Андрей Посняков - Вандал (сборник)
– С полицейским? Ах да, он сюда тоже заходил.
– Так что случилось-то? Профессор нашелся?
– Какой профессор? Ты это о чем? Тоже, что ли, пьяный?
– Тоже? – кажется, Александр начал догадываться о том, что произошло.
– Понимаешь… Лешенька, сука, вчера нажрался… а он ведь запойный, черт! Короче – простой у нас… Вот мы тут подумали и решили… крупным планом – тебя! Вы ж похожи!
– Меня?! – ошарашенно переспросил молодой человек. – Нет, ну вы даете… Нашли артиста!
Продюсер схватил Сашу за руку:
– Послушай… да что там играть-то? Просто вечером выйдем в море на двух судах – нам обязательно на фоне заката снять надо. Тебе даже и говорить ничего не придется – Лешенька потом своим голосом все озвучит, просто постоишь, руками помашешь… Ну! В конце концов, это ж ты с Валькой-осветителем Лешку ночью споили…
– Кто кого споил… Ха! Что, Ленка вломила?
– Короче, Саня – надо!
Вообще-то сегодня Александр планировал отдохнуть, развеяться… в музей сходить… может быть… Но раз такое дело…
– Ну, раз такое дело…
– Вот и славненько! Вот и по рукам! Ты только в обед сходи к костюмерам – что-нибудь получше тебе подберут.
«Получше что-нибудь подобрать» – так когда-то в далеком детстве говорила мать, увы, давно уже покинувшая сей бренный мир, а отец умер еще раньше. Родных братьев-сестер у Саши не было, зато всегда имелось множество друзей-приятелей, в том числе, так сказать, и женского пола – герл-френд, – вряд ли все многочисленные случайные связи Александра – как вот сейчас, с Леночкой – можно было бы считать чем-то серьезным.
«Получше» – оказалось шикарной ярко-зеленой туникой из тускло блестящего шелка, золоченым поясом с привешенным к нему устрашающих размеров бутафорским мечом – двуручным, явно оставшимся от съемок какой-то рыцарской картины, толстенной – конечно же, медной – цепью на шее и высоких ботфортах со шпорами. Вот-вот… только шпор морскому вождю вандалов и не хватало! Да и были ли тогда шпоры-то? Вообще-то зря продюсеры кинулись на вандалов, могли б себе спокойненько забабахать фильму про тех же карибских пиратов… или про берберских, даже еще лучше – как раз, так сказать, в натуральном антураже, и ходил бы сейчас Александр при длинной бородище и в чалме, изображая знаменитого Аруджа Барбароссу или его братца Хайреддина, или – скорее всего – и того, и другого сразу.
– Чего кривишься, Санек? Цепь не нравится? – подмигнув, рассмеялся Валентин – заодно со всем прочим он еще заведовал и реквизитом.
Каскадер хмыкнул:
– Да нет, цепь хоть куда, меня меч смущает – больно уж здоровущий. И эти еще, шпоры… я ж не на коне скакать собрался!
– Про меч, Саня, ты прав, – садясь на сундук, согласно кивнул реквизитор. – Не было в те времена таких вот мечей, да и ботфортов со шпорами не было… Ну, не было? И что? Зрителю все равно – лишь бы крови побольше да баб поголее! Сожрут, тут и думать нечего.
– Чего они вообще про вандалов снимают…
– Так они это… германцы типа, а Геныч, второй продюсер – арийцев во как уважает!
– Ага, теперь понятно, – Александр потянулся и подкинул в руке меч. – Тоже еще, фашистенок недобитый. То-то я смотрю, он все время «Рамштайн» слушает… Слышь, Валик, я что, с этой дурой таскаться должен?
– Можешь пока куда-нибудь положить, – реквизитор пожал плечами. – Только на съемки взять не забудь, уж сделай милость… Вот насчет ботфортов… погоди-ка… там у нас сапоги от какой-то волшебной сказки остались… по Пушкину.
– Что по Пушкину, сапоги?
– Да не сапоги – сказка! В них, в сапогах-то, этот… как его, дядька Черномор ходил! Хорошие сапожки, красивые, красные такие, на каблучках, тебе, думаю, впору будут… поискать?
– Нет уж, спасибо! – вежливо поблагодарил каскадер. – Ты еще труселя красные предложи, как в «Нашей Раше»! Как-нибудь обойдусь и ботфортами. Кстати, мне бы часы для съемок сменить – там, на циферблате, арабские цифры – вдруг случайно в кадр попадут, – а в те времена римские в ходу были.
– Римские? – задумчиво переспросил Валентин. – Даже не знаю, у кого такие и есть… Ладно, поищем… Постой! Какие, на хрен, часы?!
Саша довольно хохотнул:
– Да шучу, шучу я!
Прожекторы, с разрешения местного префекта – или как он там назывался? – поставили на самой конечности мыса – как раз для ночной съемки. Закат закатом, а и после него режиссер решил поснимать, чтоб два раза «пиратские» ладьи на буксире в море не вытаскивать, буксир, он тоже немаленьких денег стоил. Как и префект.
Грохоча мотором, буксир как раз сейчас разворачивался, зацепив тросом сразу две ладьи – цугом, одна за другою. Вот здесь вот, сразу напротив мыса, и должно было развернуться действо. Оранжево-красный, пурпурный даже, закат, золотисто-алая дорожка на волнах, черные тени скал, затяжной поцелуй на фоне все этой благости – вот уж против этого Александр ничего не имел, в главной роли была, естественно, Леночка. Хотя… что он с ней, не нацеловался, что ли?
Одну камеру тоже установили на скале, рядом с прожекторами, другую – для крупных планов – в пиратской ладье, третью – на всякий пожарный – в моторной лодке, где уже распоряжался мелкий, как бес, ассистент режиссера, махал руками, ругался да орал в микрофон на гребцов и команду буксира:
– Потравливай, потравливай, кому говорю! Да потравливайте же! Да кто так потравливает?
А на горизонте, между прочим, уже появились тучки… маленькие такие, полупрозрачные, синие… Никто на них и внимания не обратил, кроме капитана буксира. Тот живенько развернул свое суденышко и что-то закричал в рацию…
– Чего? – недовольно обернулся сидевший в ладье оператор. – Чего он там хочет-то?
Саша прислушался к доносившемуся из портативной рации хрипу:
– Ругается… Говорит – скоро ветер усилится, а ночью шторм будет – он в таких делах понимает.
Резко качнувшись, ударилась о борт ладьи моторная лодка с режиссером, Санычем.
– Шторм? Ночью? – Саныч пригладил растрепавшиеся от ветра волосы, коими тщетно пытался прикрыть явно просвечивающую на голове плешь, что получалось плохо. – Ну, так до ночи успеем. Все, хватит болтать! Поехали. Мотор! Хлопушка! Я сказал – хлопушка, мать вашу! Саша, Леночка – к бушприту… целуйтесь!
На съемку поцелуя ухлопали часа полтора – то режиссеру не нравилось небо, казалось не слишком романтическим, то оператора не устраивал свет, то звезда Леночка капризничала – видите ли, замерзла.
– Замерзла? Так дайте ей коньяку, черт с ней! – матерился в мобильник Саныч. – Только смотрите, немного… Что?! Дайте, сказал, пару глотков!
Леночка враз охлобыстала полбутылки, остальное допил Сашок на пару с оператором – ив самом деле, было от чего замерзнуть: солнышко уже скрылось, внезапно задул ветер, злой и неожиданно холодный, прямо-таки пронизывающий насквозь. Или это так просто казалось?
А режиссер, между прочим, радовался!
– Здорово! Черт побери, здорово! Эти волны… скалы… какая фактура… ах! Снимаем! Снимаем немедленно!
И снова Александр и Леночка целовались – теперь уже на фоне аспидно-черных, взметающихся почти к самом небу волн!
Ну, конечно же, к самому небу волны не взметались, просто оператор умел так снимать, однако все же волнение было довольно большим… да еще и ветер…
Черт!!! А ведь у скалы-то – камни!
Оторвавшись от жарких губ кинозвезды, Саша явственно увидел в свете прожекторов яростные буруны в окружении грязной желтовато-белой пены. Камни! Ну, ясно – камни, Александр понимал это, как никто другой. То-то буксир побыстрее убрался!
Между прочим, именно туда – на камни – и сносило сейчас обе ладьи.
– Надо уходить! – свесившись через борт, Саша закричал режиссеру. – Саныч! Сворачивай нафиг съемку. Там камни! Камни!
Режиссер оказался понятливым, живо распорядился:
– Ребята, шабаш!
Закрутил головой:
– Где же этот чертов буксир?
– Так сам же ты его и отпустил, Саныч!
– Да… отпустил… И что теперь?
– А ничего! – Александр уже едва перекрикивал угрожающе свистевший в снастях ветер. – Вы ту ладью в бухту тяните… а я тут один, отойду за мыс…
– Куда? Какая мышь?
– За мыс, говорю! Там можно пройти, потом с подветренной стороны подойду, причалить… Только слышь, Саныч, ты туда людей пошли, чтоб помогли, приняли швартовы.
– Что?! Ага… Понял! – режиссер понятливо закивал, помогая перебраться в моторную лодку Леночке, вовсе не выглядевшей испуганной. Ну, конечно, после полбутыля коньяка на пустой-то желудок.
За Леночкой последовали оператор и двое актеров второго плана, изображавшие… а черт их знает, кого они там, по фильму, изображали?
И едва только последний успел спуститься в лодку, как налетела такая волнища, что всем мало не показалось! Огромная, черная, с блестящей от света прожекторов и луны спиною, она подкралась незаметно, как хищник подкрадывается к своей жертве, ударила, стараясь перевернуть… ну, хоть что-нибудь… Не вышло! Саша уже успел закрепить кормовое весло и теперь потянул на себя шкот, ставя ладью по ветру.
