Юрий Корчевский - Взрывай! Спец по диверсиям
– О! Хоть какая-то польза от человека!
Когда политрук оделся, повесил карабин на плечо и опоясался поясом с подсумками, выглядеть он стал по-человечески. Обуви не хватало, но с этим еще решится вопрос.
– Политрук! Ты бы хоть представился людям!
– Батальонный комиссар Покидько Александр Афанасьевич! – отрапортовал политрук.
Ничего себе! Батальонный комиссар – это, если по-армейскому, майор.
Старшина хмыкнул:
– Нам бы еще комдива сюда.
Генералов в Красной Армии не было, такие звания ввели только с января 1943 года, но комдив по должности как раз ему соответствовал.
– Сергей, собирай хворост, сухостоины, разводи костер. И так много времени потеряли. Старшина, сколько картошки у нас осталось?
Борис порылся в мешке.
– Каждому по двенадцать штук – и все, кончится картошка.
– Вот всю и будем печь. И тебе груз не нести, и нам сытнее будет.
Комиссар подошел к Саше.
– Ты в каком же звании, разведчик?
– Сержант, – Саша не покривил душой.
Он назвал свое армейское звание, но комиссар принял его за сотрудника НКВД – у них градация званий была иной. Сержант НКВД соответствовал армейскому лейтенанту. Запутанной была система соответствий, в каждом ведомстве своя, и лишь с января 1943 года было введено однообразие званий во всех родах и видах войск, за исключением Военно-морского флота. Там до сих пор майор – это капитан третьего ранга. Традиции флотские, никуда не денешься.
– Комиссар, нам вообще куда идти?
– Под Полоцк.
Саша присвистнул. Это по прямой – около ста километров, а учитывая леса, овраги, обходы населенных пунктов, занятых немцами, – так и все двести получится. Далековато!
– Сержант, можно карту посмотреть?
– Нет у меня карты; нужна, а нет. Придется у немцев добывать – вместе с сапогами для тебя. У тебя какой размер обуви?
– Сорок второй.
– Ходовой размер, найдем. И еще. Ты комиссар, по званию старше, но в отряде подчиняешься мне. Своеволия не потерплю.
– Я уже понял, согласен.
– Ну, тогда к костру.
Сергей уже развел костер, тонкие ветки прогорели быстро. Каждый стал заниматься своими картофелинами – переворачивал их прутиком. Стоило не усмотреть, зазеваться, и бочок у картофелины становился черным – сплошная сажа. И другой картофелины добрый повар уже не даст, потому как повара нет, как, кстати, и картошки в запасе.
Съели все, желудок заполнился. Только картофельная сытость обманчивая. Вроде полон желудок, а через час-два уже снова есть хочется. Были в ранце еще две банки консервов, только Саша берег их на крайний случай. Вдруг случится, что сегодня или завтра еды вообще будет не найти?
Они вымыли в болоте руки – после печеного картофеля они были черными, как у трубочиста.
– Отряд, приготовиться к маршу! – подал команду Саша.
Ничто так не дисциплинирует, как уставные команды в армии.
Шли почти прежним порядком. Впереди Саша, за ним – старшина, потом Сергей с пулеметом, и замыкал жиденькую колонну комиссар. Он запинался на ходу за корни и кочки, стоически терпел, но сбил ноги в кровь.
На привале Саша решил, что надо искать сапоги, иначе комиссар станет обузой.
Командир любого воинского подразделения отвечает за боеспособность, за готовность личного состава к выполнению боевой задачи. А насколько боеспособен комиссар, когда он еле идет на сбитых ногах? Вот и приходилось Саше выполнять функции снабженца.
Едва они дошли до первой деревни, выпросил он у старухи старые дедовы башмаки. Перевязали отваливающуюся подошву у ботинка – по крайней мере, ступни будут целы. Конечно, не выход из положения, но ноги сохранят.
С обувью, одеждой до войны было плохо. Удалось раз в год отрез ткани купить на костюм – большая удача. Потому селяне расставались с одеждой неохотно, латали ее по многу раз.
С обувью – еще хуже ситуация. В некоторых семьях одна пара сапог или галош – на всех домочадцев, а зимой – одна пара валенок. Скудно люди жили. А во время войны резали поперек автомобильные покрышки, привязывали веревкой к ногам и так ходили.
Понял Саша: реально достать сапоги – снять их с убитого немца. Однако ждать милости он не привык, и как только группа вышла к телефонным проводам, Саша приказал старшине их обрезать.
Через час уже на велосипедах показались немецкие связисты. Сергей, укрывшись за кустами, расстрелял их из автомата.
Группа подошла к убитым.
– Комиссар, выбирай себе сапоги. Только примерь, чтобы не жали.
– Противно как-то с убитых снимать, вроде как мародерство.
– Не путай мародерство с трофеем – это противник. Мне твои ноги важнее сантиментов. Приказываю надеть!
Комиссар подошел к трупам и остановился в нерешительности. Сергей сам стащил с убитых сапоги и бросил их под ноги комиссару.
– Как девица ломаешься!
Подобрал все-таки комиссар себе сапоги, обулся, повеселел.
– Старшина, патроны у убитых забери.
Оружие было у всех, а патронов немного. Зачем брать карабины? Только лишнюю тяжесть тащить. Вот без карты плохо, хоть немецкую бы найти! У связистов при себе карты не было, хотя Саша в глубине души надеялся, сам обыскал сумку с инструментами и карманы.
Эх, знать бы им, во что эти сапоги для комиссара обойдутся!
После расправы над связистами Саша с отрядом прошел с полкилометра по ручью, чтобы сбить со следа собак, если немцы их пустят. Они остановились немного обсушиться – почти у всех промокли сапоги: давно ваксы не видели, кожа воду пропускать стала. А идти в промокших – набить мозоли.
Развели небольшой костерок из трухлявого пня – он почти не давал дыма. На сломанные ветки насадили сапоги и протянули их к огню – даже пар повалил.
Когда обувь подсохла, принялись сушить портянки. Дух от старых, давно не стиранных портянок стоял еще тот, хоть носы зажимай.
Сергей вдруг сказал:
– Бойцы, дым идет.
– Да нет, костер хороший: жар есть, а дыма нет.
– Вы туда поглядите, – он показал рукой вправо. Сразу несколько дымов поднимались за лесом.
– Никак – немцы деревню жгут? – высказал предположение комиссар.
– Похоже. Отряд, к маршу готовсь!
Бойцы намотали на ноги портянки, натянули сапоги.
– Бегом за мной – марш!
Саша бежал не быстро, чтобы не сбить дыхание и не отстали другие. Небольшой лесок миновали за полчаса.
Только подобрались к опушке, как услышали нестройный винтовочный залп, за ним еще один, потом – отдельные пистолетные выстрелы.
Перед ними стояла небольшая деревня – полтора десятка домов. Половина деревни пылала. Кто в кого стрелял, было непонятно – избы закрывали обзор.
– Вольно, пока отдышитесь; я узнаю, в чем дело.
Короткими перебежками, прячась за кустами, Саша подобрался к огородам, а там уже ползком пробрался к домам. Он миновал крайнюю избу, и перед ним открылась страшная картина: десяток полицаев под руководством немецкого офицера расстреляли на окраине деревни всех жителей – от мала до велика. Офицер добил раненых и деловито вложил пистолет в кобуру. Полицаи строем под его командой направились в деревню. На улице уже стояло несколько подвод с лошадьми.
«На расправу приехали, гады! – мелькнула мысль у Александра. – Не за убитых ли связистов мстят? Надо их жестоко покарать!»
Саша вернулся к отряду и кратко пересказал увиденное.
– Вот гады! Командир, такое прощать нельзя!
– Согласен. Сергей и Борис, вы останетесь здесь. Готовьтесь к бою. Комиссар – за мной. Как появятся, я дам сигнал выстрелом. Постарайтесь никого не упустить живым. Сергей, я на тебя особо надеюсь!
– Не подведу, командир!
– Комиссар, за мной – перебежками.
Вдвоем они пробежали по лесу вдоль опушки – там лес и дорога делали изгиб.
– Все, здесь наша позиция. Мы ударим в лоб, сержант и старшина – во фланг. Если кто из полицаев побежит, ему одна дорога – через открытое место к горящей деревне.
Заполыхали другие избы. Находиться в горящей деревне было невозможно из-за сильного жара, легкий ветерок забивал дым в легкие.
Полицаи уселись на телеги и выехали из деревни. Вот они приблизились к месту, где залегли Сергей и Борис.
– Огонь! – скомандовал Саша комиссару. Сам же взял на прицел переднюю подводу, где сидел офицер и двое полицейских.
Рядом бухнул выстрел из карабина – это стрелял комиссар. Тут же из леса раздались очереди пулемета и выстрелы из карабина. В ответ не раздалось ни одного выстрела – никто из полицейских среагировать не успел.
Огонь на близком расстоянии из пулемета и автомата при поддержке двух карабинов сделал свое дело. Лошади встали. Только одна лежала и билась в конвульсиях – зацепило шальной пулей.
Стрельба стихла. Саша выждал немного. Потом, держа наготове автомат, вышел из леса.
Все полицейские и офицер были мертвы. На подводах лежали узлы с трофеями – не погнушались полицаи забрать из домов скудные деревенские пожитки.
![Юрий Корчевский - Диверсант [HL]](/uploads/posts/books/110309/110309.jpg)
