Олег Измеров - Ответ Империи
– Умная, – заметил Виктор.
– Еще какая! Что говоришь, она сразу все понимает, только сказать не может.
…За окном горел разноцветный витраж из квадратиков окон домов микрорайона, и низкие, ползущие над самыми крышами облака фосфоресцировали коричневато-желтым сиянием, подсвеченные уличными фонарями. Холодные капли ночного дождя медленно стекали по стеклопакетам. Виктор протирал тарелки, которые Вероника доставала из моечной машины, и в голове его вертелись строки старой песни про дождь, который идет днем и ночью… Типовая программа светского вечера вдвоем была исчерпана.
– Прости, я наверное, засиделся, – сказал Виктор, когда на кухне был восстановлен первозданный порядок, – уже одиннадцать, тебе завтра тоже на работу…
Вероника подошла к окну и, присев на подоконник, посмотрела в пространство ночи, пронизанное у фонарей мелкими черточками небесной воды.
– У-у… Слушай, куда ты пойдешь в такой дождь?
– Это мелкий дождь, и у меня зонтик.
– Не надо. Самое простудное время. Значит, так: я стелю тебе на диване, выспишься, а утром сразу отсюда на работу.
– Подожди, ну как это… Неудобно.
– Ну что неудобно, квартира пустая, а ты куда-то в общежитие попрешься.
– Там не общежитие, там комплекс.
– Ну что комплекс, ради этого по дождю топать? Не спорь с женщиной.
– Не знаю, как-то это…
– Что как-то?
– Ну… ну, не знаю… дочь, кстати, против не будет?
– Ага, против. Она у меня каждый вечер по домолинии стучит: «Мама, заведи себе какого-нибудь знакомого, пока я на учебе». А ты ж не какой-нибудь знакомый.
– Ничего, что мы мало знаем друг друга?
– Мы же не на улице познакомились. Ну подойди сюда, посмотри.
Виктор подошел к окну; Вероника отодвинула тюль и кивнула на сползавшие вниз по стеклам полоски дождя.
– Ты думаешь, что я могу погнать человека в такую промозглую ночь? Или тебя что-то смущает? Честно?
– Да ничего не смущает. Просто то, что ты не боишься оставить дома мужчину, которого знаешь два дня, – необычно как-то. Или я слишком отстал от жизни в Союзе?
Вероника подняла правую руку и положила на плечо Виктору; ее лицо приблизилось, и он вновь почувствовал, словно ветер из полуденной дубравы, аромат «Офелии». Вероника взглянула в его глаза, ее губы сложились в чуть грустную улыбку, и она тихо произнесла:
– Но я же знаю, что ты не квартирный вор, не маньяк, не аферист. Просто нормальный человек, затерявшийся в новом мире. Чем ты можешь меня напугать?
– Ну… ну, хотя бы…
– Вот видишь. Помоги мне слезть.
Она подала Виктору левую руку, лица их сблизились, и тут Виктор, неожиданно для себя самого, обнял Веронику за талию и припал к ее губам; Вероника растерянно застонала, не прилагая усилий к сопротивлению.
– Ты что… ты что делаешь? – воскликнула она, пытаясь сердиться, когда Виктор дал ей возможность перевести дух.
– Ты же сама спросила – чем могу напугать.
– Да? – Ее брови взметнулись вверх, и она рассмеялась. – Так это ты меня хотел напугать? Ты думал, что этого я испугаюсь? Что я… что я могу потерять самообладание?
– Ну, если не потеряешь… – И он вновь поцеловал ее в губы, сильно прижав к себе; дыхание Вероники участилось, в какое-то мгновение она оторвалась от него, и с ее губ слетело полушепотом: «Нет… не надо», – но ее тут же саму неудержимо повлекло навстречу, ее руки сжали плечи Виктора, и она закрыла глаза.
– …Погоди… ну не на окне же…
Глава 23
В окопах бремени
– …Слушай, а где мое платье? Ты не видел?
– Что случилось?.. – сонно пробормотал Виктор, не отрываясь от подушки, не открывая глаз и чувствуя, что Вероникина ладонь коснулась его лопаток.
– Не знаю, где платье. Его надо аккуратно повесить, а то сомнется.
– Оно на стуле висит, – ответил Виктор, зевая. – Аккуратно. Ты сама вешала.
– На каком? Я не вижу.
– В гостиной. Возле дивана…
– Ах да, диван, – вспомнила Вероника, улыбнувшись чему-то своему, внутреннему. – Диван – это было так давно… Столько событий после этого.
– Архитекторы оказались правы.
– В чем?
– При этом совершенно неважна высота потолка.
– Я заметила… А знаешь, когда мне вчера звонила Светлана насчет тебя, она просила за тобой присмотреть. Сказала, что после гипнопедии тебя может потянуть на приключения. Собственно, она права. Тебя здорово потянуло.
– А тебя? И после этого в США находятся люди, которые думают, что в СССР нет секса.
– В США секс есть. У них нет потенции.
Вероника повернулась набок, античные изгибы ее тела подчеркивали складки сброшенного одеяла; она казалась плывущей по упругому морю теряющейся в полутьме кровати.
– А ты все-таки очень неожиданный.
– Так я же предупреждал.
– С чего ты взял, что я должна бояться этого?
– Да, в самом деле, – философски заметил Виктор. – Просто однажды приходит день, когда ты понимаешь, что ты такая же, как все. Что нас абсолютное, подавляющее большинство на планете. Нас миллиарды. Нас целых семь миллиардов…
– По-моему, почти шесть.
– Шесть? А, ну да, верно. Пока почти шесть. Точнее, почти три миллиарда и еще почти три миллиарда, которые несколько отличаются друг от друга и которые стремятся друг к другу. Этого не надо бояться. Это просто тот самый стиль жизни. Если природа так устроила, что нас большинство, значит, это так надо.
Его рассуждения прервал рингтон нового мобильника, который выводил одноголосую мелодию «Родина слышит, Родина знает».
– Слушаю! – воскликнул он, узнав знакомый служебный номер.
– Виктор Сергеевич, – донесся из телефона торопливый голос Светланы, – извините, что вынуждены вас побеспокоить…
– Да какие пустяки. Я уже успел сделать все, что планировал.
– Мы вынуждены срочно вызвать вас на работу. Через сорок минут за вами придет машина. Успеете собраться?
– Полагаю, да. Только я, если можно так сказать, на прогулке.
– Туда и подъедет. Можете гулять еще сорок минут.
Послышались гудки отбоя.
– Вызывают?
– Увы.
– Я так и знала. Подай там халат, приготовлю что-нибудь по-скорому. В ванной есть одноразовые станки «Спутник», крем и новая кисточка.
– Ты потрясающе предусмотрительна.
– Я же хотела устроить тебя на диване до утра.
– Диван – это было так давно… Но ты восхитительно устраиваешь. По-моему, мы его не раскладывали.
Высота два тридцать в ванной сначала немного смущала, но Виктор быстро привык. В конце концов, человек проводит здесь ничтожную часть жизни, если считать все сервисы этого помещения, включая стирку. Да и стирать тут особо… Вон в зеркале за спиной – «Bosch» на восемь кило белья с фронтальной загрузкой. Стоп. Откуда здесь «Bosch»? Из комиссионки? Вероника хоть и получила квартиру от КГБ, но в привилегированных слоях явно не значится…
Виктор повернул голову и прочел надпись на белой пластмассовой панели: «Вятка-автомат».
«А похожа».
– Тебя куда-нибудь должны послать?
– Мне в таких случаях никогда не говорили, – признался Виктор совершенно честно.
– Естественно… Если что, мы не будем прощаться. Все было очень хорошо. Ты ешь, ешь.
– Да ты тоже садись, перекуси… Торт вон еще остался.
– Потом. Мне на работу позже. Да, может, по радио чего передают?
Она сунула руку за тюль и щелкнула клавишей магнитолы.
– …На закончившемся вчера поздно вечером заседании экстренной встречи глав государств Евросоюза, – донесся из динамиков ровный голос диктора, – стороны пришли к единодушному выводу, что планируемый переход на единую валюту не может быть осуществлен в девяносто девятом году. Как практически единодушно утверждают представители стран-членов ЕС, четвертая и пятая волны расширения Евросообщества привели к тому, что объединяющейся Европе угрожают растущие долги, рецессия, анархизм и крах доверия к капитализму в целом. Как отметил в своем выступлении премьер-министр Великобритании Тони Блэр, «Антикапитализм пленил целое поколение»…
– Господи, – вздохнула Вероника, – как хорошо, что мы в нормальной стране родились.
– …Чтобы противостоять антикапиталистическому терроризму и избежать сползания европейских стран в глубокий кризис, Тони Блэр предложил рассматривать построение дальнейшей европейской интеграции на базе структур Североатлантического блока, что, по мнению ТАСС, является попыткой начать новый виток гонки вооружений и милитаризации стран Европы. Как отмечают обозреватели, на вечернем заседании углубились противоречия внутри Евросоюза. В то время как Великобритания выступает за нарастающее влияние США на европейскую политику, канцлер Германии Гельмут Коль высказался за дальнейшее расширение экономических связей с Советским Союзом, определив предложенный курс как «кластеризацию» Европы…
