашенного здания показалась кавалькада всадников.
Впереди скакали пять рыцарей в белых плащах с красными орденскими крестами: двое в первом ряду, двое во втором и один в третьем. А за ними ехал высокий старик на породистом арабском жеребце. В длинной бороде старика седины было куда больше, чем черных волос, но держался он прямо и гордо. На сухом загорелом лице выделялся орлиный нос, глаза смотрели из-под густых бровей. Плечи всадника покрывал короткий, отделанный беличьим мехом белый плащ с красным крестом, под ним виднелся белый сюрко [17], и чепрак [18] на коне тоже был белее снега. На голове шапо, обшитое светлым шелком. На поясе тамплиера висел меч, а следом оруженосец вез копье и щит «боссеан», белый с черной полосой поверху — знак славы и гордости рыцарей Храма.
«Великий магистр Жак де Моле», — прошипел Жак на ухо Томасу, но тот уже понял и сам.
По левую руку от магистра ехал брат-знаменный с развернутым знаменем: в правой верхней и левой нижней четвертях фамильные цвета де Моле, в левой верхней и правой нижней красные кресты рыцарей Храма. Следом братья-сержанты вели в поводу запасных коней. С магистром ехал и брат-гонфалоньер, командовавший оруженосцами ордена. А далее следовали советники, капеллан верхом на муле, рыцари, везущие походную орденскую казну, визитаторы командорств [19] Франции,
общим числом четырнадцать, со свитой, сержантами и слугами-сервантами [20]. Вся кавалькада насчитывала до двухсот человек. Двор Тампля, до этого казавшийся просторным, вдруг сделался мал и тесен. Всюду мелькали красные кресты, белые, черные и коричневые плащи, блестели шпоры, фыркали кони.
Однако взгляды всех рыцарей и оруженосцев, выстроившихся на лестнице, устремились к одной-единственной фигуре. К тому, кто скакал по правую руку от магистра — там, где обычно в процессии оставалось пустое место.
Там на сером арабском жеребце ехал человек в черном плаще, в черном же, закрученном вокруг головы тюрбане, полностью покрывавшем волосы. На руках его были черные перчатки из тонкой кожи, на поясе — сарацинская сабля. Но не это приковало к нему взоры обитателей Тампля. Лицо человека скрывала маска. Черная, с прорезями для глаз, она глянцевито блестела на ярком солнечном свету.
Томас услышал, как Жак у его плеча резко втянул воздух.
— Прокаженный, — испуганно шепнул доходяга-Шарль.
— Сам ты прокаженный, — хмыкнул Робер. — Кто же допустит больного в свиту верховного магистра? Это, должно быть, сарацинский писец [21]. Они любят рядиться под сарацин.
— Но маска…
— Больному не позволят…
— А Балдуин Прокаженный умер от лепры, стало быть…
— Стало быть, ты дурак!
— Тихо! — яростно прошипел старший сержант.
Юноши замолчали, и вовремя — приор Франции Жерар де Вилье простер руки и шагнул с лестницы навстречу верховному магистру. Тот легко спрыгнул с коня и приветствовал брата объятием. Свита расступилась, когда двое великих тамплиеров начали подниматься по ступенькам к распахнутой двери башни.
Рыцари приора и сопровождающие де Моле уже готовы были смешаться: многие из них были давно знакомы и сражались плечом к плечу в Акре, Атлите и позже, на острове Руад. Однако произошла заминка. Те, кто начал спускаться во двор, замерли, а спешившиеся всадники возмущенно зароптали.
Вытянув шею и встав на цыпочки, Томас увидел, что вход на лестницу преграждает широкоплечая фигура Гуго де Безансона. Перед ним стоял человек в черной маске. Не обращая внимания на гневные возгласы старших рыцарей из свиты де Моле, сержант поднял руку, призывая к молчанию. Ряды воинов Тампля за его спиной сомкнулись, перекрывая дорогу в башню.
— Брат, не знаю твоего имени… — обратился де Безансон к человеку в маске.
— Ты можешь называть меня «брат Варфоломей», — откликнулся тот. — Я — сарацинский писец верховного магистра. Почему ты не даешь мне пройти?
При звуках его голоса Томас вздрогнул. Да, пожалуй, и не один Томас. Голос этот, глухой и надтреснутый, был неприятен, как скрежет ножа по металлу.
«Варфоломей, как же, — прошипел Жак на ухо Томасу, — Варфоломей из всех апостолов был самый добрый и немудрящий. А этот, не иначе, Иуда».
Молодой шотландец только отмахнулся. Он во все глаза смотрел на то, что происходило внизу.
Гуго де Безансон чуть склонил голову, однако и не подумал посторониться.
— Брат Варфоломей, тебе известно, что превыше других благ орден ценит чистоту — как душевную, так и телесную. Что скрывает твоя маска? Если тебя коснулась болезнь, ты не должен вносить заразу в нашу обитель.
Брат Варфоломей выслушал речь де Безансона молча, а затем из-под маски донесся сухой смешок.
— Впервые вижу, чтобы сержант преграждал дорогу рыцарю — и это во время мира, а не в бою.
— Я действую с ведома приора Франции и командора Тампля, благородного рыцаря Жерара де Вилье, — спокойно ответил сержант.
— Что же твой господин сам не обратился ко мне?
На сей раз зароптали рыцари из свиты приора. Тон чужака был оскорбительным, а парижские тамплиеры не собирались терпеть оскорблений в собственном доме.
— Об этом ты сможешь спросить у моего господина, — все так же бесстрастно ответил Гуго де Безансон, — когда снимешь маску и докажешь, что на тебе нет нечистоты.
Чужак покачал головой, обернутой черной тканью.
— Я дал обет не снимать маску, брат, пока Иерусалим не будет освобожден от неверных. Увы, я не могу исполнить твою просьбу.
Жак у плеча Томаса тихонько хихикнул.
— Если он и вправду дал такой обет, мог бы сразу приколотить маску гвоздями.
Похоже, кое-кто из здешних храмовников думал так же — с верхних ступеней лестницы донеслись смешки. Гуго де Безансон, однако, остался невозмутим.
— Хорошо, брат, я понимаю и принимаю твой обет. Ты поклялся не обнажать лица — но что насчет рук? Или ты также обещал не снимать перчаток до той поры, пока король Иерусалимский не воссядет на трон?
Человек смотрел на сержанта сквозь прорези маски, чуть склонив к плечу голову.
— Нет, — сказал он, наконец, — такого обещания я не давал.
С этими словами брат Варфоломей медленно стянул перчатки.
Жак запыхтел от любопытства и попытался вскарабкаться на плечи более рослому Томасу. Тот тоже поднялся на цыпочки, чтобы разглядеть получше. Казалось, вся свита приора качнулась вперед, пытаясь рассмотреть то, что скрывали перчатки из черной кожи.
Кисти рук сарацинского писца были чисты. Томас отметил также длинные тонкие пальцы, явно привыкшие к перу или кисти, но не к мечу. Брат Варфоломей пошевелил пальцами, помахал ими перед лицом сержанта и спросил:
— Теперь я могу войти?
Гуго де Безансон молча поклонился и отступил в сторону. Писец легко зашагал по ступеням, направляясь к двери. Когда человек в черном проходил мимо, Томасу показалось, что он различает легкий аромат восточных курений — сандал, розовое масло и еще что-то, резкое и свежее… кажется, так пахнет воздух после грозы. Словно услышав мысли юноши, брат Варфоломей на мгновение обернулся. Томас ощутил холодный взгляд из-под маски. Впрочем, чувство тут же исчезло — писец уже поднимался дальше и вскоре скрылся в темном дверном проеме.
Заминка быстро была забыта. Рыцари во дворе смешались. Старшие чинно приветствовали друг друга, младшие обнимались и хлопали товарищей по плечам. Настало время торжественной мессы в соборе, а затем приезжие должны были направиться в баню.
Томас с остальными оруженосцами и сержантами после мессы двинулся к казарме — надо было выделить места для новоприбывших. Когда они проходили мимо дворца приора, Жак ухватил приятеля за руку и оттащил в сторону, на засыпанную снегом садовую дорожку. Вокруг чернели древесные стволы, расчерчивали небо голые ветки терновника.
