Белла чао (1943) (СИ) - Соболев Николай "Д. Н. Замполит"

Бранко приволок сливовицу — выменял на итальянскую форму, Глиша — большой кувшин красного вина, тоже махнул у бошняков. Ну грех же глинтвейн не сделать, полез на кухню к Живке, Але и еще одной барышне из Секретариата выцыганить специй — так меня оттуда полотенцами выгнали. Пришлось бегом-бегом искать в городе бакалейную лавку и тратить незаконно нажитое на кардамон, гвоздику и корицу с анисом. Апельсинов сейчас не найти, зато есть яблоки и вишневое варенье. Покрутил, повертел — очень недурно будет. Ну, знатоки носы сморщат, но нам и так хорошо.

Накрыли стол, сели, Глиша оглядел все наше богатство, хлопнул в ладоши и потер их:

— Почти как дома, только поросенка не хватает!

— Ничего, — рассадил я ребят по лавкам, — обещаю, что следующий новый год встретим как положено, с поросенком! А пока так.

Пока так, простенько — на елке праздничный наряд из пулеметных лент. И гранаты в качестве шаров. Да и елка условная — вбитые в стену гвозди, на которых висело наше снаряжение. Зато уютно трещали поленья в очаге и освещала центр стола керосиновая лампа.

Иво, как самый занятой, опоздал, за что его под общий хохот чуть было не поставили на табуретку, читать стишок, но он отбоярился принесенными батареями и радиоприемником. Творение неизвестного мне итальянского гения с надписью Societa Allocchio Bacchini хрипело, шумело, но все-таки ловило самые мощные станции, включая Белград с его неизбежной «Лили Марлен».

Вена, Будапешт, Рим и Неаполь передавали все больше музыку, а вот с настройкой на Каир, откуда вещали англичане, и на Москву пришлось повозиться. Но ведь главное это не скрип в эфире, главное, чтобы в новый год тебя окружали хорошие люди и этот принцип мог с чистой совестью подтвердить пока еще генерал-оберст Паулюс. А если союзники в Африке не снизят темпы, то шансы подтвердить появятся и у генерал-фельдмаршала Роммеля.

— Русские наступают! Двести километров! — неслось над столом. — Бьют немцев! Итальянцы бегут! Разгром!

— Это еще не разгром, другови, — пришлось немного охладить пыл, — у нас впереди еще много боев. Но я знаю точно, что наступающий год принесет нам настоящий перелом.

— И в чем, по твоему, он выразится? — хитро усмехнулся Иво.

— Немцы всегда побеждали летом, а Советский Союз пока что бил немцев только зимой. Я уверен, что в новом году Красная Армия начнет бить немцев в любое время года! И союзники высадятся в Италии.

Иво встал, держа кружку с ракией:

— За нашу победу! За друже Сталина! За друже Тита!

Чуть не поперхнулся — ну никак себе не представлял, что буду пить за здоровье двух Иосифов, Виссарионовича и Францевича. Но раз назвался груздем — полезай в кузов.

После первого тоста дело пошло веселей, народ загомонил, зазвенел ножами и ложками, потянулся к за едой. Жахнули еще за непобедимую Красную Армию, которая мчится и скачет на помощь, потом за девушек, потом за тех, кого с нами нет, а потом я тихонечко выскользнул из комнаты.

Кожаные опанаки, красные вязаные носки, мохнатую шубару и жилет из овчины я заготовил заранее, а зеленые штаны и так на мне — чем не Божич-Бата, главный герой сербского Нового года, местный раздаватель подарков? Тем более, что мешок я тоже заготовил заранее.

— Здравствуйте, детишки, угадайте, кто я? — борода из мочалы не сильно изменила внешность, но говорить мешала.

— Четник! — заржал Глиша.

— А кто будет ругаться, подарочков не получит!

— Божич! Божич-Бата! — заголосили ребята. — Ура! Подарки!

— Мальчик Марко, — отыгрывал я роль доброго дедушки, — хорошо ли ты себя вел в этом году?

— Да, — вскочил братец, — я убил сотню врагов!

Э-хе-хе, что ж ты все о смерти… Достал из мешка цейсовский бинокль и протянул завопившему от радости младшему. Глише достались итальянские горные ботинки взамен сильно поношенных старых, Луке — набор художника из альбомов, карандашей и прочего полезного.

Когда Иво получал роскошную полевую сумку, неожиданно влез с комментарием Небош:

— Только в бою не носи ее.

— Почему? — в голос удивились Иво, Лука и еще один политработник из Секретариата.

— Как снайпер скажу, комиссара всегда по сумке видно, будь я четником или немцем, первым бы выцеливал.

Лука хмыкнул и почесал затылок:

— А как же тогда литературу носить?

— Да хоть в рюкзаке.

А ведь прав Небош, ой как прав — нельзя выделяться, хорошо еще, что у партизан офицерских фуражек нету, все в пилотках.

С подарками девчонкам мы ломали голову дольше всего, но пронырливый Марко сумел разжиться коробкой с дюжиной флаконов одеколона. Уж не знаю, что он отдал за нее, но вещь исключительно ценная — с гигиеной в полевых условиях все непросто, а у женщин в особенности. Ну и одеколон это же почти духи, правда? Так что мы вполне угадали и неподдельное счастье Альбины, Живки и Грозданы стало нам наградой.

За остальными подарками пришлось выходить из комнаты еще раз: не влезали в мешок. Чешский пулемет Бранко обнял, как родного ребенка, а магазины к нему сгреб в кучу и прижал к груди левой рукой.

Но самый центровой подарок мы сделали Небошу — ружьишко валялось без дела в трофейном обозе и мы выдурили его практически бесплатно, всего лишь за пистолетик-беретту. Хорошее такое ружьишко, бронебойное, с совершенно футуристической для этих времен компоновкой булл-пап — Panzerbuchse MSS-41, и с полным цинком толстеньких патронов.

— Ну и к чему такое? — покрутил странноватую стрелядлу Небош.

— Оптический прицел прикрутить, цены не будет.

— Это же против танков, а где я вам танки возьму?

— Не только, еще пулеметы, доты и всякое такое.

— Да? — повеселел Небош. — А прицел где взять?

— Вот тут извини, недоработочка, позже добудем.

Праздник удался — пели песни, пили сливовицу и глинтвейн, за который я сорвал овацию похлеще, чем на съезде. Даже танцы устроили под сипение приемника — всех трех девушек приглашали наперебой и мне пришлось долго дожидаться момента, пока сядут батареи и я смогу хоть на секунду уединиться с Альбиной, чтобы вручить отдельный подарок.

Чего мне стоило найти «швейцарский армейский нож» — отдельная песня. Они вполне существовали не только в армейском варианте, но и для гражданского рынка. Например, швейцарцы относили к гражданским модель со штопором — он, дескать, не считается «необходимым для выживания». Ну что тут скажешь? Дикие люди, дети гор.

Ножики часто встречались у итальянских и немецких офицеров, но на такой трофей всегда находилось много желающих, уж больно удобная вещь. Кому рассказать, что я за перочинный ножик отдал «вальтер» — засмеют, но вот чего у нас навалом, так это оружия. Но ничего, еще будем женщинам дарить и цветы, и украшения, и туфли со шляпками.

Мы вышли во двор, в зыбком свете звезд одновременно вытащили из карманов зажатые в кулак сюрпризы и одновременно протянули вперед раскрытые ладони:

— У меня для тебя подарок!

И замерли: у меня в руке лежал «викторинокс» с перламутровыми накладками и ножничками, а у Альбины — тот самый со штопором, только с накладками из дерева.

О’Генри, издание балканское, исправленное.

Я среагировал быстрее, притянул ее за талию свободной рукой, шепнул «Спасибо!» и прижался губами к губам.

Поцелуй вышел на удивление, как чай — крепкий, сладкий и горячий. Но и только, всучив мой подарок и выхватив свой, Аля со смешком ретировалась и похоронила надежды на интересное продолжение праздника. Ну как так, ведь она нашла мне ножик, а я знаю, насколько это непросто, значит, не равнодушна ко мне… Но стоит зайти чуть дальше поцелуя — фьюить и нету!

Повыл немножко на Луну — за что мне такое счастье, зачем я к Альбине так прикипел? Кругом же полно девиц, на съезде почти сотня была, некоторые очень ничего даже по меркам XXI века, а вот вынь да положь Альбину. Да, именно положь. И желательно без одежды.

Люблю я ее, что ли?

Но снова стукнула дверь и рассуждения о смысле и цели жизни прервал Иво, вышедший покурить.