Сара Андерсон - Мужчина с привилегиями
– Ты в порядке? – услышала она тихий голос Джеймса.
Мэгги подняла глаза. Джеймс с тревогой смотрел на нее.
– Это труднее, чем я думала. – Голос у нее пресекся.
Джеймс вдруг встал, закрыл дверь, взял ее за руку и заставил подняться с кресла. Прежде чем Мэгги опомнилась, Джеймс уже обнимал ее. Мэгги сначала напряглась, но, осознав, что таким образом Джеймс хотел лишь ее успокоить, расслабилась. Она почувствовала, как у нее увлажнились глаза. Уткнувшись ему в плечо, она постаралась справиться с подступившими к горлу рыданиями. Лесной запах, исходящий от Джеймса, также успокаивал.
Они стояли так несколько минут, пока Мэгги вдруг не осознала, что объятие Джеймса изменилось. Она почувствовала его дыхание – Джеймс уткнулся лицом в ее волосы и глубоко вдохнул.
Сердце Мэгги забилось быстрее. Возможно, это был единственный раз и другого с Джеймсом у нее не будет…
Но ведь не у него же в офисе!
Джеймс отклонился назад.
– Лучше? – прошептал он, убирая с ее лица прядь волос.
Его взгляд на миг опустился на ее губы, но он не поцеловал Мэгги.
Она не знала, что испытывает: то ли облегчение, то ли разочарование.
– Да. – Или нет?
– Это последний раз, когда я прошу тебя вернуться к прошлому. Спасибо, что не отказалась помочь. – Он прижался губами к ее лбу.
Мэгги могла только стоять и таять от прикосновений Джеймса. Как же ей хотелось, чтобы он вообще не выпускал ее из своих объятий!
Что еще он попросит? Как-то незаметно они перешли эту невидимую дружескую черту. Одно движение с его стороны – и все изменится. Но в какую сторону?
Джеймс отодвинулся от Мэгги и заглянул ей в глаза:
– Как ты смотришь на то, если я позвоню и сообщу, как продвигается дело? Хочу держать тебя в курсе изменений.
Мэгги не знала, что происходит. Это движение со стороны Джеймса было таким очевидным для нее, но для него, видимо, все выглядело иначе.
Ее рука сама потянулась к его щеке.
– Да, Джеймс, я хочу, чтобы ты мне позвонил.
Джеймс убрал руки с ее талии, взял ее за тонкую кисть и поцеловал в ладонь.
Все было ясно. Как бы ей ни хотелось, чтобы Джеймс зашел дальше, на сегодня все закончилось.
– Обязательно, – сказал он. – Обещаю.
Глава 7
Увидев, как за окном блеснул свет, Мэгги замерла от ужаса. Нан, как обычно раз в неделю, была в своем бридж-клубе, и Мэгги находилась в доме одна. Конечно, Джеймс обещал ей сообщить, если Подлого Пса выпустят на волю, но на всякий случай Мэгги схватила обрез и выглянула в окно.
Не далее как в двадцати футах, рядом с садом, был припаркован большой внедорожник. В машине с потушенными фарами она увидела фигуру в белой рубашке. Руки у человека были скрещены на груди. Но вот он протер глаза, вышел и прислонился к машине.
Сердце Мэгги забилось быстрее. Джеймс! И кажется, чем-то расстроенный. С момента их встречи в его офисе прошло шесть дней. Все это время они общались по телефону. Почему же он не позвонил? В этом был какой-то нехороший знак. Неужели Подлого Пса выпустили на волю, и Джеймс просто не знает, как ей об этом сообщить? Но, что бы ни произошло, он приехал. Лично. Это говорило о многом.
Мэгги сунула обрез обратно к зонтикам. Когда она зажгла свет на веранде и открыла дверь, Джеймс выпрямился.
– Джеймс? Что случилось? – Мэгги шагнула к нему, протягивая руку.
– Мэгги, – хрипло сказал он. – Мне не следовало приезжать, но я должен был увидеть тебя.
Босая, Мэгги сделала несколько шагов по грязной земле – поближе к нему!
– Что случилось? Может быть… – Она боялась узнать: неужели в деле что-то пошло наперекосяк? Но если не Подлый Пес, то что еще могло привести сюда специального прокурора?
– Нет, дело идем своим чередом. Я прибегу к твоим свидетельским показаниям только в случае крайней необходимости – никто не должен знать, что ты часть всего. – Он прочистил горло и протер глаза. – Просто мне нужно было с кем-нибудь поговорить. Я тебе верю.
Мэгги приблизилась к нему еще на несколько шагов и увидела, какой у него усталый вид. Она дотронулась до его щеки. Джеймс крепко зажмурил глаза и сделал глубокий вдох, как будто приглушая боль.
– Входи, – прошептала она, беря его за руку. – И расскажи мне, что случилось.
Он кивнул, не открывая глаз, и, держась за ее руку, послушно последовал за ней на кухню.
Сердце гулко стучало у нее в груди. Зачем он приехал? Ведь Джеймс знает – сегодня Нан нет дома. И в этом крылась опасность. Но может быть, ему действительно просто нужно поговорить с кем-нибудь?
«С тобой?» – поинтересовался ехидный внутренний голос.
«А почему бы и нет?» – возразила она сама себе.
На кухне Мэгги стала готовить чай. Джеймс прислонился к столу. Его руки были скрещены на груди, глаза смотрели куда-то в пустоту.
Может, кроме чашки чая, предложить ему что-нибудь поесть? Мэгги открыла холодильник в поиске лимонного пирога, который испекла вчера.
В этот момент Джеймс заговорил:
– В детстве я не так уж много времени проводил с родителями. Отец постоянно работал, а мама… мама была занята.
– Ты рос один? – тут же спросила она.
Мэгги и сама была одинока в детстве, но ведь у богатых людей все не так, как у бедных, разве нет?
– Нет. С двух до восемнадцати лет со мной была няня. Она и воспитала меня. – Голос у него пресекся, и сердце Мэгги устремилось ему навстречу.
Каким-то чутьем она уже поняла – что-то случилось с его няней.
– Расскажи мне о ней.
– Ее звали Консуэла. Она была из Коста-Рики. Моя мать наняла ее, и поэтому ей отказали в должности генерального прокурора. Консуэла была нелегальной иммигранткой.
– Извини, как это?.. – не поняла Мэгги.
– Прости. В девяносто третьем году женщине в нашей стране было очень тяжело стать генеральным прокурором, а уж если она нанимала нелегальных иммигрантов, то и невозможно… Разумеется, половина семей округа Вашингтон пользовалась услугами таких людей. У меня была Консуэла…
Какая же огромная пропасть разделяет ее с Джеймсом! Он мог доверять ей, мог нравиться, но это ничего не меняло – они жили в мирах, которые никогда не пересекались.
– Мой отец начал продвижение по политической лестнице. Я убедил его – нам нужно помочь Консуэле, чтобы она законно оформила свое пребывание и право на работу в Штатах.
– Сколько лет тебе было?
Джеймс слабо улыбнулся:
– Думаю, лет десять. Но я уже многое понимал.
Ничего удивительного, что однажды Джеймс станет президентом – он знал эту жизнь изнутри. И так, как ей никогда не узнать…
– Она была невысокой, тихой женщиной с живыми черными глазами. Она не закончила школу в Коста-Рике, но помогала мне всем, чем могла, в выполнении моих домашних заданий. – Лицо Джеймса просветлело. – Бывало, я шутил – ей надо достать свидетельство о получении школьного образования вместе со мной. Она возила меня на все мои занятия и спортивные секции. – Заметно было, как осунулось его лицо.
– Наверное, она была особенной…
– Она умерла. Не выдержало сердце. Две недели назад. Я… – Он поднял глаза, и они влажно блеснули. – Я узнал об этом только сегодня. Меня не было на похоронах. Я не сказал ей прощального «до свидания». Когда я спросил у матери, почему мне не сообщили сразу, она сказала: «Это была просто няня». – Усталость на его лице уступила место гневу. – Как она могла! – В его голосе послышалась горечь. – Консуэла была мне матерью больше, чем родная мать, и я… – Его гнев снова сменился болью в голосе, и он замолчал.
– Мне жаль, – прошептала Мэгги.
Она знала – ей не надо бы этого делать… Но Мэгги подошла к нему и обвила руками его талию. Он утешал ее в офисе, не переступая дружеской черты.
И теперь она должна сделать то же самое для него, раз они друзья.
Джеймс вздрогнул, вздохнул, обнял ее и уткнулся лицом ей в шею:
– С ней я мог быть самим собой. Консуэле было все равно, стал бы я президентом или работал бы в магазине. – Его голос звучал глухо от невыплаканных слез. – Она гордилась бы мною в любом случае…
Мэгги вспомнила о редком таланте Джеймса – видеть людей такими, какими они есть. Именно об этом ей говорила Роузбад.
– Ты мне нравишься, какой ты есть, Джеймс.
Он прижал ее крепче:
– Я верю тебе, Мэгги. Ты мне нужна…
Мэгги почувствовала, как заходили мышцы под его рубашкой. Мгновенно она вспомнила, кто держит ее в объятиях. По телу побежали мурашки. Нет, она не была девственницей, но еще никогда не переживала подобных ощущений.
Нужно выпустить его из объятий! Но как она может отвернуться от Джеймса, когда ему так явно нужна ее поддержка? Нет, она просто не могла разжать руки.
