Андрей Посняков - Вандал (сборник)
– Ну, Ингульф, не знаю, как ты, а я пока спать… Судя по голосам – нас во дворе караулят, да и стены тут вроде бы без щелей. Ладно, завтра посмотрим, поглядим – что к чему?
Он готовил куша. Так называлось это, вне всяких сомнений, одно из самых изысканных блюд тунисской кухни. Готовилось оно очень непросто, – но то было Александру только в радость, именно от этой изысканной сложности он и получал наслаждение – как в процессе готовки, так и потом – при, так сказать, поедании – не один, конечно же, а в компании красивой девушки или – черт с ними! – друзей.
Взяв нежную лопатку специально выбранного на местном рынке ягненка, Саша тщательно натер ее оливковым маслом, смешанным с солью, розмарином, мятой и кайенским перцем, положил все в глиняный казан и, плотно закрыв крышкой, поставил на медленный огонь. Теперь осталось приготовить хариссу – для этого понадобится жгучий перец-чили, тмин, чеснок, кориандр… если еще осталась и мята, то можно и ее пустить в дело – в оливковое масло – тщательно все перемешать, пока не получится этакая густая паста, вот ее-то потом и добавить в кускус – гарнир из пшеницы или варенной на пару манки.
Ну вот, пока возился с приправами, кажется, подоспело и основное блюдо! Вытерев руки о фартук, Александр приоткрыл крышку… понюхал, смежив от удовольствия веки…
Пахло каким-то дерьмом!
Выругавшись, молодой человек открыл глаза… Откуда-то сверху, из узенькой щели в двери, в сарай, где он все так и валялся связанным, проникал тусклый дневной свет. Голова трещала, прямо раскалывалась, саднила грудь…
– Ммм… – застонав, Саша попытался сесть… С третьей попытки – получилось, прислонился к глинобитной стенке спиною, осмотрелся: в углу, прижав коленки к груди, спал какой-то парень… ну да – вчерашний собеседник. Боже, какой же он грязный! И одет… соответствующе – какие-то узкие, оборванные – до грязных исцарапанных коленок – штаны, похоже, что их козлиной шкуры, точно такая же грязная жилетка, надетая прямо на голове тело, никакой обуви – босиком. Волосы длинные, спутанные, непонятно какого цвета… Клошар, настоящий клошар, бродяга!
Однако черты лица явно европейские – это было видно даже при таком тусклом свете. Совсем еще молодой парень… подросток… лет, может, пятнадцать, или где-то около. Да-а-а… такой явно мог украсть что-нибудь, под это дело наверняка замели и его, Александра, хотя он-то тут не при делах – Бог свидетель.
Застонав во сне, парень перевернулся на другой бок, спиной к Саше. Руки у юного клошара вовсе не были связаны, а вот запястья каскадера туго стягивали веревки… или какие-то кожаные ремни. Ну, конечно… после вчерашней-то драки!
Снаружи быстро светлело, вот уже послышались чьи-то голоса, ругань… потом, кажется, кто-то кого-то побил…
Кое-как поднявшись на ноги, Александр внимательно осмотрел дверь, довольно-таки массивную, такую с ноги не выбьешь, особенно если и засов снаружи так же хорош. Да, наверное, засов здесь хороший, стали бы они использовать плохой засов? Если б так – то этот парнишка-клошар давно сбежал бы…
Черт… жалко, щель высоко, под самым косяком – не рассмотреть, что там во дворе делается, остается только слушать. Саша приложил к теплой доске ухо – все то же: ругань, крики, ага – смех! Довольный такой, можно даже сказать – заливистый. Девичий или детский. Похоже, не все так грустно, товарищи!
Молодой человек обернулся – показалось, будто тот парень, в углу, снова зашевелился… Нет, спит… Разбудить? А зачем? Ну, можно попросить его развязать руки… у него-то они не связаны!
Саша подошел ближе, наклонился… Глинобитная стена над спящим была вся испещрена различного рода похабными рисунками и надписями, в большинстве своем – непонятными, скорее всего арабскими… хотя, нет, вот тут, кажется, по-французски – «Ж, этэ иси – я был здесь – Луи Боттака. Нигерия». Нигериец… Ну, ясно – наверняка тоже ворюга, в хорошую же компанию он, Александр Иваныч, попал! Надо бы поменьше якшаться с этим соседом, не дай Бог, примут за сообщника, ведь теперь, конечно же, обоих потянут в полицию, или, на худой конец, к старосте отведут, или кто тут у них в деревне за главного? Нет, скорее всего – без полиции уж точно не обойдутся. И это – хорошо, тунисские полицейские – хоть тот же давешний инспектор – произвели на Сашу приятное впечатление – все, как один, вежливые, все говорят по-французски… ну, по-французски в Тунисе вообще все говорят, а вот что касается вежливости… то это, может, они с туристами такие вежливые, а с обычными-то местными ворюгами у-у-у… Показания выбивают, не хуже чем в России-матушке, а может быть даже еще и получше.
Александр пожалел уже о том, что вчера распустил кулаки. Хотя, с другой стороны – а как было не распустить? Сами же, козлики, и спровоцировали. И все же, все же, уж теперь-то надо бы вести себя осторожнее – с официальными лицами, упаси боже, не собачиться, упирать на то, что он – Александр Иванович Петров – добропорядочный иностранец, так сказать – гость.
Вообще-то интересно, где он сейчас находится? Суденышко уж никак не могло отнести далеко, ну, не в Бизерту же! И сама столица – город Тунис, и пригород ее, Карфаген – где-то совсем рядом, километрах, может, в пяти – десяти. Цивилизация! Поскорей только встретиться бы с официальными лицами… попросить позвонить… нет, даже пусть сами позвонят… а с этим вонючим пацаном – ни в коем случае не общаться, не дай бог, снаружи разговоры услышат, скажут – уж точно, сообщнички! Поди, потом, доказывай, что ты не верблюд.
Неприязненно покосившись на спящего, Александр уселся на корточки у двери, дожидаясь… чего – было пока не очень понятно. Хотя нет – ну ведь хоть кто-то да должен же был прийти!
Снаружи кто-то утробно закричал – ишак, что ли? – и спящий в углу оборванец, наконец, проснулся, уселся, скрестив ноги и, смачно зевнув, сказал:
– Сальве!
– Бонжур, – ухмыльнулся Саша. – Эт ву дорми бьен?
– Бене? – хлопнув ресницами, удивленно переспросил пацан. – Нон бене, нон!
Каскадер лишь рукой махнул:
– Да не знаю я твоего дурацкого языка, парень! – и, спохватившись, добавил: – Лучше давай помолчим.
Оборванец, видно, не понял – все пытался заговорить, даже подошел, дотронулся до руки Александра, до веревок… или ремней… нет, скорее, все же это были ремни. Предлагает развязать? Ну, нет уж – тогда точно решат, что они оба – сообщники.
– Не надо меня развязывать! Нон, нихт, ноу!
В этот момент за спиной у молодого человека скрипнул засов, дверь распахнулась… и обоих узников бесцеремонно вытолкнули во двор. Жмурясь от солнечного света, белого и неудержимо яркого, Александр попытался построить в уме французскую фразу – «Пожалуйста, позовите российского консула», – но сделать этого ему не дали, с силой пнув в бок. Потом, приставив к груди острогу, развязали руки… даже позволили оправиться, и уже больше не связывали, наоборот, взвалили на плечи какой-то тяжелый мешок – тащи!
Каскадер счел за лучшее не спорить – пожалуй, не следовало нарываться на неприятности. Такой же мешок получил и его грязноногий спутник, для парня ноша оказалась явно не по плечам, выхода со двора он споткнулся, упал… и шедший позади громила с кулаками, размером с капустный качан, выхватив из-за пояса плеть, несколько раз с силой ударил несчастного. Бил умело, с оттягом… Александр поспешно отвернулся – не его это дело. Может, за дело били этого гавроша, может, у них, в этой деревне, именно так и принято…
Закусив губу, парнишка вскочил на ноги, взвалил на плечи мешок и, пошатываясь, зашагал к морю. Да-да, именно туда они сейчас и шли – узники с мешками, верзила с кнутом, двое парней с острогами и тот самый важный толстяк, которому вчера вечером Саша от души смазал по морде. А и поделом!
Толстячина, похоже, зла не держал, наоборот, посматривая на пленника, улыбался, время от времени даже пробовал на ощупь мускулы и довольно приговаривал:
– Ишшь!
И что он шипит, как змея? Неужели никакого нормального языка не знает? Ладно английский, но уж французский-то – должен.
Глаза постепенно привыкали к яркому солнечному свету, и Александр исподволь осматривался, надеясь увидеть невдалеке какой-нибудь псевдонебоскреб или жилой квартал, да на худой конец римские развалины. Впрочем, развалины-то как раз и были… но не совсем развалины. Даже – совсем не развалины! Охренительных размеров амфитеатр белел мрамором в паре километров от узкой, спускающейся к морю тропинки! А ведь здорово отреставрировали, сволочи, прямо зависть берет – вот бы у нас в России так, и почаще!
Оставшаяся позади деревенька – скопище самых убогих хижин! – не шла ни в какое сравнение с… гм-гм… памятником древнеримской архитектуры, мало того, низенькие глинобитные строения словно бы прятались за деревьями и густыми кустами.
– Ишь! Ишь! – оглядываясь, шипел толстомясый.
