Дмитрий Светлов - Право на власть
– У меня есть еще один вопрос. Могу ли я печатать светские книги, например, Плутарха или других античных авторов.
– Похвальное желание. У тебя только один запрет – иконы и церковные книги.
– Я хотел сам расписать строящийся храм.
– По этому поводу будет отдельный разговор. Кстати, где ты возьмешь бумагу?
– По уму надо делать самому, кислоты достаточно. Беда в том, что я не знаю самой технологии бумагоделания.
– Пошли дары в Свирский монастырь Вознесения, поклонись игумену Петру и попроси прислать монаха, что бумагу делает.
– Спасибо за добрый совет.
– Прислали мне штуку твоего полотна. На диво гладкая ткань, к телу ласковая. Изготовление в Китае высмотрел?
– Ничего я не высматривал. Меня научили, и я могу научить, невелика хитрость.
– Подобных тонкостей не знаю, но дам наказ. Никого не пускай на ткацкий двор, держи в тайне новое дело.
– А толку-то! Весной вывезу полотно на продажу, а через неделю наедут ловкачи из Новгорода. На этом мои секреты закончатся.
– Огради забором, охрану поставь из своей дружины.
– Не вижу смысла. Сговорятся с каким-нибудь ткачом и дадут серебра. Через месяц весь Новгород будет знать трощение и двойную скрутку нити.
– Ты собери ткачей, объясни их выгоду. Ткань дорога, пока тайна хранится. Серебро получит один, а заработок потеряют все.
– Попробую, спасибо за совет. Придется все земли забором обносить. Лесопилки с плавильнями прятать.
– Сделай как в Византии, издай указ, оговори места, где пришлым дозволено ходить.
– Это будет чересчур! Купцы обидятся!
– Наоборот, начнут уважать за порядок.
– Не уверен, надо подумать.
– Вон рядом с Константинополем веками варят красное, синее и зеленое стекло, а где это делают, никто понятия не имеет.
– На острове Мармара в Мраморном море, – блеснул познаниями Норманн и примолк.
Ну кто тянул за язык! Не рассказывать же игумену про поездку в Стамбул и случайную экскурсию на остров. Турки не любят вспоминать о том, на чьей земле они живут, античная экспозиция музея была обезличенной, только экспонаты и даты.
– Откуда знаешь? – насторожился хозяин монастыря.
– Наставник говорил, высмеивал рыцарей за то, что поленились перейти Босфор.
– Они перешли на азиатский берег. Там их всех или уничтожили, или продали египтянам, – последовал суровый ответ.
Норманн собрался было поддакнуть, но смог только кивнуть головой. А что скажешь, если ничего не знаешь. Ну были рыцари-завоеватели чего-то там, где-то там. Кино видел, сюжет бестолковый, ничего не понятно, зато всяких страшилок и прыгалок от начала до конца.
– Странные у тебя учителя, – продолжил игумен, – образованные люди, а веры за ними не чувствуется.
– Максим вроде бы мусульманин.
– Правильно сказал «вроде бы», а намаз не совершает, обычаи не соблюдает, Коран толком не знает.
– Я поговорю с ними!
– Не лезь не в свое дело, ты воин, а не пастырь. Без тебя знающих людей хватает.
– Как скажете, отче.
– Иди в Новгород и проси встречи с архиепископом Василием. Вот тебе мое напутствие. Ступай!
Странный получился разговор. Ни тебе спасибо за колокола, которые по современным меркам стоят огромные деньги. Про кованые ворота ни полслова, как будто так и должно быть. Или Норманн не понимает взаимоотношений людей с церковью? Дары не конкретному человеку, а монастырю, игумену не за что благодарить, это не коробка конфет на стол под чашечку кофе. И еще один сюрприз, Валаам основали греки! Это до какой степени надо быть упертым в вере, чтобы уйти с побережья Эгейского моря! И не просто уйти, а забраться в неимоверную глухомань на севере Ладожского озера! Нет, непонятно. А экзекуция с чтением Евангелия и молитвослова и кормежкой из хлеба с водой? Может, это и есть благодарность? Ничего не понятно, и, как ни странно, Норманн ощущал в душе благодарность игумену.
Глава 4
Планы на лето
Вереница саней уже стояла на «товсь», а подбежавшие Флейен и Бригген первым делом показали простенькие костяные крестики на тоненьких кожаных шнурочках.
– А мы крестились. Вот! – хором сообщили девушки.
– Голыми в прорубь прыгали? – пошутил Норманн.
– Нет! Нас водили вокруг алтаря, красиво пели, а потом обрызгали святой водой! – восторженно пояснила Бригген.
– И книжки подарили! – похвасталась Флейен.
Скользнув по книгам равнодушным взглядом, Норманн хотел было идти и замер. Тисненая надпись не по-русски!
– Покажи-ка!
– Разве ты ее не выучил наизусть? – спросила Флейен и протянула подарки.
Норманн открыл книгу, где датскими рунами было написано «Молитвослов».
– Вам дали здесь, в монастыре?
– Сразу же после крещения, сначала крестики, а потом книги.
А игумен-то совсем не прост! Для экспансии православной церкви дальше на север у него уже все подготовлено. Церковные книги отпечатаны типографским способом, что говорит о тесном контакте Выга с монастырем. Не мог рунический свинцовый шрифт сам по себе появиться в монастырских стенах. Норманн окинул взглядом санный поезд, приметил два десятка монахов в простеньких одеждах и скомандовал:
– Поехали, господа!
Лошади осторожно сошли на лед и по утоптанной колее затрусили в Салми. Тридцать километров махнули за три часа, вот и подъем на скалу, где ожидал почетный караул во главе с бароном Николаусом фон Кюстровом. Чуть в стороне его жена в окружении служанок, а за ними толпа селян. Круто! Все честь по чести в лучших прусских традициях, хотя нет, пруссы пока еще славяне, а тевтонские традиции станут общенемецкими не раньше, чем Teutsch трансформируется в Deutsch. По сути, Германия рождена симбиозом Ганзы и Тевтонского ордена, повторив историю создания Римской империи.
– Выходи, княже! – Кто-то из воинов услужливо открыл дверцу кибитки.
– Здравствуйте, молодцы! – Норманн громко поприветствовал выстроившихся воинов.
В ответ раздался неразборчивый вопль, одни подняли над головой оружие, другие принялись колотить палашами по щитам. «Осталось добавить золотые погоны и красную ковровую дорожку, и я себе присвою звание генералиссимуса», – с ехидцей к самому себе подумал Норманн. Николаус фон Кюстров пристроился на шаг сзади, а селяне упали на колени.
– Чего это они?
– Приветствуют вас! – торжественно заявила баронесса фон Кюстров.
– О! И ты пришел! – Норманн подошел к старосте из карельской деревушки.
– Негоже сторониться своего правителя! – не вставая с колен, ответил Хайко. Затем низко опустил голову и попросил: – Правитель, позволь поцеловать полу твоей шубы.
Ни фига себе правила послушания!
– Я знаю тебя как старосту, который искренне заботится о жителях своей деревни. Зачем тебе целовать мою шубу?
– От тебя исходит святость Валаама!
На мгновение Норманн оцепенел, затем поставил Хайко на ноги, обнял и трижды расцеловал.
– Запомни, староста, святость в вере, а не в человеке.
Стол в доме барона Конрада фон Аттендорна ломился от рыбного изобилия, что наводило на мысли о скудости питания. Ни куска хлеба, ни капусты или грибов. Нет даже дичи! Бесполезно расспрашивать хозяев о причинах, не маленькие, живут с аборигенами в дружбе и согласии. Рядом во льдах зимуют корабли с пшеницей. Хозяин строящегося замка всего лишь скрупулезно ведет учет своих доходов и расходов. Норманн покосился на юную баронессу, которая явно была на сносях, вспомнил жен Франца фон Марева и Дитриха фон Гренинга, которые сейчас находились в более сложном положении. Людям надо помочь, иначе к лету можно лишиться столь необходимых для будущих дел помощников.
К отъезду собирались в сумеречном свете зимнего утра. Норманн подозвал к себе Бригген.
– Найди хозяйку, спроси, сколько надо уплатить за постой, включая расходы на воинов и обоз.
– Разве с гостей берут деньги?
– Ты сама видела скудный стол, они явно с трудом сводят концы с концами.
– И это ты называешь скудной едой? Тебе неведом голод? Ты не радовался пойманному баклану?
– Погоди, давай не будем вспоминать о плохом. Просто спроси и заплати.
– Закон требует разделить с гостем последний кусок. За подобный вопрос меня могут побить.
– Не спорь, Бригген. В крайнем случае сошлись на меня.
Норманн ни капельки не удивился, когда девушка вернулась за деньгами. Он конечно же не был знатоком человеческих душ, просто помнил о своем пребывании в Любеке. Невозможно забыть крайне скудное питание и вынужденную ловлю диких уток и гусей. Они тогда неплохо подкормились, а потом получили повестку в суд с требованием уплатить весьма солидный штраф. Выкрутились благодаря сообразительности Шушуна, который быстренько оформил участок реки в собственность господина Norman von Russ. Затем привел десяток аборигенов, которые поклялись, что птицу ловили только в указанном месте. Посмотрев, как баронесса тщательно пересчитывает медяки, Норманн отсыпал серебра в три кошелька, а при прощании торжественно объявил:
