Юрий Корчевский - Взрывай! Спец по диверсиям
– Хватайся за слегу и держись! – крикнул Сергей. – Сильнее держись!
Саше ничего не было видно, сколько он ни вытягивал шею.
Раздался всплеск, шум.
– Стой, а то оба потонем! А теперь на эту слегу ложись, за другую держись. Я подтяну.
Вскоре рядом с фигурой Сергея появилась еще одна. Сказать, кто это – мужчина или женщина, старый человек или молодой, – было невозможно. Он был весь в грязи, одежда прилипла к телу, невозможно было под грязью различить ее цвет.
Кое-как они вернулись обратно, на твердую землю, потратив на возвращение времени втрое больше, чем на дорогу туда.
Саша сразу ушел разводить костер – надо было обсушиться, ноги замерзли до судорог. А в первую очередь – обогреть человека, да и картошки напечь: завтракать тоже надо.
Пока он собирал хворост, Сергей раздел человека – согреться в мокрой одежде было невозможно.
Саша разжег костер. Сергей приказал:
– Обмойся хоть немного и иди к костру.
Человек обмылся ржавой болотной водой и, шатаясь, подошел к костру. Его знобило и трясло, зубы выстукивали дрожь.
– Садись поближе, грейся, а там и картошечка поспеет.
Неизвестный уселся на корягу, сунув ноги едва ли не в огонь.
– Ты поосторожнее, не обожгись, а лучше сядь спиной.
Саша поймал на себе внимательный взгляд незнакомца. Что-то он уж очень пристально смотрит, они вроде бы не знакомы.
Вдруг человек вскочил и бросился к Сергею:
– Это предатель, не верьте ему, он иуда!
– Парень, ты обознался, – успокоил его Сергей, – это наш командир.
– Нет, он полицай! Сука немецкая!
Как только он произнес эти слова, Саша сразу все вспомнил. Он конвоировал с немцем наших военнопленных. Последний пленный, шедший в колонне, бросал на него злобные взгляды, обещал повесить, когда наши придут. Точно, он это!
– Ну-ка, мил человек, иди сюда!
– Убить хочешь, паскуда? Стреляй!
Неизвестный бросился к Саше.
– Стоять!
Но человек бежал к нему с явным желанием ударить.
Саша уклонился, подставил ногу, и неизвестный с размаху упал на землю.
– Согрелся? А теперь марш к костру!
Человек уселся на корягу, но продолжал бросать на Сашу полные ненависти взгляды.
– Успокойся. Да, была на мне повязка полицая, но разве не я позволил тебе бежать? Было такое?
– Было, – нехотя выдавил мужчина.
Сергей повязку видел, через шок прошел. Но старшина слушал, раскрыв от удивления рот. Потом потянулся рукой к немецкому карабину.
– Старшина, отставить! Остынь! Да, у меня повязка полицейского и даже бумага немецкая до сих пор в кармане. Я полицая убил, а его повязку и документы забрал – только и всего.
– А чего он говорит, что ты с немцем шел?
– Было дело, не отрицаю. Для службы так надо было.
Старшина недоверчиво покачал головой.
– Александр, я всего, может, и не знаю, но ты непонятный какой-то. То с немцем идешь, то эшелон их под откос пустил… Ты кто на самом-то деле?
Для пользы дела Александр соврал:
– Разведчик я наш, в тылу оставлен для диверсий и организации сопротивления врагу.
Над маленькой группкой нависла тишина. Все молча переваривали услышанное.
– Сразу-то чего не сказал? Мы бы поняли.
– Государственный секрет, я даже вам его открывать не должен был. А если кто-то из вас в плен попадет – вот как он? – Саша ткнул пальцем в спасенного из болота. – И проболтается? – Бойцы пристыженно молчали. А Саша нагнетал обстановку: – Судить о человеке надо только по его делам. Слова – пустое. Я мост и эшелон с танками взорвал?
– Взорвал, – хором ответили Сергей и Борис.
– А вот он, – Саша ткнул в спасенного пальцем, – в плену был. И был, между прочим, как я заметил, в сапогах и без гимнастерки.
– И что? Я чего-то не понял, – недоуменно протянул Сергей.
– Товарищ Сталин говорит, что лучше застрелиться, чем красному командиру нашей армии в плен попасть. Думаете, почему он без гимнастерки был? Снял он ее, потому что немцы сразу же определили бы, что он командир, а скорее всего – политрук.
Сергей и Борис повернулись к мужчине.
– Да, я политрук, – с вызовом в голосе ответил он. – Я не застрелился и гимнастерку снял. Не застрелился потому, что патроны закончились. А гимнастерку… Да чего душой кривить – жить я хотел! Из плена бежать можно и дальше пользу армии приносить, а с того света чем поможешь?
Практически в одно мгновение политрук из обвинителя превратился в обвиняемого. Действительно: политрук, коммунист и должен подчиненному ему личному составу пример показывать, а сам в плен попал!
Саша осуждающе покачал головой. Политруков он не любил в принципе – за их зачастую оголтелый фанатизм и трескотню на политзанятиях. Потому и перевел стрелки с себя на него.
Настроение Сергея и Бориса изменилось, они тоже с осуждением стали смотреть на политрука. Он даже как-то съежился под их взглядами.
Саша сжалился: ну нельзя же вовсе человека добивать, и сказал словами из Евангелия:
– Кто не знает за собой греха, пусть первым бросит в него камень.
Политрук вскинул голову:
– Ты же коммунистом должен быть, коли разведчик, а словами из Библии заговорил.
– Ты, политрук, мне на еще один, но самый важный вопрос ответь. Пусть ты в плен попал и бежал из него, но почему ты шел не к линии фронта, а в немецкий тыл?
– Да! Ну-ка, политрук, ответь! – заинтересовался Сергей.
И в самом деле, нелогично. От места, где он сбежал из колонны пленных, верных полсотни, а то и поболе километров до болота. К своим идти – совсем в другую сторону.
– Причина у меня была, – нехотя выдавил политрук.
Тут взъярился старшина:
– Небось на политзанятиях о воинской чести красиво говорил, а как война неожиданно нагрянула, в тыл немецкий потянуло? Под юбкой у знакомой бабенки отсидеться хотел? Да я тебя за это самолично расстреляю, и рука не дрогнет!
– Эй, старшина, остынь немного! – Саша решил остудить горячие головы, иначе и в самом деле парни за оружие схватятся. – У нас не трибунал, нельзя человека без суда расстрелять!
Его слова возымели действие. Старшина сплюнул и уселся на пенек. Хоть и не любил Саша политруков, но в душе вынужден был признать, что один политрук, Шумилин, жизнь ему спас. Погиб после, но вел себя, будучи раненым, мужественно. А долги возвращать надо.
– Парни, у нас не воинское подразделение Красной Армии, и я вам не командир. Давайте решать, что с политруком делать будем? С собой возьмем или пусть сам по себе живет?
Неожиданно политрук подошел к Саше:
– Отойдем в сторонку на пару слов?
– Можно.
Они отошли метров на десять.
– Говори, что хотел?
– Не при всех. Я в тыл немецкий шел, потому как до передовой далеко, линию фронта перейти сложно. Да и наших документов у меня нет, сложности будут.
– Это ты точно сказал.
– Секрет открою. Я еще в тридцать четвертом – тридцать пятом годах занимался по линии партии в Западном Особом округе закладками.
Саша сразу понял, о чем речь. Это когда армия на своей территории делает маленькие тайные склады – с гражданской одеждой, с провизией на несколько дней для небольшого отряда, с оружием и боеприпасами. Каждая закладка рассчитана была на случай войны и оккупации территории – для организации партизанского движения. Даже теория такая была выдвинута Фрунзе. Ближе к границам обустроить УР – укрепленные районы с капитальными бетонными подземными казематами, орудийными и пулеметными точками. Армия будет сопротивляться врагу в УРах, а коммуникации – связь, железные дороги и склады – будут выводить из строя партизаны. Для того была создана целая сеть – тысячи закладок. После тридцать седьмого года, после многочисленных чисток в армии и НКВД о закладках, как и о самой теории, благополучно забыли.
– Места закладок помнишь?
– Как «Отче наш»! – Политрук смутился – ведь ответил он не как коммунист.
– Хорошо, покажешь. А связи с подпольем есть?
– Развалили все, люди поменялись. Не думаю, что найду кого-то, но попробовать можно.
– Договорились.
Они вернулись к костру.
– Вот что, парни. Политрук мне маленькую тайну открыл. Берем его с собой. Вопрос не обсуждается! – сказал он категорично.
– Во! Вот это правильно, а то – «я не командир, мы не армия»… Не колхоз же, где все вопросы на собраниях решают.
– Старшина, у тебя в мешке вроде бы цивильная одежда была – отдай ее политруку. Его одежду после болота все равно не отстирать. А ходить голым бойцу Красной Армии не пристало.
Старшина побурчал под нос, но одежду – рубашку и брюки – отдал. Обуви вот только не было никакой, а свои сапоги политрук утопил в болоте.
– И карабин немца ему отдай – с патронами, и ранец пусть несет.
– О! Хоть какая-то польза от человека!
Когда политрук оделся, повесил карабин на плечо и опоясался поясом с подсумками, выглядеть он стал по-человечески. Обуви не хватало, но с этим еще решится вопрос.
![Юрий Корчевский - Диверсант [HL]](/uploads/posts/books/110309/110309.jpg)
