Александр Абердин - Провалившийся в прошлое
Орудуя лебёдкой, он загрузил липы на большие сани и уже в сумерках вернулся домой, не забыв затащить на брёвна лебёдкой махайродов. Дома, закатив брёвна на сосновые лаги, чтобы они хорошенько проветривались, Митяй принялся вытряхивать дохлых махайродов из их роскошных шуб. Мех махайрода оказался просто замечательным, золотисто-рыжим, с вытянутыми, тёмно-коричневыми пятнами. Невероятно мощные, они весили более трёхсот килограммов и имели в длину за два метра, но больше всего Митяя поразили их саблевидные клыки. Когда говорят двадцать сантиметров, это кажется немного, пока не увидишь клыки махайрода. Правда, у этих трёх особей они оказались даже длиннее, у двух самок по двадцать одному сантиметру, а у вожака целых двадцать три. Первым делом отважный охотник отрезал махайродам их не шибко умные головы, нашли, блин, с кем связаться, с Крейзи Шутером, вытряхнул из них мозги, Крафт их с удовольствием съел, а затем, освежевав громадные туши и попробовав, что из себя представляет на вкус мясо, оттащил его на ледник. Сгодится не ему, так в крайнем случае Крафту. Туда же он снёс и печёнку, а потроха сбросил в Пшеху на корм ракам.
Провозившись чуть ли не до полуночи, Митяй изготовил из голов самок-охотниц два украшения для вездехода, а голову вожака засолил, чтобы впоследствии изготовить из неё себе шлем царя всея Кавказа и его окрестностей, а из огромной шкуры стачать себе роскошную мантию, украсив её когтями. Только после этого, искупавшись и замочив одежду в горячей воде с золой и малым количеством стирального порошка, он завалился спать. Наутро, в восемь утра, он уже был на ногах, а вскоре, позавтракав, снова отправился на лесоповал, справедливо полагая, что головы махайродов отпугнут всю прочую живность, но они, наоборот, привлекли к себе воронов и только треск бензопилы не позволил им их склевать. Видно махайроды чем-то досадили даже этим огромным чёрным птицам. На лесосеку Митяй ездил две недели подряд, после чего сделал небольшой перерыв, встретил Новый год, откупорив бутылку шампанского, потом вылакал бутыль водяры ёмкостью в ноль семьдесят пять литра, и, не раздеваясь, рухнул в постель, но наутро проснулся без головной боли и хотя этого ему совершенно не хотелось, вооружился лопатами и отправился на холм, готовить строительную площадку.
Снега выпало немного, всего сантиметров двадцать, особых морозов не было, температура не опускалась ниже минус семи, в общем зима оказалась довольно мягкой, даже реки толком не замёрзли, а потому ничто не мешало ему землепашекопствовать, по другому он никак не мог назвать рыхление земли плугоциклом и её последующее выгребание мотоциклозером. Во всяком случае Митяю не приходилось отогревать грунт паяльными лампами и он довольно быстро снял слой плодородного грунта и даже перевёз его на место будущего огорода и там высыпал, перемешав с вулканическим пеплом, удобрение, однако. Так он подготовил строительную площадку размером пятьдесят на пятьдесят метров, перевезя на «Ижике» с тележкой добрых тысячу двести пятьдесят кубометров грунта, после чего принялся механизированным способом рыть яму размером тридцать на тридцать метров и глубиной в полтора. Хорошо, что известняк в этом месте более всего походил на крупный щебень, осень выдалась сухой и потому он не смёрзся в ничем не разбиваемый монолит. Так что Митяй с раннего утра и до поздней ночи катался туда-сюда на мотоцикле и лишь изредка орудовал ломом, киркой и лопатой. Через полтора месяца котлован был готов. После этого он отобрал, обжег и даже погасил, сбив из досок, прямо рядом с котлованом, известковую яму, чёртову прорву извести, но хотя работал не вручную, всё равно к концу этого периода до жути возненавидел кирку, лом и обе лопаты, зато сделался раза в два сильнее прежнего и окончательно бросил курить, хотя куревом запасся так же основательно, как и всеми прочими припасами.
Польза от земляных работ такой бешенной интенсивности, когда ему часто приходилось соскакивать с мотоцикла и брать в руки кирку или лом, была налицо, а потому, как только Митяй ещё в начале марта принялся завозить на стройплощадку галечник и песок, то сразу же обратил на внимание, что вообще перестал уставать от работы, на этот раз даже куда более тяжелой. Между делом, перерываясь на день, другой, он выковал лемех и изготовил новый колёсный мотоплуг, присобачив к нему мотоцикл со снятым с него передним колесом, вспахал огород площадью в добрых пять гектаров и засеял его всеми теми семенами, которые у него имелись в наличие. Работу на огороде Митяй вообще считал за отдых, тем более, что растения пёрли из земли, как бешенные, особенно топинамбур и картошка. К его огромной радости, проросли практически все семена фруктовых деревьев и винограда, не говоря уже о лимонах, в них он вообще не сомневался, даром что ли Вовка опылял их вместо пчёл вручную, маленькой беличьей кисточкой. Однако, высаживать саженцы в грунт он не торопился, а лишь намеревался выставить их, когда станет теплее, на свежий воздух и солнышко, чтобы осенью пересадить в горшки побольше.
В общем всё у Митяя ладилось, да, и количество строительных блоков, а он изготавливал не обычный кирпич, а пустотелый, крупноблочный, тоже быстро росло, как рос и фундамент дома, который он не выкладывал обычным способом, а бутил опалубку крупным галечником и густым известковым раствором, что значительно ускоряло работу. При этом Митяй ещё и отбирал и откладывал в сторону гематит и того набралось уже тонн десять, что очень радовало. Правда, крутиться ему приходилось, как белке в колесе, но сначала молодая редиска, затем огурцы и помидоры, лук и чеснок, не говоря уже о самой различной зелени, постоянно держали его в тонусе и потому строительство дома продвигалось быстро. Чтобы не уродоваться лишний раз, таская воду из реки, он всего за неделю сладил пусть и грубое, но зато надёжное водяное колесо-норию большого диаметра, с двенадцатью дубовыми бадьями, построил деревянный акведук и вода сама потекла прямо к краю строительной площадки, а потом от неё, самотоком, по деревянным лоткам в огород. Так что ему только и оставалось, что время от времени направлять ей в нужное русло.
Да, лебёдка «Шишиги», дизель-генераторы мощностью в шесть и десять киловатт, надёжные бензопилы с очень прочными цепями, электрическая циркулярка с электрофуганком, болгарка и мощная, здоровенная электродрель, его здорово выручали, и особенно помогало то, что у него имелось сверло диаметром в тридцать шесть миллиметров с проточенным под патрон дрели хвостовиком, позволявшее ему строить мощные деревянные конструкции, но самое главное, у него не было недостатка в соляре и каждую ночь он по прежнему сжигал излишки нефти, объезжая свою латифундию на вездеходе по периметру, а потому зверьё к нему по ночам не наведывалось. Ну, а он по большей части сидел на рыбной диете. Ездить на охоту ему было некогда и максимум, что он мог себе позволить, так это раз в три дня порыбачить час, максимум полтора, чего, обычно, вполне хватало. Рыбы в Пшехе водилось прорва и это была не одна только форель, но ещё и усач, голавль и судак. Рыба по три раза на день его полностью устраивала, ведь к ней ещё и прилагалась красная икра, из которой он даже жарил котлеты, смешивая её с рыбным фаршем. В общем спать голодным ему не приходилось, а вскоре подошла и молодая картошечка, так что всё шло путём.
Когда Митяй ездил в Асфальтовую Гору за асфальтом, чтобы заасфальтировать двор своей крепости и полы в подвале, то снова повстречался с шерстистым носорогом и тот, то ли увидев головы махайрода, то ли учуяв их запах, хрюкнул, развернулся и, крутя хвостом, бодрой рысью помчался по своим делам в лесостепь. Между тем в районе Асфальтовой Горы Митяй как-то раз увидел огромного, матёрого пещерного льва и сразу же понял, кто именно в этих краях прокурор. Эта зверюга со светлой, желтовато-серой шерстью, размером мало чем уступала невысокой лошади, вот только была куда мощнее неё. Посмотрев на опасного красавца в бинокль, он пожелал ему долгих лет жизни и счастья, заодно мысленно посоветовав держаться подальше от Крейзи Шутера, который шуток не понимает и потому стреляет навскидку и очень метко. После той поездки в начале лета, Митяй уже больше ни на что не отвлекался и к концу августа вывел дом под крышу и даже построил на ней двухэтажную башню, после чего принялся ударными темпами настилать перекрытие верхнего этажа, пустив на это толстенные липовые доски, оструганные только с одной стороны.
Липой почему-то брезгует шашель и это дерево с каждым годом делается всё прочнее и прочнее, так что лучшей древесины на балки, как не пытайся, всё равно не найдёшь. Из липы же Митяй намеревался изготовить оконные рамы и коробки. Она не подвергалась короблению и высыхая не давала большой усадки, не говоря уже о том, что обрабатывать её было не в пример легче, чем сосну. Ну, и к тому же липы в лесу росло много. Ещё липа дала ему много лыка и потому уже очень скоро он мог замочить её и начать вить верёвки и канаты, которых ему так не хватало. Имеющиеся у него капроновые репшнуры, Митяй берёг, как зеницу ока. Вместе с тем у него знатно уродился лён, над которым он трясся куда больше, чем над помидорами, огурцами, болгарским перцем, баклажанами, кабачками, тыквами и арбузами. Сначала собрав все льняные семена до единого, он выдергал его и разложил сушиться строго по рецепту, вычитанному им в электронной энциклопедии. Вообще-то ноутбук и особенно диски с самой различной информацией, его выручали очень сильно и Митяй, отличавшийся от многих других людей его возраста тем, что руки росли у него оттуда, откуда надо, а не из задницы, смело брался за любое начинание, но сначала всё-таки внимательно читал имеющуюся у него электронную справочную литературу.
