Ложная девятка. Шестой том (СИ) - Риддер Аристарх

Врачи обеих команд со всех ног рванули к лежащему на газоне Редкоусу. А практически сразу же рядом с Андреем на травку прилег и Хлус — потому что на него набросился Серега Горлукович.

Горлукович — обладатель самого буйного нрава в «Торпедо». Наш защитник-новичок не стесняясь костерит своих партнеров по команде и вообще может быть очень резким. Так что ничего удивительного в том, что он набросился на Хлуса, не было.

Правда, то, что Сергей перейдет от слов сразу к делу и хорошим таким поставленным ударом отправит Хлуса в нокаут, этого не ожидал, пожалуй, никто.

Этот нокаут стал катализатором массовой драки, которая началась практически сразу же. И мы, и игроки «Черноморца» набросились друг на друга. Тренерскому штабу обеих команд очень долго не удавалось разнять игроков, и в результате в дело вмешалась милиция, которая дежурила на стадионе. Только вмешательство людей в форме остановило драку в центре поля.

Андрея увезли в больницу. А перед администрацией стадиона встал вопрос — продолжать ли игру или нет. Второй вариант означал практически стопроцентную дисквалификацию и «Торпедо», и «Черноморца» из Кубка Советского Союза.

Если хозяевам было по большому счету все равно — как ни крути, а они к моменту остановки матча проигрывали очень крупно и не имели шансов на то, чтобы спастись, — то для нас это означало катастрофу. Полуфинал Кубка был у нас в кармане, и сейчас из-за драки, которую начал Горлукович, мы вполне могли его лишиться.

Но итогом стало компромиссное решение с удалениями в составах обеих команд и доигрыванием матча, который возобновился через 40 минут. В достаточно усеченном составе мы играли 8 на 8. Рагимов удалил по три футболиста с обеих сторон. Плюс еще и скамейка изрядно была прорежена что у нас, что у «Черноморца».

Оставшиеся минуты стали простой формальностью, и в итоге игра завершилась крупной победой «Торпедо» 5:0.

Но счет на табло — это одно, а решение о допуске «Торпедо» в полуфинал Кубка страны — это совсем другое. Как ни крути, а в массовой драке мы участие приняли. И, что хуже всего, зачинщиком этой самой драки был наш футболист.

Родным советским футбольным чиновникам было не важно, что причиной того удара Горлуковича стало то, что Хлус сломал ногу Андрею Редкоусу. Нет, это не считалось каким-то оправданием. В советском спорте ничего подобного быть не должно.

Так что вероятность того, что «Торпедо» будет дисквалифицировано, а «Спартак» — именно на красно-белую команду мы вышли в полуфинале — пройдет дальше, была очень и очень велика.

Сразу несколько очень влиятельных людей в советском футболе, да и вообще в принципе в советском спорте, настаивали на том, что «Торпедо» должно быть дисквалифицировано. Обо всем этом мне рассказывал Стрельцов, который использовал всю эту ситуацию для, скажем так, педагогического воздействия на наших молодых игроков. На меня в том числе.

В Федерации вспыхнули очень жаркие баталии на тему того, что нас нужно дисквалифицировать, а Горлуковича, зачинщика драки, вообще выгнать из высшей лиги в его родной «Гомсельмаш».

Если бы не вмешательство из ЦК, то так и случилось бы. Но Стрельцов, когда понял, что грозит команде, не постеснялся пойти в Моссовет к товарищу Сайкину — моему старому знакомому. А Валерий Тимофеевич, недолго думая, пошел выше и связался с товарищем Гришиным, который с недавних пор был достаточно преданным болельщиком нашей команды.

И только благодаря вмешательству Гришина «Торпедо» отделалось легким испугом. Горлукович получил длительную дисквалификацию, и мы его увидим только ближе к осени. А сразу шесть игроков основного состава «Торпедо» и Валерий Иванович Воронин, который тоже позволил себе лишнего в той драке, получили дисквалификации от трех до пяти матчей.

При этом эта дисквалификация затронула как Кубок, так и чемпионат Советского Союза. В результате так получалось, что матч со «Спартаком» — важнейшая игра, полуфинал Кубка — должна была пройти для «Торпедо» в ослабленном составе. Что делало «Спартак» автоматическим фаворитом.

Валя Ковач, Сашка Гостенин, наш капитан Юра Суслопаров, Игорь Добровольский, Заваров, Юра Савичев — все они получили дисквалификацию. Как играть со «Спартаком», было совершенно непонятно.

Ну а если мы каким-то чудом пройдем «Спартак», то все те же футболисты не смогут сыграть и в финале Кубка СССР. Так что с этим трофеем мы могли практически гарантированно распрощаться. Потому что два важнейших матча без половины основного состава — это серьезное испытание для любой команды.

Глава 7

После возвращения из Одессы Стрельцов неожиданно дал команде выходной.

— Отдыхайте, — сказал он коротко. — Выпустите пар. Послезавтра сбор.

Я понимал, почему он так решил. После событий в Одессе команде действительно нужно было выдохнуть.

Но я не мог. Внутри все кипело. Я постоянно прокручивал в голове тот момент, когда Хлус с двух ног влетел в Андрея. Хруст костей. Крики Редкоуса. Этот козёл намеренно искалечил человека только потому, что не мог справиться с собственной беспомощностью на поле. И что еще хуже он же даже не извинился. Правда возможно что ему помешал Серега Горлукович, но сути это меняет. Хлус козёл!

Катя заметила мое состояние сразу, как только я переступил порог ее квартиры.

— Слав, ты весь на нервах, — сказала она, обнимая меня. — Что случилось?

Я рассказал ей все. Про матч, про Хлуса, про драку, про дисквалификации.

— Знаешь что мой милый, тебе нужно отвлечься. Ты сейчас весь на нервах. Поехали в театр. В Ленком. Сегодня как раз Юнону и Авось дают.

— У нас билетов нет, — ответил я.

— Ну и что? Мой жених вроде как знаменитый футболист Сергеев а не простой советский Слава. Найдёт они для нас билеты, никуда не денутся.

Театр имени Ленинского комсомола встретил нас толпами людей. В фойе было многолюдно и шумно. «Юнона и Авось» была одним из самых популярных спектаклей в Москве, билеты расходились мгновенно.

— Видишь? — сказал я Кате. — Все билеты давно проданы.

Но Катя уже высматривала кого-то в толпе. Вдруг ее лицо озарилось.

— Вон там! — Она потащила меня к элегантной женщине средних лет в строгом костюме.

— Простите, — обратилась Катя к женщине. — Вы работник театра?

— Да, — ответила та, несколько удивленно.

— А вы знаете, кто к вам пришел? — Катя указала на меня. — Это же Слава Сергеев! Из «Торпедо»!

Женщина внимательно посмотрела на меня, и ее лицо изменилось.

— Ярослав Сергеев? — переспросила она. — Тот самый, чемпион Европы?

— Он самый, — кивнула Катя. — Мы очень хотели бы посмотреть «Юнону и Авось», но билетов нет…

Администратор на секунду задумалась, потом решительно кивнула.

— Конечно! Сейчас что-нибудь придумаем. — Она поймала за руку еще одну сотрудницу театра. — Зина, у нас тут особый гость. Найди два места в ложе. Хорошие места.

Через пять минут у нас в руках были билеты в бельэтаж.

— А после спектакля, — добавила Людмила Борисовна с заговорщицким видом, — если хотите, проведу за кулисы. Познакомитесь с артистами.

Когда погас свет и зазвучали первые аккорды Рыбникова, я почувствовал, как напряжение медленно покидает мои плечи. Музыка была завораживающей — то нежной и лиричной, то страстной и мощной.

На сцену вышел Николай Караченцов в роли графа Резанова. С первых же слов он заполнил собой все пространство театра. Высокий, статный, с проникновенным голосом — он был идеальным графом Резановым.

Я знал эту историю. В будущем я не раз видел разные постановки «Юноны и Авось», но ни один исполнитель не сравнится с Караченцовым. Он не играл Резанова — он им был. Каждый жест, каждая интонация были пропитаны искренностью и болью.

Когда Караченцов пел «Я тебя никогда не забуду», у меня мурашки побежали по коже. Рядом Катя вытирала слезы. Весь зал замер в абсолютной тишине.