Сергей Мишенев - Шпага мастера
– Да нет, Марк, время в таких вопросах не имеет значения! В нашем искусстве важна только жизнь! Поэтому победой четвертого уровня, или абсолютной победой, я называю победу в смертельном поединке!
* * *Накануне каждого турнира маэстро Дижон устраивал в зале генеральную уборку, в которой были задействованы почти все ученики школы. Несмотря на то что зал и так содержался в чистоте и порядке, работы перед турниром находилось довольно много. Кроме тщательного мытья всех уголков, маэстро требовал производить также мелкий текущий ремонт всего, что могло износиться за год: разболтанное тренировочное оружие, скрипящие перила балюстрады, пробитая бесчисленными уколами подушка мишени… Также в эти дни полагалось снять со стен и заново отполировать все старинное оружие, которое маэстро в свое время лично развешивал живописными веерами, а наиболее трудной работой было натирание паркета, которому полагалось блестеть как зеркало.
Марк пришел в зал с небольшим опозданием, когда работа уже началась. Здоровяк Пьер приступил к починке скрипящих перил балюстрады, Ромэн Флори, который умел хорошо мастерить, разобрал пробитую мишень и готовился обтянуть ее новой кожей, левша Даниэль ухаживал за гимнастическим конем, а Альберт тщательно размешивал в старом ведре ингредиенты (секретные, по уверению маэстро Дижона) для изготовления особой мастики: при ее использовании пол становился блестящим, но совершенно не скользким. Остальные ученики, вооружившись тряпками, швабрами, скребками и щетками, наподобие муравьев распределились по всему залу, занимаясь своей незаметной, но важной работой.
– Марк, ты опять опоздал!
Жанна стояла на самом верху балюстрады с тряпкой в руке. Она как раз протирала старую застекленную гравюру, которую Филипп приобрел много лет назад у одного антиквара. На гравюре были изображены два сражающихся рыцаря, облаченные в полудоспехи.
Один из рыцарей, тот, что слева, наносил удар другому под левое колено, как раз туда, где доспех заканчивался и нога оставалась незащищенной.[7]
– Привет, Жанна! – Марк нисколько не смутился. – Ничего страшного, что я немного опоздал, я легко наверстаю упущенное время! Например, помогая тебе протереть гравюры!
– Ну уж нет! Я всегда это делала сама и сейчас справлюсь! Иди лучше помоги Альберту, вон он как старается!
В этот момент раздался деревянный хруст: здоровяку Пьеру удалось, наконец, отодрать расшатавшиеся перила.
– Марк, помоги лучше мне, – крикнул он через весь зал, – я один тут точно не справлюсь.
– Или мне, – раздался еще чей-то голос с высокой приставной лестницы, – ведь в прошлом году как раз ты менял шторы!
– В прошлом году, Андре, – назидательно заметил Марк, – я еще не был без пяти минут чемпионом школы, вот и занимался самой трудной работой. Теперь же маэстро велел мне беречь силы, чтобы мои идеальные руки не потеряли тонкость и быстроту.
– Вот уж не ври, – крикнула Жанна сверху, – ничего такого дядя тебе не велел! Наоборот, он сказал: Марк, завтра во время уборки тебе предстоит самая почетная работа – натирание пола секретной мастикой!
– Натирание пола?! Не мог он такое сказать! Все знают, что натирание пола – это общая работа!
Однако на всякий случай Марк все же поспешил на помощь к Пьеру, который уже начал выдергивать наиболее сомнительные балясины из ступенек. По дороге он повернулся к Альберту, который тщательно ковырял обломком старого клинка красно-коричневую смесь, и небрежно обронил:
– Альберт, разве тебя не предупредили, что секретную мастику надо размешивать по часовой стрелке, иначе молекулы сойдутся под неправильным углом и пол будет скользким!
Рука Альберта дрогнула, и он в нерешительности замер. Со всех сторон послышался смех.
– Марк, ну что ты его задираешь? – Ромэн отложил в сторону кусок кожи, который примерял на подушку мишени. – Разве ты забыл, как сам пришел в эту школу и тоже ничего не умел?
– Разве? – Марк даже не остановился. – Насколько я помню, я не умел фехтовать, но умел по крайней мере драться.
– И вообще, – Ромэн встал, и весь зал как-то неожиданно затих, – почему это ты решил, что ты без пяти минут чемпион школы? Возможно, Альберт для тебя и не противник, но есть и другие бойцы. Есть те, кто сильнее. Те, кто умнее. Те, кто быстрее…
На этот раз Марк остановился и повернулся к Ромэну лицом:
– Я тебя понимаю. Ты хочешь сказать, что ты тоже достойный претендент. Согласен. Но не собираешься ли ты доказать это прямо сейчас?
– Эй, господа, – поспешила вмешаться Жанна со своего балкона, – что это вы там задумали? Неужели беспощадную битву чемпионов?
Не меняя холодного выражения лица, Марк поднял руку, как бы призывая к тишине, а Ромэн незаметно подмигнул Жанне, и та почему-то сразу улыбнулась.
Противники сделали по шагу навстречу друг другу, и эти шаги явно не предвещали ничего хорошего.
– Сегодня нам не понадобятся судьи, – глухо произнес Ромэн. – Пусть сам Бог решит, кто из нас действительно лучший!
– Мой клинок давно пересох, – отозвался Марк, – и жаждет свежей человеческой крови!
– Хорошо, – кивнул Ромэн, – я погружу его в твое тело, когда ты упадешь к моим ногам!
– Ты ведь приготовился к смерти?
– Ты ведь исповедовался сегодня утром?
– Ты ведь составил завещание?
– Ты ведь написал прощальные письма близким?
– Ты ведь привел в порядок свои дела?
– Ты ведь сжег компрометирующие бумаги?
Бледный как полотно Альберт, который вдруг почувствовал себя главной причиной этой неожиданной стычки, поднялся и хотел что-то сказать, но от ужаса его язык буквально прилип к гортани, и он смог лишь издать невнятный хрип. Он отбросил обломок клинка, которым перемешивал ингредиенты, сделал шаг вперед, споткнулся, опрокинул ведро с недоделанной секретной мастикой, как вдруг из дальнего угла зала, того, что напротив лестницы, ведущей на балюстраду, раздался еще один голос:
– Эй, Марк! Если ты так хорош, попробуй-ка отразить атаку моей тупоносой алебарды-убийцы!
Это был давний ученик маэстро Дижона, норвежец Хельг Борзонсон. С громким боевым кличем он метнул в Марка мокрую швабру, и тот только благодаря невероятно быстрой реакции успел уклониться от неминуемого удара!
Сразу вслед за этой атакой из-под самого потолка раздался грозный голос Андре Леви:
– А вот и покрывало смерти! – И на Марка рухнула пыльная штора, которую Андре как раз отвязал от карниза.
– Кругом враги, – воскликнул Марк, освобождаясь от шторы, – ну держитесь же!
И с этими словами, вооружившись шваброй Хельга, он с хищным ревом бросился в отчаянную атаку один против всех, а на него, под предводительством Ромэна, устремились остальные ученики, вооруженные тряпками, совками и щетками.
– О нет, – кричала, смеялась и хлопала в ладоши Жанна, – вы опять за свое! Опять беспощадная битва чемпионов! Беспощадная битва чемпионов!
Забыв об уборке, воспитанники маэстро Дижона смешались в бессмысленном бою, скрещивая все, что попадалось им в руки, кроме оружия. Швабры становились алебардами, тряпки – сетями, крышки ведер – щитами, балясины – булавами, а гимнастический конь, которого оседлал Даниэль, – конем, слоном, башней, бруствером, тараном и еще всем чем попало одновременно! Среди всеобщего боевого хаоса то и дело возникали невиданные прежде виды оружия, и отчаянные бойцы, прежде чем пустить их в дело, ни секунды не задумываясь, выкрикивали их новые ужасные названия:
– Совок могильщика!
– Гибельное ведро!
– Метла-убийца!
– Греческая губка-душитель!
Лишь спустя какое-то время до Альберта стал доходить смысл происходящего. Беспощадная битва чемпионов оказалась какой-то странной фехтовальной игрой, своеобразной традицией, которой следовали учащиеся школы, по всей видимости, ежегодно, во время общей генеральной уборки. Он посмотрел наверх. Жанна хохотала во все горло и размахивала своей тряпкой, поощряя самых ловких бойцов и подбадривая недостаточно решительных.
Впрочем, самым нерешительным был как раз Альберт. Он был не решителен настолько, что его даже перестали замечать. Беспощадная битва чемпионов разрасталась, грозя уничтожить весь зал со всем его оснащением, а он так и стоял одной ногой в луже секретной мастики.
И неожиданно сражение завершилось. Непримиримые противники, покрытые пылью, перемешанной с потоками пота и даже кое-где каплями крови, принялись поздравлять друг друга с победой, а Марк подошел к Альберту и, тяжело дыша, сказал:
– Ну, Альберт, ты сам все видел. Беспощадная битва чемпионов – наш собственный статусный турнир. Здесь каждый сам за себя. Тебе, конечно, еще рано. Но на будущий год готовься: я лично собираюсь размозжить тебе череп каким-нибудь валиком адской боли.
