Дмитрий Шидловский - Самозванцы
Супруги Игнатовы переглянулись.
– Мне кажется, господа, что решение принято, – с улыбкой заметил Чигирев.
ГЛАВА 24
Советник
– Его высокопревосходительство ожидает вас.
Чигирев насмешливо посмотрел на адъютанта. Даже и скрыть не пытается, что русский офицер. Гордится этим, скорее всего. Обращение, принятое в царской армии, нарочно использует. Не то что эти шюцкоровцы,[35] которые щеголяют прусской выучкой и все время пытаются подчеркнуть неприязнь к России. Ай да Карл Густав Маннергейм! Ай да генерал‑полковник!
Он поднялся со стула и прошел в кабинет, где его встретил сам регент и командующий Вооруженными силами Финляндии.
– Здравствуйте, господин Чигирев, – приветствовал его генерал. – Я принял вас, потому что адъютант Доложил мне, что вы являетесь бывшим товарищем министра юстиции. Вы сказали, что хотите сообщить мне нечто существенное. Кроме того, мне сообщили что вы передали в штаб много важных сведений о дислокации войск красных на маршруте Куовола – Выборг – Гельсингфорс. Однако я сильно ограничен во времени, поэтому прошу вас быть по возможности кратким.
– Конечно, ваше высокопревосходительство. – Чигирев отвлекся от портрета Николая Второго, установленного на генеральском столе. – Я постараюсь не отнимать слишком много вашего времени. Кстати, мы с вами встречались. Не припомните?
– Увы, нет, – холодно ответил генерал.
«Ясно, тех, кто участвовал в работе Временного правительства и вообще всех, кто способствовал свержению царя, господин генерал не жалует, – подумал Чигирев. – Придется перестраиваться и ему, и мне. Время сейчас такое, что, если не объединимся, всем плохо будет».
– Четырнадцатый год, – произнес он, широко улыбаясь. – Вы заходили в Академию Генштаба, чтобы познакомиться со штабс‑капитаном Крапивиным. И я был в тире в тот момент. Крапивин представлял вам меня.
– Да, припоминаю. – Тон генерала заметно смягчился. – Крапивин – превосходный стрелок и замечательный офицер. К сожалению, я не видел его с тех пор. Вам не известна его судьба?
– Он служил под командованием Брусилова. Участвовал в знаменитом прорыве. Дослужился до полковника. Потом командовал охраной в Александровском дворце в Царском Селе. А после февральской революции… я потерял его из виду.
– Замечательная карьера. Ему выпала честь охранять высочайших особ! Конечно, эти негодяи не простили ему верности трону. Наверняка он подвергся преследованиям после отречения. Возможно, потом его расстреляли большевики. Вы были с ним близко дружны?
– Не сказал бы. Просто мы оба путешественники. Почти одновременно вернулись в Петербург из дальних странствий, и нас свел один общий знакомый.
– Вы тоже путешественник? – Да.
– И где же вы странствовали?
– В Африке. Жил там, в одном племени.
– А мне вот довелось в тысяча девятьсот шестом году пройти с экспедицией от Ташкента до Пекина. Впрочем, цель экспедиции только формально была научной, хотя мы привезли немало весьма ценных этнографических материалов. На самом деле мы собирали сведения о китайской армии. Славное было время… Впрочем, мы отвлеклись. Вы говорили, что у вас ко мне дело.
– Совершенно верно, ваше высокопревосходительство. Мне только что удалось бежать из красного Петрограда.
– Это заметно по вашему виду, – усмехнулся генерал, разглядывая колонку Чигирева.
– Эту куртку я снял с убитого мной чекиста. Я бежал в Финляндию, поскольку думаю, что именно вы, ваше высокопревосходительство, можете спасти Петроград от большевиков.
– Да, Петроград… Много бы я дал, чтобы еще раз прогуляться по его улицам. А за то, чтобы освободить его от большевиков, готов дьяволу душу продать. – Маннергейм мечтательно закатил глаза, но тут же печальная гримаса проскользнула по его лицу. – Но вы же видите, мы и здесь еле справляемся с красной чумой.
– Но ведь справляетесь же!
– Это как сказать. Конечно, большевики во время борьбы за власть так разложили армию, что теперь сами от этого страдают. Противостоящие нам красные части – это скорее банды, чем воинские формирования. Почти все офицеры, которые вовремя не покинули свои части, перебиты. Как и по всей России. Я сам, знаете ли, с трудом спасся от разъяренной солдатни. Но все же отряды красных многочисленны и очень неплохо вооружены. Арсеналы в Выборге и Гельсингфорсе, увы, достались им. Что же касается моих солдат, они, безусловно, более дисциплинированны. Порядок во вверенных мне частях я навел. Но до настоящей регулярной армии им еще очень далеко. Будь у меня лейб‑гвардии уланский полк, с которым я вступил в войну, я бы без посторонней помощи очистил всю Финляндию и от красных банд, и от Шюцкора. Увы, нынешние реалии совсем иные.
– Совершенно справедливо, ваше высокопревосходительство. Но у красных все больше проблем возникает на юге, где поднимает восстание российское белое офицерство. Кроме того, мы же не одни на планете. Европейские государства скоро в полной мере осознают большевистскую угрозу и вмешаются в события.
– Этого‑то я и опасаюсь. Идиоты из сената только и норовят призвать сюда германские войска. Болваны! Не понимают, что Германия является злейшим врагом любой нации. Они поддерживают финнов только для того, чтобы ослабить Россию. Мало того что Ленин и его банда пришли к власти на деньги немецкого Генштаба, не хватало еще, чтобы я, русский генерал, немецким оружием воевал против своих боевых товарищей.
– А против большевиков?
– Против большевиков – хоть с дьяволом в одном строю. Но ведь заставив сказать «А», немцы заставят меня сказать и «Б». Они не удовлетворятся разгромом большевиков, которые уже вышли из‑под их контроля. Они будут требовать, чтобы я добивал Россию. Вот на это я не пойду. Именно поэтому я в ультимативной форме запретил сенату приглашать немецкие войска.
– Значит, я правильно сделал, что пришел к вам, – улыбнулся Чигирев. – Правда, вынужден вас разочаровать, генерал. Представители сената за вашей спиной уже вступили в переговоры с немцами. Сейчас готовится высадка в Гельсингфорсе балтийской дивизии генерала фон Гольца, если я не ошибаюсь. Только не спрашивайте меня, откуда я это знаю. Как военный человек вы поймете, почему я не хочу раскрывать своих источников информации.
«А как сын своего времени, ни за что не поверите, что я читал обо всем этом в учебнике истории в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году», – добавил он про себя.
Генерал с силой сжал кулаки и матерно выругался по‑русски.
– Я подам в отставку! – вскричал он. – Сейчас нас, наравне с Германией и Швецией, признает Франция. Но она станет нашим врагом, если сюда придут немцы! Мы полностью лишимся поддержки Антанты. Я не буду руководить армией, управляемой из Берлина!
– Не делайте этого, – попросил Чигирев. – Учитывая положение на фронтах в Европе, немцы все равно прислали бы сюда свои войска. Они не могут Выпустить из‑под контроля такую страну, как Финляндия. Первоочередная наша задача – победить большевиков хотя бы здесь, в Финляндии. Только вы сможете это сделать. Потом мы найдем способ нанести удар и по коммунистам в России. Дни Германии в этой войне сочтены.
– Хорошо, чего вы хотите от меня?
– Я хочу помочь вам разгромить большевизм здесь в обмен на вашу помощь для России. Когда вы станете полновластным хозяином Финляндии, вы сможете нанести удар по Петрограду. Большевики, занятые белыми восстаниями на юге и востоке, не смогут вам сопротивляться. Войны на три фронта они не выдержат, их власть рухнет. Это и в интересах Финляндии. Сейчас еще мало кто представляет, какую угрозу для мира, и в первую очередь для ближайших соседей, несет Советская Россия.
Маннергейм внимательно посмотрел на собеседника.
– Дорогой мой, – насмешливо произнес он, – я ведь прежде всего русский генерал, даром что шведом рожден. Я и финского языка‑то толком не знаю. Лет десять назад публика, которая готовила восстание против России, меня к врагам Финляндии причислила. За верную службу империи, между прочим. Я возглавил финскую армию, потому что только в ней еще осталась хоть тень порядка. Конечно, как человек чести я никогда и ни при каких условиях не буду действовать во вред Финляндии. Более того, присягнув ей на верность, положу жизнь во имя ее процветания. Но высшим счастьем для меня было бы вернуть покой и порядок России.
– Значит, у нас с вами одинаковые цели, генерал. Приказывайте, я буду рад служить под вашим началом. Поверьте, все мои знания и связи будут к вашим услугам.
– Хорошо, – кивнул Маннергейм. – В военном деле вы, разумеется, не специалист. Но, как вам известно, в настоящее время я наделен регентскими полномочиями. Вы назначаетесь советником регента по международным делам. В моей администрации вы будете заниматься связями с русским повстанческим движением, действующим на территории России. Как вы понимаете, если мы перейдем границу Финляндии без согласования с ними, это будет воспринято как агрессия со стороны соседнего государства. Этого допускать нельзя. И, безусловно, не может быть и речи о помощи белым армиям, если их командование не пожелает признать независимость Финляндии. В противном случае, как вы понимаете, наше вступление в войну не встретит никакой поддержки в финском обществе.
