Андрей Посняков - Корона бургундов
Молодой человек усмехнулся:
– Всегда знал, что у меня умная жена. Так поспешим!
– Поспешим! – отрывисто кивнула Хильда. – Заявим свои права на род. Теперь ты – старший!
Махнув рукой пастушку, супруги быстро зашагали по дороге – к селению.
– Но почему Хотобуд? – на ходу недоумевал Радомир. – Мерзкий тип, хлюпик – все это знают. Правда – умен… не столько умен – хитер, скорее. И коварный – этого не отнимешь. Честно говоря, я думал, Ятвиг будет дружинным вождем.
– Не забывай, Ятвиг – сын наложницы и в своем роду – никто. Как он может стать вождем? Кто рабынича выберет?
– Да-да, ты права, милая. Ятвиг – при Хотобуде. Хотобуд – ум, Ятвиг – сила, а вместе – власть. Доброгаста нет, нет и, увы, Тужира… ах, жаль, жаль, славный был парень! И с братцем Истром что еще – непонятно.
– Доброгаста убили другие старосты – Витенег, Межамир, Сдислав – старики… молодых воинов в их родах нет… – Хильда нехорошо усмехнулась.
– Понимаю тебя, женушка! При удачном раскладе Хотобуд все селение под себя подомнет! А что? Этот может. Хитрости и коварства у него на троих хватит.
– Еще о Влекумере не забывай. Сколько знаю, Хотобуд всегда при нем был, ты ж сам и рассказывал.
– Да, да!!! Вот именно! – молодой человек с силой хлопнул себя по лбу. – Влекумер! И как же я мог позабыть о жреце? Не Хотобуд – Влекумер всем заправлять будет! Хотобуд так, пешка… вернее сказать – марионетка, есть такая игрушка на ниточках, вот навий их дергать и будет. А мы при таком раскладе для него – самые опасные люди! Как всем было хорошо, когда нас не было!
– Да, милый, – готская красавица спокойно кивнула. – Вот так же произошло и с моим родом. Погиб отец, воины. И все! И я уже – никто. А ведь когда-то…
– Я знаю, ты у меня – августа! Помнишь, что значит это римское слово?
– Латынь я ведаю – забыл? И даже лучше, чем ты, милый.
– Да ладно уж… лучше… – Рад помолчал, потом резко обернулся. – Хильда! Может, тебе все-таки не стоит возвращаться в селенье? Ведь рядом твои соплеменники готы.
– Там меня ненавидят… все, кроме, пожалуй, священника, отца Ингравда. Я ведь приблуда, забыл? Матушка моя – из бургундского племени. Да и… ты что, хочешь меня сильно обидеть?
– Извини, извини, милая, – подойдя, молодой человек обнял жену и ласково поцеловал в губы. – Просто я о тебе беспокоюсь. И не хотел бы, чтоб…
– О, муж мой, я буду с тобой везде и всегда, – тихо, но твердо произнесла Хильда. – Если нам предстоит умереть, мы умрем вместе!
– Нет уж, милая, – с усмешкой возразил Радомир. – Пусть лучше умрут наши враги!
– Поистине славно сказано.
Они двинулись дальше, меж сжатых полей и дубовых рощ, вдоль блеснувшей в зарослях ивы речки. Родион невольно вспоминал, как объявился здесь в первый раз, как поначалу никак не мог понять, где очутился – все искал какие-то признаки цивилизации: вышки сотовой связи, железную дорогу, автомобили. Как наконец осознал… И до чего ж стало неуютно и жутко. Если б не Хильда, белокурая красавица из снов. И еще был родич-покровитель – древний, давно погибший богатырь Радомир, имя которого и принял Радик. Радомир – древний победитель готов – сгинул где-то в том самом болоте. И Родион чувствовал его дух внутри себя – молодой человек хорошо понимал местную речь, умело сражался, да и вообще – чувствовал себя в здешних условиях, как рыба в воде. Пока был тут, рядом с болотом – могилой князя Радомира. Но вот, как только болото осталось далеко, так все умения куда-то делись и пришлось овладевать всем самому – заново учиться владению мечом, стрельбе из лука, речи. Слава богу, учителя попались хорошие – «гунн» (на самом деле, германец) Варимберт; франк, ветеран всевозможных войн и заварушек, Хлотарь; Миусс – мальчишка-гунн, непревзойденный лучник, забавно коверкающий готскую речь – совсем, как учитель джедаев Йода. О, кого только не было в войске могущественного гуннского властелина Аттилы, много позднее прозванного Божьим Бичом! И Радомир – пусть не по своей воле – сумел занять там достойное место, настолько достойное, что Варимберт-херцог доверил ему привести новое подкрепление. Собрать налог кровью!
А, кстати, на этом и можно сыграть! Мол, он, Рад, явился сюда ненадолго – вот наберет дружину, и… А как же род?! Род, который стал для Радомира своим. Нет, совсем негоже бросать его на произвол судьбы, отдав в жадные лапы жреца Влекумера. Надо что-то придумать. Ладно, поживем – увидим.
– Похоже, пришли, – Хильда кивнула на показавшийся за деревьями частокол, с недавних пор ограждавший селенье.
Доброгастово – так его называли соседи, свои же обходились и вовсе без названия. Просто – селение, и так ясно.
Перекинутый через местами обвалившийся ров деревянный мосточек уже успел порасти травой, видать, давненько его не убирали. Никто не нападал? Ну, а кто? И без того все окрестные племена платили дань гуннам, чего делить-то? Хотя, если подумать – найдется. Те же луга, охотничьи угодья, да мало ли? Будут в достатке воины – сразу же всплывет, что соседи что-то должны… другое дело, что воинов-то почти и не осталось уже – всех выгребли гунны.
– Эй, кто? – все же на воротной башенке маячил часовой – совсем еще молодой парень, чернявый, с ухмылкою.
– Глаза протри, чудо! – надменно вскинул голову Рад. – Я – Радомир из рода славного Доброгаста! А это – моя супруга Хильда. Не узнал, что ли?
– Теперь узнал, – присмотревшись, кивнул воин. – А я – Горност. Погодьте, сейчас открою ворота.
Ага, слез. Заскрипел засов. Распахнулись створки.
– Входите. Долго же вы гуляли! Все уж думали – сгинули. Влекумер-навий сказал – утопли в болоте.
– Как видишь, выплыли, – скривился Родион.
– Ой… – воин – он был без кольчуги и бос, лишь за поясом виднелся кинжал – округлил глаза. – С волосами-то у тебя что, господине? Неужто, ведьма какая остригла?
– Сам остриг – вши задолбали. Понимаешь – вши!
– А-а-а… Еще помогает волосы чесать гребнем.
– Благодарствую за совет.
– Или водой известковой мыть.
– И одежка у вас чудная…
– Тьфу ты. Тебе какое дело, что у нас за одежка? – молодой человек отмахнулся. – Лезь уж на пост, Аника-воин! Копье свое не забудь.
Прихватив прислоненную к частоколу рогатину, юноша проворно усвистал на вышку.
– Ну, – сворачивая к Доброгастовой усадьбе, зло прищурился Радомир. – Поглядим, что тут.
На улице, похоже, стоял сентябрь, в селении все были заняты полевыми работами – кое-где еще заканчивали жатву, кто-то распахивал огневище, оставшееся от спаленного леса, а кое-кто уже боронил поля под озимые. В полях работы хватало, да и на усадьбах не сидели без дела, не было у этих людей такой привычки – бездельничать. Для того, чтоб выжить, нужно было работать – много, упорно и тяжело.
– Слышишь? – останавливаясь у небольших ворот в сложенной из камней ограде, Рад обернулся к супруге. – Вроде орет кто-то?
– Орут в поле пахари, – поправила – вот же язва! – Хильда. – Да, кто-то говорит… похоже, приказывает, распоряжается.
– А вот мы сейчас посмотрим, кто там так обнаглел? – раздраженно сплюнув, Родион ударил в ворота кирзачом, а потом и забарабанил кулаками. – Эй, черти! А ну, открывай!
Звякнув цепями, во дворе разом вскинулись псы, заблазнили, зашлись в лае.
– Кого там несет? – нелюбезно осведомились с усадьбы.
– Отворяйте, говорю, сволочи!
И слова-то, конечно, еще такого не придумали – сволочи, но смысл был именно такой, и нужные слова вылетали изо рта сами собою.
– Вот я те отворю, вот взгрею! А ну! Кто там такой смелый?
Сказали – «тако хоробр» – Радомир уже в уме переводил все.
– Ну?
Ворота распахнулись, явив стоявших во дворе, у обширной мазанки покойного Доброгаста, людей – длинного, чем-то похожего на глисту, мужичка с сивенькой бороденкой, одетого, впрочем, в отнюдь не дешевый, готской работы, плащ, и сопровождавших его подростков – иначе не скажешь – в доспехах дубленой кожи и с копьями. Вся эта гоп-компания, похоже, деловито пересчитывала гусей и уток, коих проворно пригоняли рабыни и слуги.
– Ты кто таков?! – брезгливо выпятил нижнюю губу сивобородый.
– Ты у меня спрашиваешь, тварь? – Родион гордо скрестил на груди руки и обвел взглядом слуг. – Что, людищи? Хозяина своего не признали?
– О, боги! – слуги и рабыни переглянулись, одновременно упав на колени. – Радомире! Володетель наш, господине! Ой, госпожа! Счастие-то какое, радость-то…
– Вижу, вижу, признали. А вы что лаете?! – молодой человек по-господски строго прикрикнул на собак.
Видя такое дело, псинища на всякий случай заткнулись и помахали хвостами.
– Та-ак! – зловеще окинув взглядом враз потерявших всю свою наглость пришельцев, Радомир, углядев прибежавшего на шум старичка-управителя, подозвал его жестом. – Ну? Это что еще тут за продотряд? И комиссар этот, сивый, что-то мне незнаком.
И старик, и сивый, и подростки-воины дружно хлопнули глазами, ничего толком не поняв из только что прозвучавшей тирады.
