Михаил Ахманов - «Ворон»
— Ваши люди, синьор капитан, воины и опытные мореходы. Им предложат перейти в веру Магомета, и если они согласятся, Караман примет их в число своих бойцов. Тем более… хм-м… что они — корсары из Вест-Индии. Они сражались за добычу, топили корабли, резали христиан… пусть испанцев, но все же христиан… Не все ли равно, как искать богатства в море, под знаком креста или полумесяца?
— Это, в общем-то, без разницы, — согласился Серов. — Важно не как искать, а с кем. Не думаю, что они променяют «Ворон» на шебеки Карамана. Но мысль у Абдаллы верная — могут не продать, а в яму посадить. И в таком случае, где они могут очутиться?
Его собеседники переглянулись и призадумались. Затем де Пернель произнес:
— Думаю, на Джербе. Как сказал Пирс Броснан, У Карамана там усадьба и его галеры там зимуют. А зима и зимние бури уже не за горами. — Замолчав, он уставился в потолок, потом продолжил: — Клянусь ранами Христовыми, я не ищу выгод, мессир капитан… Но если вы не найдете своих моряков в Эс-Сувейре, советую идти на Мальту. Там можно перезимовать и подготовить экспедицию на Джербу. Я уверен, что мессир Раймонд, великий магистр ордена, вам в этом посодействует. И я тоже! А я не последний человек среди братьев-рыцарей! — Де Пернель торжественно вскинул руку. — И я даю обет, что…
Серов стукнул костяшками пальцев о столешницу:
— Подождите с обетами, командор, вы еще не знаете всей истории. Боюсь, что она намного сложнее! — Поднявшись, он подошел к распахнутому окну и поглядел на звезды, сиявшие над океаном. Ему показалось, что щеки гладит слабое дыхание бриза. — Мне нужно пополнить команду, — сказал Серов, поворачиваясь. — Мне нужны смелые парни… смелые и умелые… моряки, мушкетеры, канониры, опытные бойцы… Я хочу знать, есть ли в Эс-Сувейре пленники — такие, как вы, де Пернель, готовые драться как дьяволы. Желательно британцы, итальянцы и французы. Испанцев я взять не могу — команда не поймет.
— Есть, — кивнул де Пернель. — Караман пришел в Эс-Сувейру на четырех шебеках, но в гавани были и другие суда, не меньше дюжины… — Он наморщил лоб. — Можно расспросить Пирса, Антонио, Луи и Жана, вдруг что-то вспомнят… На берегу, рядом с причалами, высокая изгородь, а за ней — сараи. Мне кажется, что туда загоняют невольников-гребцов с пиратских кораблей. Должно быть, их несколько сотен.
Серов вернулся к столу, достал лист бумаги, кивнул на чернильницу:
— Какие в Эс-Сувейре укрепления? И где? Нарисуйте, шевалье, и пусть ваши люди уточнят. Сколько орудий и каких? Кто охраняет гавань? Большое ли войско у Мулая Исмаила, который правит в этих землях? Сколько его солдат в Эс-Сувейре? Какая численность пиратских экипажей?
— Боюсь, что не смогу ответить на все ваши вопросы, — промолвил рыцарь, однако взял бумагу, обмакнул перо в чернильницу и принялся рисовать. В его точных, экономных движениях ощущалась сноровка военного человека. Абдалла внимательно следил за тем, как на бумаге появляется чертеж, щурил темные глаза-маслины, склонял голову к плечу и вдруг заметил:
— Здэс нэ так, эфенди. Я жить в этот страна и побывать в Эс-Сувэйр, я знаэт.
Они с Деласкесом принялись подсказывать де Пернелю, тут же исправлявшему рисунок. Серов внимательно слушал. Войско у Мулая Исмаила было огромное[27], но пехотинцы и всадники стояли большей частью в крупных континентальных городах, у Феса, Марракеша и Мекнеса, а также у Касабланки, принадлежавшей португальцам, и на границе с Алжиром. Эс-Сувейра являлась незначительным пунктом на окраине державы, местом ссылки инвалидов и одряхлевших солдат, одной из мелких баз магрибских пиратов в Атлантике; население тут пробавлялось торговлей, рыболовством и добычей раковин, из которых получали пурпурную краску. Этот марокканский городок не мог похвастать крепкой обороной: порт охраняли две батареи со старыми четырех- и шестифунтовыми пушками, увечных воинов Исмаила было сотни две, и Абдалла назвал их ленивыми свиньями и хадиджами, что означало «недоноски». Самую серьезную опасность представляли пиратские суда и их команды, которые могли насчитывать тысячу бойцов, и две, и три. Но Абдалла утверждал, что в преддверии зимы боевых кораблей в Эс-Сувейре немного — возможно, дюжина или десяток. Еще он добавил, что между городом и портом лежит большая базарная площадь с харчевнями и кабаками, где пираты продают и покупают, дерутся друг с другом, торгуются с купцами, а в промежутках между этими занятиями пьют и ходят к женщинам.
— Пьют? — удивился Серов. — Аллах запретил магометанам пить.
— Аллах запрэтит вино, но ест гашиш и ест другой напитки, крэпче. — Абдалла приподнял кружку с ромом. — Этот напиток в Коран нэ сказан, потому пьют. Но турок пить всэ. Турок сын Иблис, почти нэ правовэрный.
— Магрибцы турок не любят, — пояснил Мартин Деласкес.
— Но ты, Абдалла, рома не пьешь, хоть христианин, — сказал Серов. — А христианину положено закладывать за галстук — это, знаешь ли, символ веры. Но ты не пьешь! Почему? В самом деле еретик? Или все еще предан Аллаху?
Мавр покачал темноволосой головой:
— Аллах, Христос — разный названий для Бога, который чэловек придумат. Я учится у суфий[28] Али ибн Джарир, и учитэл сказат: Бог, чэловек — едины. Вахдат аль-вуджуд! Вахдат аль-вуджуд — доктрина «единства бытия», которую сформулировал один из арабских суфиев-философов — Ибн аль-Араби. Жизн ест постижэний Всевышний и собствэнный душа… Но вино — плохой дорога к Богу. «Философ!» — подумал Серов с уважением, забрал у Абдаллы емкость со спиртным и разлил по трем другим кружкам. Сам он относился к православному роду-племени, а де Пернель с Деласкесом были католиками, но похоже, что настоящим христианином в их компании являлся Абдалла.
Рыцарь закончил чертеж и протянул его Серову:
— Это все, мессир? Все, чем мы можем быть вам полезны?
— Нет. Есть еще одно обстоятельство. Оно касается женщины.
— А! — воскликнул Деласкес. Он видел Шейлу на испанском судне и, вероятно, догадался, о чем пойдет речь.
— Среди пленников, захваченных Караманом, моя жена, молодая красивая женщина. Очень красивая! У нее должен быть… — Серов почувствовал, как перехватывает горло, глотнул рома и закончил: — Она на третьем месяце. Мы ждем ребенка.
— Дева Мария! — произнес де Пернель. — Заступись и сохрани! Эти мусульманские собаки могут…
Но Абдалла прервал его, заговорив на арабском, и говорил он довольно долго, делая по временам скупые жесты, прикладывая к сердцу ладонь и протягивая руки к открытому окну, то ли к звездам и небу, то ли к близкому африканскому берегу. Деласкес несколько раз о чем-то переспрашивал мавра, затем повернулся к Серову и сказал:
— Он говорит, дон капитан, что молодые красавицы всегда достаются предводителю — обычай такой, что у турок, что у арабов. Караман возьмет ее себе, но насиловать не будет. Красивые женщины со светлыми волосами и синими глазами очень, очень дорогой товар! Редкий! Караман продаст ее в гарем или подарит большому владыке, султану Мулаю Исмаилу, который любит европейских женщин, или дею Алжира, а может, отвезет в Стамбул. Но сначала позволит ей родить дитя, потому что с животом она не представляет ценности. У магометан есть опытные старухи, они проверят, что ваша жена в тягости, и присмотрят за ней. Не беспокойтесь, синьор! Они это сделают лучше, чем любой лекарь из стран Европы.
Серов, наконец, смог вздохнуть полной грудью. Пряча лицо в тенях, он проворчал:
— Надеюсь, ей не придется жить в неволе семь месяцев и рожать у арабов или турок. Я должен раньше еe найти! А если будут там опытные старушки, так мы их с собой прихватим. Я за одну такую старушку тысячу песо отдам!
— Вы благородный человек, — сказал де Пернель. — Вы преданы своей супруге, и вы хотите выручить своих людей… Я встречал множество знатных людей, более родовитых, чем вы или я, которые, забыв о близких, подняли бы паруса и уплыли из этих проклятых вод. А вы… вы настоящий рыцарь, мессир Серра! И потому я все же хочу произнести обет. — Он поднял правую руку, а левой стиснул висевший на груди крестик. — Клянусь, что не покину вас, пока вы не найдете свою супругу! Клянусь, что буду вам верным спутником, пока не ступят на палубу «Ворона» ваши люди! И если придется мне пролить кровь или отдать жизнь во исполнение этого обета, то пусть так и будет! Клянусь в том спасением своей души и Господом, моим заступником и водителем!
Серов вытер повлажневшие глаза. «Такого в мои времена не услышишь! — подумалось ему. — Да, спутники, компьютеры, ракеты, ванна джакузи, теплый сортир и остальная хренотень — это пожайлуста, это у нас есть… А благородство где?.. Самопожертвование, гордость, рыцарская честь?.. Чувство благодарности и душевная щедрость?.. Умение выразить словом и жестом свой порыв, и сделать это открыто и прямо, не боясь ни косых взглядов, ни кривых усмешек? Если придется пролить кровь или отдать жизнь, то пусть так и будет… Надо же! А ведь мы с ним и дня не знакомы!»
