Сергей Чекоданов - Майская Гроза
- А как проявили себя новые танки? - продолжил разговор Сталин.
- Выше всяких похвал, товарищ Сталин. У немецких танкистов от первых встреч с Т-34 был шок. Ни танковые, ни противотанковые пушки немцев лобовую броню тридцатьчетвeрки не брали, если не попадали в люк механика или курсовой пулемeт. Подбить еe могли только из 88-миллимитровой зенитки, как и КВ. В бой с тяжелым КВ немецкие танкисты вообще не вступали, это было бесполезно. Известен случай, когда один КВ старшего лейтенанта Колобанова больше часа вeл бой с танковой колонной немцев и сумел подбить 22 танка. Сам же он подбит не был, хотя на броне насчитали более ста тридцати попаданий.
Сталин с недоверием выслушал рассказ Андрея. Подумал и уточнил:
- Как же при таком превосходстве этих танков немцы сумели до Москвы дойти?
- Из-за того же неправильного использования, товарищ Сталин. Новые танки разбросали по всем соединениям по несколько машин, а то вообще по одной. А что может сделать один, даже очень хороший, танк? К тому же у КВ была очень плохая трансмиссия, они чаще выходили из строя от еe поломки, чем от попадания немецких снарядов, а остановившийся танк немцы попросту подрывали фугасами. А после того как эти танки свели в танковые корпуса и армии их применение стало намного эффективнее. Но это произошло только к концу сорок второго года, когда промышленность смогла развернуть новые заводы на востоке и выпустить достаточно этих танков.
- А как же механизированные корпуса? Они себя проявили? - Сталин докурил свою трубку, подошeл к столу, выбил пепел в пепельницу. Открыл коробку с папиросами и начал набивать трубку, ломая папиросы. Андрей знал об этой привычке вождя, но почему он делал так, ответа не нашел. Сталин посмотрел на Андрея и тот поспешил продолжить рассказ.
- Механизированные корпуса, товарищ Сталин, хорошо проявили себя в самом начале войны во время приграничных сражений. Но потеряв большую часть танков, со временем были преобразованы в обычные стрелковые. И только в сорок втором они восстановлены снова, но уже на бригадной основе, а не дивизионной. Танковые корпуса тоже имели бригадную основу.
- А почему бригады, а не дивизии, товарищ Банев?
- Наверное потому, что управлять ими легче, товарищ Сталин. - Ответил Андрей, и немного подумав добавил. - Но после войны танковые корпуса преобразовали в дивизии, а бригады - в полки.
- А как вы предложите использовать танки сейчас? - Спросил Сталин у Андрея, остановившись напротив него.
- Я не танкист, товарищ Сталин, но мой дед, а он прошел всю войну, начав еe командиром Т-34, а закончил командиром танкового батальона, говорил мне, что лучше всего было бы образовать из новых танков ударные соединения для контрударов по немецким танковым дивизиям. А старые танки использовать для поддержки пехоты. В начале войны немцы ничего нашим новым танкам противопоставить не смогут. А если мы успеем их разгромить за первые два года, то собственных тяжелых танков они сделать не успеют.
- Откуда такая точная цифра, почему именно два года, товарищ Банев? - Сталин уже примял табак в своей трубке и сейчас прикуривал еe заново.
- Именно такой срок прошел в моe время, пока немцы сумели спроектировать тяжелые танки, превосходящие наши. И приступили к их массовому выпуску. Первое широкомасштабное применение тяжелых танков "Тигр" и средних "Пантера" произошло на Курской дуге летом сорок третьего года. И были они очень серьeзным противником. Наша пятая танковая армия генерала Ротмистрова была выбита почти полностью, встретившись с танковым корпусом немцев, но и те потеряли почти всю технику. Соотношение потерь под Прохоровкой было один к двум, на четыреста подбитых немецких танков почти восемьсот наших. Пришлось срочно перевооружать Т-34 новой пушкой калибром 85 миллиметров. А вместо танков КВ в том же сорок третьем году начали выпускать новый тяжелый танк ИС-2 с пушкой в 122 миллиметра. Очень хорошо в боях с "тиграми" проявили себя СУ-152.
- А это что? - переспросил Сталин.
- Это, товарищ Сталин, самоходные артиллерийские установки на базе серийных танков. В войну наша промышленность выпускала на базе тяжелых танков КВ и ИС тяжелые самоходки с пушками калибром 152 и 122 миллиметра. На базе тридцатьчетвeрки средние противотанковые самоходки с пушками калибром 85 миллиметров, а к концу войны 100 миллиметров. Легкую самоходку для поддержки пехоты выпускали с 76-миллиметровой пушкой на базе легкого танка Т-70. - Заметив удивленный взгляд Сталина, Андрей пояснил. - Это лeгкий танк, который создали во время войны для замены БТ и Т-26.
Сталин сел напротив Андрея, отложил свою трубку, сказал глядя на него:
- Очень хорошо, товарищ Банев, что вы владеете информацией. Но я бы попросил вас рассказать всe с самого начала. Со всеми подробностями, которые вы сможете вспомнить.
Андрей сосредоточился и начал рассказ о событиях сорок первого года своего времени, пытаясь вспомнить всe, что знал о боевых столкновениях первых дней и недель войны. Иногда Сталин его останавливал и просил повторить услышанное или же объяснить непонятные ему термины. Андрей повторял с новыми подробностями и комментариями, благодаря деда за то, что тот в своe время рассказал ему всe, что знал сам. Рассказал о характеристиках истребителей, использовавшихся в начальный и конечный период войны. Перечислил самых результативных асов нашей авиации, фамилии которых он помнил. Особо впечатлил Сталина рассказ о применении реактивной артиллерии в различных условиях. Когда Андрей дошел до действий расчетов противотанковых ружей, Сталин заставил его вспомнить все характеристики бронебоек. Заинтересовали его и упомянутые Андреем гранатомeты послевоенного времени.
Особенно дотошно он выспрашивал Андрея о действиях союзников СССР в войне. И здесь Андрей не посчитал нужным скрывать своe скептическое отношение к боевым качествам английских и американских войск. Высказал своe отношение к политике Черчилля и Рузвельта в отношении Советского Союза, к их неоднократным попыткам заключить сепаратный мир с немцами, к затягиванию открытия Второго фронта в Европе, к попыткам Черчилля влезть в Европу через Балканы. Рассказал и об известных ему контактах англичан с немцами в тридцать девятом и сороковом году. Об операции "Немыслимое", предусматривающей выступление союзных войск на стороне вермахта после высадки в Нормандии летом сорок четвeртого. Сталин внимательно слушал, иногда кивал, когда получал информацию, дополняющую известные ему сведения, достраивал только ему понятную политическую мозаику.
К исходу третьего часа беседы, когда уставший от долгого монолога Андрей с трудом говорил, Сталин прекратил разговор.
- На сегодня, товарищ Банев, достаточно информации. После того, как мы проведeм анализ полученных сведений, мы продолжим наш разговор, возможно завтра. Будут ли у вас какие-нибудь просьбы?
- Да, товарищ Сталин, я бы хотел попросить, чтобы моим куратором назначили сержанта, который меня арестовал на аэродроме.
- Почему именно его? - Сталин с интересом посмотрел на Андрея.
- Этот человек, товарищ Сталин, не побоялся проявить инициативу, передал информацию, в которую сам вряд ли верил. Следовательно он умен, инициативен, отличается смелостью. К тому же он читал мой отчeт, следовательно сумеет легко воспринять другую информацию. - Высказал свои аргументы Андрей и добавил про себя. - "К тому же одним покойником будет меньше".
- Я думаю, товарищ Банев, что эту просьбу можно выполнить. Будут ли другие пожелания?
- Товарищ Сталин, я бы попросил доставлять мне газеты и журналы. И у меня ещe есть просьба дать мне гитару.
- Вы ещe и музыкант, товарищ Банев? - усмехнулся Сталин.
- Немного, товарищ Сталин.
- Ну что же, ваши просьбы не затрагивают интересов нашего государства. Их выполнят. До свиданья, товарищ Банев. - Сталин указал Андрею на одну из дверей. Андрей встал, чeтко развернулся и вышел в указанную дверь. За ней оказалась не приемная с Поскребышевым, а другая комната, где Андрея приняли ожидавшие его лейтенанты конвоя.
Спустя некоторое время он оказался в своей комнате. Расстелил кровать. И вскоре спал спокойным сном человека, выполнившего важное и нужное дело.
Лаврентий Берия шел по коридору к кабинету Сталина. Ожидая, что его вызовут он никуда не поехал из Кремля, хотя были неотложные дела. Проходя мимо постов охраны, он искоса оглядывал часовых. Те старательно тянулись, едва только всесильный нарком НКВД показывался в дальнем конце коридора, едва дыша ждали когда он пройдeт мимо, и только когда он скрывался за поворотом облегчeнно вздыхали. Вызвать недовольство Берии означало в лучшем случае оказаться надзирателем в каком-нибудь лагере на Колыме, в худшем бесследно исчезнуть. Хотя нарком своих людей без вины не наказывал, но кто знает, что могло оказаться виной в данный момент.
Вошедшему в приемную Сталина Берии, Поскребышев только молча кивнул и показал на дверь. Берия одeрнул китель и шагнул в кабинет. Ему очень хотелось бы знать о чeм шел разговор между вождeм и этим арестантом, но настолько далеко его возможности не распространялись, да и Сталин не потерпит никакой слежки за собой. И, если узнает о попытке прослушать его кабинет, сотрeт в пыль, не глядя ни на какие заслуги. К тому же громоздкое оборудование не установишь незаметно.
