Василий Панфилов - Улан 4 (СИ)
Вся эта… шобла регулярно переругивалась и приходилось их успокаивать. Ругань происходила по разным причинам: как богословским, так и имущественным, а бывали и более 'интересные' варианты… В частности, представители многих церквей не совсем понимали, что если где‑то очень далеко они 'Самые Большие Шишки', то в Венедии их функции — скорее этакие аналоги консульств для немногочисленных купцов — соплеменников. Ну и вели себя… нагло.
Вот и в этот раз представитель РПЦ иеромонах** Алексей влез к старообрядцам и успел натворить дел, старательно порушив робкие ростки доверия между старообрядцами и 'новообрядцами'.
Зал для собраний был уже полон, ждали только императора. Так что как только Владимир зашёл и опустил зад на жёсткий стул, события понеслись вскачь…
Иеромонах встал и не спрашивая разрешения начал говорить великолепно поставленным басом.
— Вместо того, что смиренно преклонить колени и молить Господа простить их прегрешения…
Мужчина он был, что называется 'В соку' — чуть меньше сорока, очень рослый, необыкновенно широкоплечий и обременённый изрядным пузом. И — очень самоуверенным.
Как одного из значимых иосифлян***, его сослали в своеобразную почётную ссылку — представлять РПЦ в Венедии. Справился бы — почёт и уважение, заработал бы очков своим 'однопартийцам', ну а нет… Но это в теории — Павел попросил успокоить иеромонаха, как‑нибудь дискредитировать, так что спецслужбы приготовили хитрую многоходовку, но… Иосифлянин разочаровал их — оказалось, что он не лидер, а 'рупор' и умение красиво говорить, пусть и шаблонными фразами, далеко не всегда является признаком ума или хотя бы знаний. Алексей попался на все крючки: деньги, чревоугодие, алкоголь, женщины, тщеславие…
… — и ты, император, — величаво продолжал иеромонах, указывая на Померанского посохом, — лучше бы прогнал проклятых папистов да лютеран, да крестился бы в веру православную!
Сказав это, он выпрямился горделиво и обвёл окружающих высокомерным взглядом. Ой дурак… Это ведь была ещё одна ловушка для совсем уж… неграмотных — и он послушно повторил то, что ему 'напел' очередной 'подсадной'… Ну и дурак…
Вздохнув печально, Рюген прикрыл глаза, открыл… и произнёс:
— Ты, дружок, широк в плечах, да башкой совсем зачах. Вот умишко и поправишь на казённых‑то харчах…
Хлопнул в ладоши и двое стражников Синода взяли того под локти. Для таких вот особ, имеющий 'почти дипломатический' статус, имелась специальная тюрьма — вполне комфортабельная.
— Увести.
После полудня зашёл к Михелю Покоре — главному инженеру и главному артиллеристу как Венедии, так и Империи. Кашуб, даже получив титул имперского графа, звание фельдмаршала и весьма солидные поместья, остался всё тем же мужиковатым выходцем из едва ли не крестьянской семьи. Но сейчас это уже никого не волновало, авторитет у него был колоссальный, да и 'прототип' у него уже был — легендарный Миних — тоже далеко не аристократ по рождению.
Традиционно несколько раз в году Михель устраивал смотры для иностранцев, желающих завербоваться на венедскую службу. Вообще‑то Грифич не был в восторге от иностранцев — наёмников, но артиллерия дело такое… Ну не хватало пока людей, не хватало! Несмотря на двойное жалование артиллеристов, большая часть дворян предпочитала более традиционные военные карьеры — кавалерия, флот и пехота. Люди же, имеющие достаточное образования для службы в артиллерии, в большинстве своём предпочитали более мирные… или финансово выгодные профессии.
В последние пару лет наметился тонкий ручеёк кондотьеров из Франции и Испании. В обеих странах правили Бурбоны — и в обеих странах была предгрозовая ситуация. Причём в Испании к Бурбонам отношение было куда как хуже — многие считали их оккупантами и постоянные заговоры и восстания были нормой. Впрочем, логика в поступках заговорщиков прослеживалась — испанские Бурбоны вели профранцузскую политику, часто даже в ущерб Испании. Но если предыдущего монарха — Карла Третьего, всё‑таки уважали за несомненные деловые качества, то вот его преемник Карл Четвёртый, менее чем за пару лет успел сбросить все достижения в пропасть. Что говорить, если фактически страной правил любовник его жены — Мануэль Годой!
Храбрые шевалье и идальго не боялись воевать и умирать, но вот участвовать в приближающейся Гражданской Войне желали не все. Вот и сейчас…
— Капитан Наполеоне Буонапарте, — представился вошедший соискатель и попаданец раскашлялся. Ну ни хрена себе! Отпив воды, он знаком велел тому продолжить. Кстати — очень красивый и подтянутый мужчина, никакого лишнего веса, да и рост вполне средний****…
— Дворянин, корсиканец, артиллерист. Участвовал в боях в Новом Свете, звание капитана получил за взятие Мурсии.
— Слышал о том деле, — благожелательно отозвался Михель, — но думал, вам за это больший чин дали.
Наполеон промолчал, только выразительно пожал плечами.
— И почему же вы хотите покинуть Францию и поступить к нам на службу? — Спросил Рюген.
— Потому, что не вижу там перспектив. Там явно намечается Смута и я не вижу — к какой стороне лучше примкнуть.
— А ещё вас уволили со службы как неблагонадёжного, — спокойно добавил Михель, заглянув в бумаги.
Губы Наполеона задрожали…
— Уволили, — с горечью отозвался он, — а ведь я всего лишь хотел блага моей Корсике*****. А оказалось, что если моё мнение о благе родины расходятся с мнением Парижа, то я — неблагонадёжный и потенциальный бунтовщик, хотя я с товарищами хотел примирить Корсику с Францией!
Попаданец смотрел — и видел не будущего (возможного, только возможного!) врага России, а обычного молодого офицера с не слишком удачной судьбой. Убить? А зачем? История явно пошла по другому пути, а безусловно прекрасный артиллерист лишним не будет. Ну и присмотрим заодно…
— Что ж, капитан Буонапарте, — негромко сказал Померанский после обмена взглядами с Покорой, — вы приняты на испытательный срок. В канцелярии вам выдадут аванс…, — тут Рюген с некоторым сомнением оглядел потрепанный мундир и впалые щёки, вспомнил, что у него было очень много братьев и сестёр, которые до определённого времени жили не богато…, — и подъёмные. Ваша задача — показать себя хорошим артиллеристом и вжиться в офицерское сообщество. А ещё — выучить венедский язык как можно быстрее.
Истинно — православных* — я прекрасно знаю, что 'в оригинале' до Никониановская церковь называлась 'правоверной' (правоверная — это просто ещё один перевод греческого 'ортодоксальная'), но это уже детали.
Иеромонах** — монах, имеющий сан священника.
Иосифляне*** — сторонники Иосифа Волоцкого, выступавшие за богатую церковь с земельными наделами, крепостными и так далее, противники 'нестяжателей'.
Никакого лишнего веса, да и рост вполне средний**** — в молодости Наполеон был достаточно красивым и очень подтянутым мужчиной. Рост 169 см. — вполне прилично. Частично мнение 'Наполеон — коротышка' возникло из‑за того, что окружающие его гвардейцы были выше императора. Плюс — карикатуры в СМИ. Кстати, знаменитый 'комплекс Наполеона', который приписывает невысоким (о карликах не говорю) мужчинам повышенную агрессивность и массу психологических проблем — миф, психиатры его не подтверждают.
Блага моей Корсике***** — Наполеон и правда был патриотом Корсики и до определённого времени весьма активно участвовал в политической жизни острова — вплоть до тренировки местного ополчения, участия в выборах и т. д. Да и к Франции он был настроен скорее негативно — помнил, что при захвате острова французами пролилось немало корсиканской крови, причём порой — явно лишней… Патриотом Франции он стал разве что тогда, когда получил возможность взять власть в стране. Тогда Франция стала ЕГО, а к своему отношение другое.
Пы. Сы. Понимаю, что странно такое читать, но сами откройте биографию полководца: до определённого момента свои надежды он связывал именно с Корсикой. Франция — это скорее классический случай 'ухватил удачу за хвост'.
Глава 8
Пришла пора взяться за мемуары. Раньше это всё откладывалось и откладывалось, но — надо.
— Ой — ё! — Протянул Померанский, перечитывая творение секретарей. Ну да — писал не сам, графоманией он не страдал. Да и откровенно — мало кто из местных 'шишек' писал свои опусы сам. Так — взять грамотного секретаря, пересказать ему вкратце сюжет и основную идею, затем поправить, поправить ещё раз… и мемуары готовы.
В его же случае задача несколько осложнялась: таким же образом 'писали' мемуары все 'ближники' и требовалось выработать единую сюжетную линию. По настоянию попаданца — максимально правдоподобную. Здесь этим не слишком заморачивались, но хотелось, чтобы историки в будущем относились к мемуарам как к абсолютно достоверным документам, которым можно доверять абсолютно. А для этого — минимум расхождений у самого Владимира и его приближённых и конечно же — максимум правды.
