Ревизор: возвращение в СССР 44 (СИ) - Винтеркей Серж

— Да, всё так, Нурек, исключительно хорошо. И даже акции, что мы приобрели, сейчас уверенно ползут вверх.

— Значит, господин, никаких сомнений нет. Аллах благоволит к нам! Если этот молодой человек служит лоцманом для семьи Эль Хажж в бурных водах международного бизнеса, то надо просто этим пользоваться, не задавая лишних вопросов.

— Значит, ты сам никаких подводных камней в этих предложениях молодого парня не видишь?

— Они дерзкие, господин, это вы правильно их охарактеризовали. Но и умные одновременно. Связать главу сицилийской мафии через семейные связи, назначив его племянника на высокий пост — это сработает практически в любой стране. Главное, что этот племянник — любимый родственник у своего дяди, как я понимаю, и сыновей у него нет. Это очень мощная комбинация, чтобы его обезоружить. Ну и предложение усилить защиту предприятия через рост карьеры для местного полицейского, отца этого племянника — тоже вполне реалистичное. И да, любой бандит дважды задумается, стоит ли трогать предпринимателя, если тот покажет прочные связи с другими сильными бандитами. Что палестинские боевики, что японские — такие знакомства заставят этого сицилийского бандита намного больше уважать нашу фирму… И дважды подумать перед тем, как сделать какой-то шаг, что может нам не понравиться… Разве что может и нет нужды еще и японских бандитов туда тащить, палестинских боевиков вполне должно хватить, чтобы продемонстрировать, что у нас есть зубы. Ну и опять же, связать выплаты за охрану с ростом производства на заводе — тоже умный шаг. Этот молодой человек действительно хорош, как вы и говорите…

Молю Аллаха, чтобы он дал мне здоровье, и я мог увидеть, как в будущем расцветёт семейный бизнес Эль Хажж, и с гордостью помнить о том, что и мой скромный вклад в этом тоже имеется…

— Спасибо, Нурек, — растрогался Фирдаус. — Ты уже столько лет с нами, что фактически уже не наёмный работник, а член семьи. Скажи, тебе хорошо тут, в СССР? Может быть, желаешь служить нашей семье на благо в Италии? У тебя есть право выбирать, учитывая твои заслуги перед нашей семьёй.

— Нет, господин, пока вы преимущественно будете в Москве, я тоже буду здесь. Вот если вы уже окончательно переедете в Италию, тогда я буду признателен вам, если заберёте меня с собой, поставив на это место кого-нибудь другого.

— Хорошо, Нурек, я учту это, — сказал Фирдаус. — И обязательно расскажу отцу о твоих соображениях по поводу предложений Ивлева. Пусть знает, что ты тоже считаешь их очень интересными…

Москва, Торгово-промышленная палата

С самого утра понедельника, как и распорядился в пятницу вечером Блащицкий, секретарь вызвала к нему Андриянова. Тот вошел в кабинет к начальнику уверенно, поздоровался с улыбкой, что еще больше разозлило председателя.

— Проходите, Антон Григорьевич, садитесь, — холодно предложил подчиненному Блащицкий.

— Спасибо, Игорь Борисович, — присел Андриянов на стул возле стола председателя и вопросительно посмотрел на него.

— Антон Григорьевич, мне казалось, что в прошлый раз, когда вопрос о вашем недостойном поведении даже на партсобрании пришлось разбирать, мы полностью прояснили ситуацию, — ледяным тоном произнес Блащицкий. — Я достаточно четко и недвусмысленно дал понять тогда, что не потерплю в своем ведомстве подчиненных, для которых моральные устои — это пустой звук.

— Да, конечно, Игорь Борисович, — кивнул в ответ Андриянов, с лица которого моментально пропала безмятежная улыбка. — Я осознал свои ошибки, поверьте, и подобного никогда больше не допущу.

— Тогда почему мне вдруг рассказывают, что вы уже очередной женщине голову дурите? — свирепея, поинтересовался Блашицкий.

— Кто мог сказать про меня такое? — возмутился Андриянов. — Это наговоры. Да, я встречаюсь сейчас с женщиной. Разведенной, кстати. Но у нас серьезные отношения. У меня и в мыслях не было никогда ее обманывать.

— То есть это правда? — обманчиво тихо поинтересовался Блащицкий. — Значит, действительно вас видели на этой неделе с женщиной? Не обманули меня?

— Да, — кивнул Андриянов. — Но, повторюсь, у нас с ней все серьезно.

— Да кому вы голову дурите⁈ — рявкнул председатель. — Думаете, нашли наивную женщину из провинции, навешали ей лапши на уши, погуляли везде перед всеми, и теперь все грехи ваши спишутся? А как не нужна станет для прикрытия, так отправите ее обратно? Кому угодно можете эту чушь доказывать, но меня вы этим не обманете. Я знал, что вы гнилой человек и доверия не заслуживаете после той грязной истории, и теперь лишь окончательно убедился в том, что зря тогда вас из партии не выгнали и не уволили с позором. Не место таким в нашем коллективе.

— Но все совсем не так, — попробовал возразить враз побледневший Андриянов.

Он прекрасно понимал возможности человека уровня председателя Торгово-промышленной палаты и осознавал, что ему в Москве точно места не будет, если он сейчас не сможет убедить того в чистоте своих намерений.

— Я очень люблю Оксану, — сказал Антон как можно убедительнее, — у нас все серьезно. Так что я не понимаю, почему вы решили, что это все обман?

— То есть вы предлагаете мне поверить, что вы за пару недель нашли женщину, полюбили ее всей душой и добились взаимности? — с сарказмом в голосе поинтересовался Блащицкий. — И где ж вы нашли ее так быстро? Она из провинциального города, как мне рассказали, заведующая детским садом. Как это она в Москве в поле вашего зрения вдруг так внезапно оказалась, да еще так вовремя?

— Мы с Оксаной вообще еще раньше знакомы были, — ответил Андриянов. изображая смущение. — Но тогда не получилось как-то встречаться. А тут в Москве столкнулись, она к сестре на выходные приехала в гости. Ну и знаете, как бывает, вспыхнули прежние чувства, — начал самозабвенно сочинять Антон, стараясь говорить так, чтоб звучало искренне, — и теперь я без нее жизни не представляю. Впервые, наверное, осознал, что это именно мой человек рядом, моя вторая половинка…

— Ну-ну, — скептично хмыкнул Блащицкий, на которого эти откровения не произвели ни малейшего впечатления. — Влюбился, Антон, значит, без памяти? — спросил он, переходя на «ты». — Жизни без нее не представляешь?

— Да, — с готовностью кивнул Андриянов. — Все так и есть.

— Ну так женись тогда, — предложил председатель, внимательно глядя на него. — Раз большая любовь и настоящие чувства, так веди в загс избранницу.

— Конечно. Я о браке подумываю, — ответил Антон, сразу поубавив энтузиазма в голосе. — Мы, правда, еще не обсуждали с ней этот вопрос… Но обязательно обсудим, не сомневайтесь…

— А я и не сомневаюсь, — кивнул Блащицкий решительно, хлопнув по столу рукой. — Поскольку теперь я это дело на самотек не пущу. Решим вопрос окончательно и бесповоротно. Значит, так, Антон! Даю тебе срок два месяца. До Нового года должен расписаться и свадьбу с этой женщиной сыграть. А не распишешься, тогда заявление по собственному мне на стол клади сразу же. Все понял?

— Но, как же… — немного заикаясь, начал говорить Андриянов, совершенно не ожидавший такого поворота. — Нет-нет, я не отказываюсь, — сразу затараторил он, увидев изменившееся выражение лица председателя, — просто два месяца ведь всего… А надо же заявление подать. Да пока рассмотрят и дату назначат… И свадьбу спланировать… Я никак не успею за такой короткий срок.

— О, вот об этом даже и не беспокойтесь, Антон Григорьевич, — улыбнулся совершенно искренне Блащицкий, снова переходя на «вы». — Ради такого случая уж я помогу вам. Вы же наш сотрудник, а я своим всегда помогаю. Вам не говорили разве об этом? Поверьте, есть у меня возможности. Любую дату выберем. Да хоть на следующей неделе, хотите?

— Не надо, — замотал головой полностью сбитый с толку Андриянов, — невеста не успеет наряд выбрать… И гостей позвать надо…

— Ну хорошо, — милостиво согласился председатель, — невесту надо уважить, дать время подготовиться. Попозже, значит, дата будет. Как скажете. Ради такой большой любви все сделаем в лучшем виде… Через неделю зайдите, сообщите, когда конкретно свадьба будет. До Нового года…