Михаил Фёдоров - Пиар по-старорусски
Простомир мечтательно уставился в потолок, заново переживая дела давно минувших дней.
– Я тебе, Вася, мог бы ещё про деяния твоего пращура много рассказать, да времени нету. Мы с ним потом ещё при острове Саламине очень так бодро выступили. И на Тразименском озере латинян в капусту крошили… А позже Царьград от персияков защищали. И в учении вместе с ним были. Пифагор, Виридовикс-друид, Герберт Орильякский. Да ладно, чего там вспоминать… Чего смотришь так пытливо? Узнать хочешь – жив ли? Умер он. Через бабу сгорел. Нам ведь, волхвам, нельзя семью заводить. Как женишься, всё, пропал. Нет тебе ни долголетия, ни дара волхвовского. А он как увидел в своём Полесье эту, как её… кудесницу леса. Так сразу и закричал – женюсь, мол. И женился. Потом детишки пошли, прапрадед твой народился. Эх, какой кудесник был!!! Такие вот дела, Вася Зуб.
Вася слушал Простомира, разинув рот. Было, конечно, лестно слышать такое о своём прапрапрадеде. Но какая-то мысль глодала его, не давала покоя. Что-то в повествовании Простомира было не до конца понятным, хотелось задать ему для уточнения вопрос, а какой именно – Вася понять не мог. Он прокручивал в мозгу весь Простомиров рассказ, пытаясь понять – чего в нём не хватает. Наконец в голове всплыло: «…потому я тебя и выбрал…» то есть как это – выбрал? Получается, Простомир, который называет себя другом Васиного прадеда, причастен к его, Васи, появлению в этом мире? К тому, что он чуть не утонул в бочажке, продрог как собака, а потом очутился в этом чужом мире, получил в ухо и теперь занимается делом с неясными перспективами и последствиями???
– Знаешь ли ты, старый хрен, что я в молодости боксом занимался? – спокойно спросил Вася. – Даже первенство Питера выигрывал. Левый крюк у меня особенный, даже в профессионалы предлагали перейти.
Нервный импульс уже вышел из Васиного мозга и начал путешествие к мышцам левой руки, сжимая её в кулак и немного отводя назад для более верного удара. Но удара не случилось. Васе вдруг стало так хорошо, так спокойно, что и бить никого не хотелось. Даже в сон стало клонить. А Простомир насмешливо смотрел на несостоявшегося боксёра.
– Знаю я твои руки-крюки. Сиди уж. Знаю, что тяжело тебе, а здешним – легко, что ли? Помоги, Докука тебя наградит щедро. Наградишь ведь? – обратился он к боярину.
Михайло Докука послушно затряс головой.
– Вот видишь, он согласен. А тебя я выбрал потому, что ты – лучший в своём деле, потому, что ты – правнук моего друга. А яблоко от яблони всё же недалеко падает, что бы там ни говорили. Правда, испаскудился ты там, у себя. За злато на неправое дело шёл, ворюгам да душегубцам помогал. Так?
Вася молчал. Чего уж тут говорить – так. Было дело. А как ему, делу этому, не быть, коль работа такая? Ему платят деньги, и неплохие, а он делает своё дело. Он простой наёмный работник. Как токарь на заводе, официант в ресторане или учитель в школе. А то, что в клиентах у него в основном жулики ходят – так где ж других набрать-то, честных, но богатых? Так уж повелось, что богатыми как раз жулики и бывают. Исключения крайне редки. Как говорят американцы – только бизнес, ничего личного!
– Да это ничего, – продолжал между тем Простомир, – корни в тебе здоровые. Дело поправимо. Думаешь, легко было тебя к нам направить? Сначала волков наплодить да заставить их сожрать всё вокруг. Да тебе неисправную винтовку подсунуть. Думаешь, много за океаном оружейники неисправного оружия выпускают? Может, этот «винчестер» – единственный такой. Легко ли в нужный момент тебя в темпорально-топологический контур запихать, а потом по лесу тебя кружить да в нужное время на Докукиных молодцев вывести? Они ведь там ненадолго остановились. Ещё бы полчасика – и ушли бы, а ты слонялся бы по лесу и неизвестно на кого бы попал. Вышел бы на кого другого – тебя бы в самом деле куда-нибудь на Соловки закатали – обитель строить, и не поглядели бы, какой ты умный.
Увидев, что Вася совсем скис, он замолчал и отправил всех спать, заявив, что все дела будет делать завтра… Наутро он имел долгий разговор с Васей. Но уже не о причинах и способе появления его в этом мире, а о деталях предстоящей спецоперации для устранения врагов Докуки с политической арены Новограда. Разговора никто не слышал: Простомир выстроил вокруг них глухую магическую стену – ни один звук оттуда не доносился. По окончании разговора волхв тут же отправил гостей обратно, заявив, что в этом деле Васю должны слушаться все, даже Докука. И вопросов лишних не задавать… С тем и уехали.
Обратная дорога прошла без приключений, и до Новограда добрались задолго до вечера. То ли кони так резво бежали, то ли Зелёный Дядька помогал, искупая безобразное своё поведение. Известно ведь: Леший может человека неделю вокруг родной деревни кружить, а может и помочь, дорогу спрямить. Это уж кому как.
В Новограде Вася не стал откладывать дела в долгий ящик и сразу же стал пытать Докуку – есть ли среди Аскольдова окружения свой человек. Вася справедливо рассудил: если враги заслали к Докуке своих осведомителей, то и Докука вполне мог отправить своих в терема врагов. Как Вася и ожидал, такие люди имелись и среди Аскольдовой дворни, и у Филиппа. Засланец в лагерь самостийников Васю пока не интересовал, а вот тот, кто тёрся возле Аскольда, заинтересовал даже очень. И действительно, личность шпиона и способ его внедрения были очень даже интересны.
Михайло Докука давно подумывал, что надо бы иметь осведомителей о делах своих врагов. А кого отправить? Перекупать слуг – дорого и ненадёжно. Предавший один раз предаст всегда. Подкинуть ему полезного человека из своих, новоградцев? Так ведь тут все на виду, и сразу ясно, кто чем дышит, кто за кого стоит. Стало быть – надо чужака, кого никто не знает. А где ж его взять? Вот и отправил Докука своего самого верного, самого хитрого своего слугу Кирю Упал Отжался в Москву – шпиона искать. Москали ведь – известные прощелыги. Нашёлся в Москве некий дьячок, тяжко переживавший своё бедственное положение звонаря небольшой церквушки. Ни тебе денег, ни почёта. С ним-то и сговорился Докукин гонец. За денежку немалую и обещания ещё больше. Был тот дьячок умён, хитёр и словоблуден до умопомрачения. Знал он несколько языков, и хвалился, что как-то раз даже приезжих купцов-жидов обсчитал на базаре. После заявление, конечно, было сомнительным, ведь обсчитать жидов – это примерно то же самое, что и утопить водяного. То есть вроде бы и можно, но никто этого не делал.
Должен был явиться этот дьячок в Новоград под чужим именем да под чужим званием и втереться в доверие к боярину Аскольду. А как втереться – о том Докука с Кирей уже договорились. Побрил Киря ушлого дьячка налысо, даже бороду сбрил, не пожалел. Объяснил, как себя вести, как докладывать Докуке о настроении Аскольдовом. И укатил в Новоград – готовиться к встрече… Вскоре разнеслась по Господину Великому Новограду весть, что едет сюда великий целитель – ученик ещё более великих Асклепия, Галена, Авиценны, Гиппократа и даже самих (вот это да!) Святослава Фёдорова с Доктором Илизаровым! Лечит этот целитель всё – хоть запор, хоть понос, хоть энурез, хоть педикулёз, хоть бесплодие, хоть рукоблудие.
А молва сия не зря была Докукой (им конечно, кем же ещё?) пущена по Новограду. Знал ведь, знал старый лис, что одолевают Аскольда хвори многочисленные. И его самого, и супругу его тоже. Пытался тот нанять ганзейского лекаря, да только у немцев – вот беда! – каждый лекарь только по своей части мастер. Ну то есть, если научили его лечить левое ухо, к правому он даже не притронется: «Ихь шмале шпецалист! Рехьт ухо – дас ист нихьт майн компетенц. Ихь знать всё про ничто!» Надо сказать, что левые уши тот лекарь пользовал очень даже хорошо. А вот правые или, скажем, животы – вообще никак. Помучился-помучился Аскольд: к Простомиру за помощью обращаться – не с руки – ещё владыка проклянёт! Да и чего говорить – просто страшно, тот ведь в друзьях у Докуки ходит. Подсыплет какую-нибудь травку – будешь всю жизнь в нужном чулане сидеть. Нет, мы пойдём другим путём! Поэтому и известие о скором прибытии в Новоград такого именитого лекаря мимо ушей Аскольдовых не прошло….
…И ещё говорила молва, помимо всяких-разных порошков-микстур-бальзамов есть у лекаря волшебные иголки из самого что ни на есть червонного золота. Говорили, что выкованы они заморскими горными лешаками из зуба сатаны в ночь перед Рождеством дубинами из бес-дерева вместо молотов и на чёртовом камне вместо наковальни. Никто, правда, не знал, что это за дерево и камень такие и, вообще, – существуют ли они на белом свете? Но звучало сие очень грозно, а потому и доверие внушало. И хоть никто не верил, что иголками этими лечить можно (эва, нашли дураков!), золотые иголки очень сильно заинтересовали кое-кого из ушкуйной слободы. А так как никто не знал, когда появится лекарь (а откуда, известно было – из Москвы конечно же; все беды и все пряники оттуда), то выслала ушкуйная братия свою делегацию по встрече вёрст за пятьдесят по Московскому тракту – перехватить знахаря да отнять еретические иголки, дабы не смущал честных християн. Ушкуйникам они больше пригодятся, чем московскому лекарю. Но опоздала вольница: навстречу попался, пыля копытами, большой конный отряд вооружённой дворни боярина Аскольда. Помимо прочих, тут же скакал (впрочем, скакал – слишком сильно сказано) на самой смирной лошадке и знаменитый лекарь. Его с почётом встретили в придорожном шинке и пригласили (настоятельно пригласили) к боярину Аскольду, поелику тот спиной хвор – порой так прихватит, что ни согнуться, ни разогнуться. И не только спиной он хвор. Да и боярыня его животом вельми скорбна – дёрнуло же дуру поругаться с самим Простомиром! А ежели ведун пожелает и чёрных людей пользовать – тому Аскольд противиться не будет. Был бы толк!
