Красно-белый. Том 5 (СИ) - Порошин Влад

У Бори накопилось столько желания проявить себя с ильным первоклассным соперником, что как только мяч пришёл на его левый край, он сыграл в стеночку с Юрием Гавриловым и полетел в сольный проход. Не ожидая такой прыти от нашего защитника, португальцы немного растерялись, и когда он вклинился в штрафную площадку, было уже поздно сбивать его с ног. Поэтому Поздняков за счёт ложного замаха, накрутил ещё одного соперника и примерно с 15-и метров ударил по воротам Луис Фелипе Матуша.

Выстрел нашего юного защитника получился плотным и хлёстким, но Матуш в красивом прыжке сумел отбить мяч, допустив при этом всего одну ошибку — упрямый футбольный снаряд от его рук отлетел прямо на пятачок. И первым к нему протиснулся, словно бульдозер сквозь густые заросли Саша Калашников.

— Бей! — заорал я, набегая за его спиной.

И Калашников вдарил, вдарил так, что мяч взлетел вверх и врезался в перекладину. Зрители на трибунах во второй раз схватились за сердце и столько же раз успели перекреститься. А этот несносный мяч стукнулся в превосходный зелёный газон и подлетел на уровень груди. И в следующее мгновенье я шибанул по нему своей буйной головой. После чего на стадионе повисло гробовое молчанье, на фоне которого мы весело и нагло заорали короткое слово «гол».

А потом соперник вдруг оживился, вспомнил о зрителях, о призовых, о том, что за каждую победу и ничью начисляются рейтинговые очки и попёр на нас с «открытым забралом». Однако пара хороших передач на рывок Саши Калашникова пропала даром, так как опекавший его защитник каждый раз оказывался быстрее. Поэтому когда на 60-ой минуте на поле вместо Калашникова выбежал более свежий и резкий Сергей Родионов, то я кожей почувствовал, что сейчас хозяева поля довыделываются. Но как это иногда случается, предчувствия меня жестоко обманули.

Примерно на 70-ой минуте в 23-х метрах от наших ворот соперник получил право пробить штрафной удар. Лёша Прудников, как полагается, выставил «стенку», частью которой стала и моя фигура. И тут неожиданно полузащитник Оскар, который привлекался в сборную Португалии, вместо удара, подцепил футбольный снаряд носком и перекинул нашу стенку. Я успел только развернуться, как на этот мяч первым выскочил форвард «Боавишты» Мариу Моиньюш и с лёту вколотил его под перекладину ворот Прудникова.

— Хоооол! — обрадовались местные болельщики, а португальские футболисты поздравили друг друга скорее по привычке, чисто формально, так как для выхода в следующий раунд им нужно было забивать ещё три мяча, что выглядело нереально.

— Нормально разыграли, — пробормотал Гаврилов.

— Всё равно их песенка спета, — хмыкнул Хидиятуллин.

— А чё вы так расслабились? — всплеснул я руками. — За победу в международном матче платят премию в 200 рублей. Собрались! Не расслабляем булки! Лично я на ничью не согласен!

На этих словах я сам схватил мяч и побежал вместе с ним в центральный круг футбольного поля.

— Давай-давай-давай! — заорал я, захлопав в ладоши. — Схема киевского «Динамо»: ничья на выезде, дома — победа, нам не годится! Собрались!

Затем я быстро катнул мяч Родионову, он сделал пас назад на Фёдора Черенкова. И Фёдор либо наслушавшись моих криков, либо почувствовав, что излишняя вальяжность нам может дорого обойтись, сам потащил мяч к воротам хозяев поля. А за ним параллельным курсом устремилась и вся команда. Двоих игроков соперника Черенков обыграл легко и непринуждённо. Потом он вырезал дальний пас налево на Сергея Шавло, которого потерял его португальский визави. И для «Боавишты» создалась реальная голевая угроза, и поэтому трибуны недовольно закричали на своих парней.

Тем временем Шавло под свист болельщиков промчался вдоль левого фланга и очень точно навесил на голову высокого и фактурного Сергея Родионова, который уже ворвался в штрафную площадку португальцев. Родионов выпрыгнул, сунул свою голову под этот навес и переправил мяч на дальнюю правую штангу, куда со всех ног бежал я. Ибо по футбольной науке дальнюю штангу нужно во что бы то ни стало замыкать. Голкипер «Боавишты» Луис Фелипе Матуша отчаянно спарировал в этот правый угол, а я дотянувшись до мяч ногой, переправил его чуть-чуть назад, на 11-метрову отметку, куда прибежал Фёдор Черенков. И Фёдор Фёдорович завершил нашу многоходовочку чётким ударом в касание. А когда мяч, влетел в сетку пустых ворот, болельщики португальского клуба вдруг встали и зааплодировали всей нашей красно-белой дружине.

Поздно вечером, когда команда за ужином бокалом вина отметила гостевую победу со счётом 2:3, Николай Петрович Старостин сказал: «Спасибо, ребятушки, за самоотдачу и за принципиальную игру. Одолели очень сильного и опытного соперника. Жаль только, что матч не показывали на весь Советский союз. Спасибо от всей души, родные мои». А затем Андрей Петрович Старостин выставил на стол несколько бутылок красного вина, но с условием, чтобы никто из нас не попёрся из гостиницы слоняться по городу и искать приключения на свою пятую точку. И многие такое предложение встретили аплодисментами. Так как суточных денег больше ни у кого не осталось, да и попасть в «чёрный список» никто не горел желанием.

— Владимир, — вдруг обратился ко мне на чистейшем русском языке какой-то дедушка, когда в ресторане гостиницы началось что-то наподобие дискотеки, — вы сегодня провели замечательный матч.

— Спасибо, — кивнул я, сидя за барной стойкой с полупустой кружкой чёрного кофе.

— А не хотели бы вы перейти в сильный европейский клуб, — предложил гладковыбритый дедуля примерно 60-летнего возраста. — Например, в лиссабонскую «Бенфику»?

— Придёт время, и я обязательно поеду в Европу, — снова кивнул. — А сейчас у меня на носу Европейское первенство, Олимпиада, и я надеюсь чемпионат Мира. Поэтому скажите тем, кто вас послал, что Владимир Никонов в данный момент времени всем доволен, и бежать в Европу не планирует, так как это глупо и бессмысленно. Вы дождитесь 1985 или 1986 года, тогда и поговорим.

— А что тогда будет? — опешил дедушка.

— Перестройка, гласность и ускорение, — захохотал я и побрёл в свой номер, отсыпаться перед дальней дорогой в Москву.

Глава 6

Поговаривают, что слово блат появилось при Екатерине Второй, которая переселяла немцев в Россию, при этом давала им земли и разные привилегии, которые прописывались в специальном документе с непривычным для русского ухо названием «blatt». А в нашем родненьком Советском союзе блатом стало называться всё то, что доставалось, добывалось и решалось при помощи знакомых, товарищей или деловых партнёров. Кстати, этим блатной процесс чем-то походил на спартаковский футбол: ты пас мне, я пас тебе.

— Хорошо, когда есть блат, и плохо года его нет, — промурлыкал я себе под нос, когда 9-го ноября в пятницу утром открыл дверь своей законной двухкомнатной квартиры в доме, что располагался недалеко от центрального входа в парк Сокольники.

Пока мы ездили в Португалию, вопрос с продажей талона на покупку «Волги» и приобретение на эти деньги однокомнатной квартиры для моей несостоявшейся невесты Тамары чудесным образом решил помощник Андрея Петровича Старостина. Я бы на его месте возился месяц, а возможно и два. И не исключено, что при продаже талона, нарвался бы на каких-нибудь жуликов. В общем, в каждом деле нужен свой определённый навык и сноровка. Я, например, умею лихо бить по воротам, а тот шустрый товарищ знает — где, кому и что продать, и где, кому и что купить.

Однако когда я вошёл в большую комнату, праздничное настроение сменилось крайним изумлением. Вся та мебель, которую я приобретал на свои призовые деньги, из помещения исчезла. Неизвестные несуны освободили меня от дивана, двух кресел, холодильника, спального матраса, кухонного стола и табуреток. И даже полки, которые я делал самолично, и те ушли в неизвестном направлении. Взамен эти проклятые несуны оставили три десятка пустых пивных бутылок, окурки на полу, грязные следы целого десятка чьих-то ног и нехорошее короткое слово, написанное чёрными большими буквами на новеньких обоях гостиной.