Геннадий Ищенко - Возвращение
— Уже ходили?
— Ходил, но группу вести не имею права.
— Тогда ладно, — как-то сразу успокоился он. — Найду я вам инструктора, даже двух. Так будет вернее. А может быть, и сам с вами схожу за компанию. Когда это планируется?
— Примерно десятого июня. Возьмем в прокате снаряжение…
— Это моя забота. А вы постарайтесь до этого момента дожить и не трепать мне нервы. Дней за двадцать скажете точный состав группы, я все приготовлю.
— Вот до того дерева… — расслышал я бормотание за спиной.
— Ты чего бормочешь? — спросил я идущую за мной Белохвостикову.
— Это я намечаю точку, где упаду и не пойду дальше, — сообщила она.
— И какая это точка по счету?
— Не помню, сбилась со счета.
— А ну стоп! — я подошел к ней со спины, развязал рюкзак и вынул большую банку со смальцем и пяток банок сгущенки, переложив их в свой рюкзак. — Пошли быстрее догонять остальных, а то мне Люся глаза выцарапает.
— Спасибо! — немного выпрямилась она. — Жаль, что ты так рано женился. Почему все порядочное так быстро разбирают? Давай все-таки не так быстро. Семеныч говорил, что скоро привал, так что догоним.
— Вы чем здесь занимаетесь? — из-за поворота тропинки вышла жена.
— Ничего особенного, — сказал я, обходя ее стороной. Я поцеловал Наталью, а она расплатилась со мной сгущенкой.
— Может быть, ты и мне рюкзак облегчишь, сердобольный? — с сарказмом спросила Люся. — Я ведь не только поцелуем могу расплатиться.
— Лучше включи приемник, послушаем «Маяк», — сказал я. — И давайте, девочки быстрее. Не знаете Семеныча? Сейчас всех бросит и примчится. А вечером я посмотрю, что у тебя можно взять.
— Ничего не нужно брать, — отказалась жена, догоняя и пристраиваясь за мной. — Вы и так девчонкам облегчили ношу, а я не такая дохлая, как некоторые. Слушай свой «Маяк».
— Удачно включила, — сказал я. — Как на заказ новости. Я этого не переживу!
— Что ты там услышал? — спросила подтянувшаяся Наталья. — Второй фрагмент станции запустили?
— Какая там станция! — ответил я. — Ливия решила строить социализм. Теперь и этим помогать. Курортов у нас хватит и в Египте, а что можно взять полезного у ливийцев? Нефти и без них навалом.
— А что там в Ливии? — спросила жена. — Я уже не помню.
— Преимущественно песок, — пояснил я. — девять десятых всей страны — это пустыня. Хотя у них огромная протяженность побережья. Половину нашей страны можно вывезти на отдых за один раз.
— Болтун, — высказалась Наталья. — Дай флягу, попить.
— Всю воду выдула? — спросила Люся. — Тогда понятно, отчего ты еле ползешь. Говорили же только по глотку!
Под новую песню «Эти глаза напротив» в исполнении Ободзинского мы вышли на перевал, где уже отдыхали все остальные. Наталья со стоном сбросила рюкзак и растянулась в траве.
— Выключи радио, — попросил я Люсю. — И посмотри, как красиво!
— Да, красиво, — сказала она, осматривая горную панораму. — Видно далеко, и все кажется таким близким. Нам еще долго идти?
— Уже надоело? — спросил наш инструктор, которого все, несмотря на сорокалетний возраст, почему-то называли по отчеству. — Завтра пройдем последний перевал…
— И вы меня там закопаете! — под общий смех сказала Белохвостикова. — Кинематограф понесет невосполнимую утрату.
— Если вниз, то я тебя снесу на руках, — пообещал Владимир — второй человек Комитета, который шел с нами в поход.
Он был нашего возраста и уже на следующий день стал у нас своим. Здоровый, как лось, и веселый парень понравился всем. Этот, пожалуй, и в самом деле, в случае необходимости, мог бы кого-нибудь из девчонок нести на руках или на закорках.
— Отдыхаем сорок минут, — сказал Семеныч. — Потом спускаемся к воде и ставим лагерь. Сегодня в нем переночуем, а завтра пройдем последний перевал. Успеем выйти к дороге — хорошо, нет — заночуем еще раз. До озера доедем автобусом, им же доберемся до побережья. Крепитесь: скоро ваши страдания закончатся.
— Гена, ты хоть бы анекдот рассказал, — попросил Олег Свечин — единственный парень который был не из нашей группы, а учился в студии Таланкина. — А то девчонки приуныли.
— Запросто, — отозвался я. — Слушайте разговор двоих. «Где провел отпуск?» «Первую половину — в горах…» «А вторую?» «В гипсе».
— Мог бы рассказать и что-нибудь повеселее, — мрачно сказала Ирина Шевчук.
По-моему, в поход она пошла не из-за гор, а из-за Талгата. Что-то у них не сложилось, вот она и переживала.
— Можно и повеселее, — согласился я. — Язык — это единственная часть тела, которая у меня не устала. Экскурсовод в автобусе:
«А сейчас мы проезжаем мимо самого известного в Лас-Вегасе борделя».
Советский турист вскакивает с места: «А почему мимо???»
— И почему у тебя все анекдоты такие короткие? — спросил Талгат.
— В основном из-за девушек, — пояснил я. — Как всем известно, у них короткая память. Если я начну рассказывать что-нибудь длинное…
— У вас был включен приемник. Новости слушал? Второй модуль не запустили?
— Что вы как малые дети с этой станцией, — сказал я, откупоривая флягу и делая пару глотков. — Там этих модулей десятка два будет, а строительство запланировано на три года. Вот и посчитай интервал между запусками.
— Жаль, что не запустили! — с сожалением сказал Талгат. — Дай хлебнуть воды, моя закончилась.
— И мне оставьте, — приподнялась Белохвостикова.
— Запустили строительство социализма в Ливии, — сообщил я, отдавая им свою флягу. — Утешает то, что ливийцев всего несколько миллионов, а территории до фига.
Мы еще немного поболтали, потом нас поднял Семеныч и погнал вниз. Когда под ногами утоптанная тропинка спускаться гораздо веселее, чем идти вверх по склону, поэтому мы за пару часов добрались до подножья горы и остановились у небольшой, но быстрой речки. Парни быстро поставили палатки и собрали сушняк. Через час девушки разливали всем в алюминиевые миски одуряюще пахнущий суп из говяжьей тушенки.
— Чтобы ценить блага цивилизации, надо на время их лишиться! — сказала Бондарчук, поставившая горячую миску в траву рядом с собой.
— Ты сейчас и супа лишишься, — сказал я ей. — Убери его из травы. Там уйма насекомых, которые нападают в миску и добавят навара. Будешь ли только потом есть?
— Я сейчас все съем! — сказала она, но взяла платок и переставила миску.
В поход ушли два инструктора и десять бывших студентов. С собой взяли четыре палатки: две двухместные и две на четыре персоны. У нашей семьи была двухместная, и ставил я ее чуть дальше от остальных. Первые пару дней мы себя ни в чем не ограничивали, потом из-за усталости все лишнее отложили до моря.
— Ноги болят, — пожаловалась жена, когда мы застегнули полог и забрались в сальники.
— Давай сделаю массаж, — предложил я.
— Знаю я, чем закончится твой массаж, — отказалась она. — Устала так, что ничего не хочется.
— Тогда терпи. Когда я ходил в такие походы, ноги тоже болели, зато потом мышцы становились как камень, не продавить. Будешь прыгать, как горная серна. Это такая коза.
На козу она не отреагировала: уже спала.
Хоть мы немного подъели продукты и облегчили рюкзаки, последний переход стал самым тяжелым. Этот перевал был выше остальных, на нем даже были снежники. И к дороге мы в тот день из-за девушек так и не вышли. А вот на следующий день еще до обеда мы ввалились в шашлычную «Озеро Рица». К шашлыкам многие взяли вино.
— Зря вы берете эту кислятину, — сказал я Еременко, который на пару с Нигматулиным взял бутылку Цинандали. — Лучше вообще не пить, а если приспичило, берите что-нибудь вроде Псоу. И на вкус приятней, и крепость меньше.
— Нет у них здесь больше ничего, — ответил Николай. — Слушай, Талгат, оказывается, наш трезвенник разбирается в винах.
— Это называется шашлык? — спросила Люся, оторвавшись от своего мяса. — Его же невозможно разжевать.
— Это халтура, — пояснил я. — Готовят для проезжающих лохов. Ты его не разжуешь и оставишь на столе. А его согреют еще раз и продадут другому…
— Ну тебя! — сказала она, откладывая шампур с жестким пригоревшим мясом. — Я сейчас захлебнусь слюной, а у них здесь ничего съедобного нет.
— Держи, — я ей протянул взятую про запас шоколадку. — Берег для себя, но не лишаться же жены из-за всяких халтурщиков.
Долго мы в этой забегаловке не сидели и скоро, побросав недоеденные шашлыки, нагрузились вещами и пошли на остановку автобуса. До Нового Афона ехали около трех часов, а потом выбрали место на побережье и поставили палатки. В городе запаслись огромными круглыми буханками хлеба, которые голодные девчонки начали уничтожать сразу же после покупки.
— Маленькая, а половину буханки умяла! — сказал Талгат, отбирая у Белохвостиковой хлеб. — Приготовишь суп, тогда получишь.
