Алекс Кун - Петербург
Прикрыл дверь, понимая, что Морфей меня сегодня не дождется. Поворачиваться не хотелось по-прежнему — боялся увидеть разрастающиеся языки огня — уж больно неожиданно все. А надо было повернуться! Тогда получил бы распахнувшейся дверью по копчику, а не в лоб. Зато мысли приобрели ускорение и переросли в действия.
Уже убегая, окинул взглядам Надежду, выскочившую на крыльцо вслед за Кузьмой. Видимо, прямо из постели бежала. Мысли приобрели некоторую позитивную окраску.
Подбегая к кузнечному цеху, слегка успокоился. Толпящийся народ больше всего тратил сил на разговоры — значит пронесло. И цех устоял. Теперь бы еще понять, что это было.
Понимания набирался спустя примерно полчаса, в заводском медпункте при управе. Оказывается, теперь тут и такое есть. Точно премию управляющему выпишу.
Крупная тетка в летах, видимо недавно вступившая в должность сестры милосердия, так как ее не помнил, совершенно немилосердно отчитывала двух великовозрастных подрывников, лежащих на лавках у окна и замотанных тряпками по глаза включительно. Тихонько присел на свободную лавку. Заслушался. Своим языком, в виде рашпиля, тетка владела виртуозно. Любые мои попытки разноса этих мастеров на ее фоне будут выглядеть похвалой. Предпочел не вмешиваться.
Сквозь поток сыплющейся с пострадавших стружки, постепенно осознал — тетка, жена мастера кузнеца, а второй — ее старший. После этого собрался, было, ретироваться. Но не успел. Видимо, ночь у меня сегодня такая неудачная.
А с другой стороны — хотел узнать, чем народ не доволен. Узнал. Даже исправиться обещал. Такой Женщине — чего только не пообещаешь, лишь бы спровадить. Вернувшаяся сестра милосердия оказалась действительно милосердной. Приняла огонь на себя, и мы с мастерами остались в блаженной тишине. Мои планы на премии начинают расширяться.
Посмаковав хрупкую тишину, пересел на лавку в ноги к мастеру и просто спросил
— Ну, рассказывайте мастера — что учудили.
Уже на середине краткого и тихого рассказа понял — сам виноват. Впрочем, как обычно. Дослушал рассказ до конца, хотя, все уже стало понятно. Кузнец закончил сказывать буквально криком души
— Мастер! Да чтож не так то сделали! Всеж как ты сказывал, да и первые разы все случилось!
А случилось у них стихийное испытание парового молота, о котором они начали грезить еще во время мозгового штурма, после которого эти Левши направились прямиком в цех. Единственное, что во всей этой истории радовало — что дело было ночью, и рабочие спали по домам, убаюканные мерным бряканьем решетников.
Пристроился на лавке удобнее. Хотелось курить и спать.
— Все вы, мастера правильно сделали. Да только хотели как лучше — а получилось как всегда. Вот хотели вы молот поднимать крышкой, и пока пробовали — все получалось. А как крышку молотом нагрузили, да еще, как на грех, самый тяжелый выбрали — вот тут и приключилась ошибка.
Помолчал. Не их эта ошибка, ох не их.
— Расскажу вам то, чего вам не зримо было. А вы сами кумекайте.
Пробежал мысленно еще раз по их эксперементу — похоже, что так оно и было.
— Началось все с того, что крышку вы взяли деревянную, да еще пригнали ее к трубе как следует, чтоб пар от воды в трубе не вырывался. А как крышку молотом придержали, так под ней пар силу набрал, но молот крышку не пускал, тяжел был слишком. Потом крышка разбухла от пара и заклинила. Но вы все ждали, да трубу грели. Наконец, решили — что дело не удалось и начали крышку вышибать, чтоб снова попробовать. Но тут случилось то, о чем еще вам поведать не успел. Привыкли вы, что вода кипит как обычно — но в паровике это не так. Когда пар над водой силу набрал, и давить, как следует, начал — он ведь и на воду с той же силой давит. А у воды, да и не только у нее, особенность такая есть — чем на нее больше давить, тем больше ее греть надо, чтоб пар пошел. Понимаете меня? Вот и получилось, что обычно, в водяной бане, вода на 100 градусах уже кипит. А в паровике, как ее паром прижало — она до 180 градусов нагреться может, коль пар в десять раз сильнее давить будет, чем обычно, в открытой бане. А потом вы, не остудив, крышку сковырнули и пар весь вышел, перестав на воду давить. А вода у вас была в два раза горячее, чем ей надобно, чтоб паром исходить. Что вышло? … Истинно так! Вся вода разом паром и стала. А вам теперь надо свечки в церкви ставить, что всего лишь обварились, а не кусочками по всему цеху висите!
Откинулся на стенку, слегка подвинув ноги мастера. Задумался, почему раньше у меня ЧП не возникали? Может, возникали да мне об этом не рассказывали? Надо будет потрясти управляющего. И премию у него срезать, если так.
С Морфеем простился окончательно — не надо быть стратегом, чтоб понять — сейчас меня начнут пытать, как надо было делать. Ну да ладно, пробежимся быстренько по основам и принципам — а утром болящих наверняка пол завода посетит, вот пусть всем и разъясняют, что и почему сделал неправильно, и как надо было правильно. Мне потом только зачеты принять останется. Будем пытаться развернуть Фортуну к нам лицом, хотя … она и со спины очень даже ничего, зря она так рискует. Одернул к себе разбежавшиеся мысли, все же Надежда на крыльце на меня плохо повлияла. Прокашлялся. Начнем, пожалуй, им все одно не уснуть пока все болит — проведем время с толком.
Глава 3
Ближе к утру растолкал бдительно сопящего морпеха, и пробежался по заводоуправлению, раз уж все равно тут оказался. Чтоб было познавательнее — растолкал еще и сладко дежурившего в конторе подмастерья управляющего. Премия его начальнику вновь поползла вверх, оценивая организацию ночной деятельности завода.
Порадовало управление большой комнатой для совещаний — теперь стало понятно, где будут проходить наши мозговые штурмы и стоило добавить сюда еще один необходимый атрибут, о котором в вихре проблем не подумал раньше.
Позвал подмастерье, написал ему заявку — оказывается, теперь тут так принято. Ну, принято, так принято. Заявил, что мне потребны несколько оконных стекол, самых больших. Одну сторону стекла пескоструить до матового состояния, со второй стороны закрасить черным, как мы с зеркалами делали. Готовые стекла вставлять в раму, и вешать тут на стену. И еще, кусочки мела сюда принести в коробке, небольшие, чтоб в пальцах удержать было можно. Да, и тряпок несколько, с ведром воды. Все, как обычно, надо сделать еще вчера. Подмастерье помялся и задал вопрос, куда относить затраты. Чуть не сел от неожиданности. Похоже, меня слишком долго тут не было. Поговорю утром с управляющим. Премию ему. Щас! Развел тут бюрократию!
Потом одумался. После первопроходцев на землю должны приходить рачительные и прижимистые мужики земледельцы, и только они придадут земле смысл.
Велел списать на опытные образцы нового продукта — доски для начертания. Если с меня еще и бизнес-план под новое дело попросят — начну рвать, метать и увольнять. Хотя, если подумать … это структурирует мысли. Но, некогда. Так и намекнул подмастерью, и тот уединился за конторкой, расписывая мой заказ по цехам, высунув при этом кончик языка от усердия и скорописи. Очень захотелось заглянуть ему через плечо — если он там технологические карты расписывает, то мне на этом заводе делать больше нечего. Конечно, приятно, когда ученик переплевывает учителя, да только что после этого делать учителю?
Через плечо подмастерью заглянуть так и не рискнул, двинулись с морпехом домой. Мой охранник выглядел несколько ошарашенным, наверное, брал пример с меня.
Колокола на заутреню застали нас опять на крыльце дома. Похоже, мне не суждено преодолеть этот рубеж. Надо отметиться на святом мероприятии. Тяжело вздохнул, гипнотизируя дверь, и махнул морпеху, мол, пойдем в поселок.
А на выходе из церкви меня ждали жалобщики, собранные Надеждой. Интересно, мы вообще строить флот будем?
Ковырял ложкой сильно припозднившийся завтрак. Голова была тяжелой от мыслей и недосыпа. Совесть отягощало решето моих проколов. Твердил про себя мантру — «Нужно строить флот», стряхивая с души щупальца опутывающей ее обыденности. Нужной. Важной. Но как же она была не ко времени.
Не так представлял в своих мечтах возвращение в Вавчуг. Поднял глаза на хозяйку.
— Надежда, ты все разговоры слышала. Поручаю тебе сходить к старосте и от моего голоса с ним решать, что сделать можем. А вечером мне обскажешь, что надумали.
И, уже вставая из-за стола, добавил.
— Кашу ты сварила отменную. Благодарю. Надеюсь, и дела поселковые не пересолишь.
Кивнул на заверения хозяйки и вышел под косые лучи еще низкого солнца. Карусель ждала.
Обед застал у ткачих, с которыми мы разбирали плетение английской парусины и как надо перенастроить станки, чтоб получить это плетение. Перенастройку делал подмастерье инструментального цеха, хоть и под моим приглядом, но самостоятельно. Параллельно с этим обсуждали с мастером станочником, сколько он сможет сделать станков для Липок, и кого с ними отправим. Еще ткацкие станки нужны были Москве. Проблему, чем станки вращать — обещал решить.
