Барбара Пахль-Эберхарт - Четыре минус три
Одну историю из своего детства я прекрасно помню. Мне тогда было лет пять. Моя мать пришла в мою комнату, чтобы продемонстрировать мне серо-фиолетовую версию моего в то время самого любимого платья в белую и голубую полоску. Она его неправильно постирала. Мои слезы невозможно было унять. Моя мать, тщетно пытавшаяся меня утешить, в конце концов на меня накричала.
«Когда тетя Пиппи умерла, ты не плакала, а из-за платья устраиваешь настоящий театр!»
Мне стало очень стыдно, и поэтому я расплакалась еще пуще. При этом я уверяла мать, что на самом деле я оплакиваю тетю. Мама, разумеется, не подумала принимать эти слезы за чистую монету.
Как себя правильно вести на похоронах? Я никогда этого не знала. И под любым предлогом избегала появляться. Все плачут, а я могу засмеяться.
А мне запомнилось это неприятное, саднящее ощущение того, что я делаю что-то не так. Очевидно, я пропустила подходящий момент скорбеть о почившей тете. Сам факт не стал меня сильнее расстраивать, но, по крайней мере, я стала чувствовать, что совесть моя теперь чиста. Тетя наверняка на меня рассердилась за то, что я не плакала. При этом я ее очень любила. Несмотря на все усилия, мне просто не удавалось выжать из себя слезы из-за того, что моя тетя стала ангелом.
И как это только удается взрослым?
* * *Я хотела придумать празднику достойное имя.
Прощание?
Нет, только не это! Я ненавижу инсценированные прощания, особенно если речь идет о прощании навсегда.
Я всегда любыми способами старалась избегать любых прощаний. Даже сейчас, в своей ситуации. Мне больше по душе праздновать то, что души продолжают жить и после смерти. Что и после своей смерти Хели и дети продолжают быть связанными с нами. Все, что угодно, только не прощание.
Похороны?
У меня мороз по коже от одной только мысли о том, что останки тех, кого я так люблю, будут покоиться в кромешной тьме, зарытые глубоко в землю. А кладбища? Как могут Хели и дети найти свой последний покой среди абсолютно чужих им людей? В том месте, где они прежде никогда не были? Что они там забыли?
А я? Что для меня этот газонный лоскут? Разве память можно зарыть в землю?
Можно ли прекратить поиски? Есть ли перспектива для меня хоть когда-нибудь найти то, что я ищу? Наверное, все же только в том случае, если яма достаточно глубока, чтобы принять и меня в придачу к этим троим.
Нет. Всего этого мне не надо. Я желаю, чтобы все то земное, что еще оставалось от Хели, Тимо и Фини, осталось со мной. Их останки. Их пепел. Моя семья принадлежит мне.
Правильное название пришло на ум невзначай. Единственное, которое годится:
Праздник единения душ.
Утро, 27 марта 2008 года
Солнечный день. Достаточно теплый для того, чтобы проглотить эспрессо под открытым небом. В новом кафе в центре Гляйсдорфа.
У меня есть небольшой запас времени. Через десять минут мне следует появиться в похоронном бюро «Эдем», чтобы рассказать о том, какими я вижу похороны. Я расплачиваюсь, сую в рот последний кусок кекса и устремляюсь туда, где меня ждут.
«Вдова». Какое корявое слово. Мои губы отказываются его выговорить. Содрогаясь, я мотаю головой. Тут что-то совсем не то и не так.
Я протягиваю руку, чтобы взяться за ручку двери похоронного бюро. И замираю. Беспокойство охватывает меня. В чем дело? Утром, лежа в постели, перед тем как вставать, я знала наверняка, какой будет траурная церемония: светлой и радостной, с клоунами и громкой музыкой. Незабываемое переживание для моей невидимой, ценящей шутки семьи.
Ради Хели, который и в самой невообразимой ситуации никогда не терял чувство юмора: его собственные похороны, устраивай он их сам себе, были бы, разумеется, самым невообразимым из всего, что можно вообразить.
Это будет праздник для моих детей-ангелов. И их земных друзей.
И это будет мой праздник. Я хочу в своем большом дружеском кругу зарядиться энергией. Слезы будут в любом случае, они пожалуют сами. А вот радость жизни и заразительный смех нуждаются в отдельном приглашении как особо почетные гости.
Но, вступив за стеклянную дверь, я понимаю, что всем моим воздушным замкам суждено лопнуть.
Я нервничаю. Это бюро с выставкой урн мне не подходит. И я тоже не подхожу этому бюро. Я сюда не вписываюсь. Абсолютно. Ни при каких обстоятельствах. Я же еще молода, я же еще… живая.
Мой взгляд падает на три прислоненных к стене гроба. С латунными крестами, траурными лентами и картинками мертвых в качестве украшений.
Смогу ли я донести свою мысль? Никаких гробов. Никакой органной музыки. Никакого траура. Так вообще можно?
Меня поразила молодость сотрудника, который поднялся из-за стола и, продемонстрировав безукоризненность своих манер, предложил мне стул.
Как становятся похоронных дел мастерами? Передается ли профессия по наследству? Или сам выбираешь себе такую специальность?
«Стакан воды?»
«Спасибо, да».
Я передаю через стол папку с документами.
Пока документы изучаются, у меня есть время оглядеться.
Каталог гробов. Извещения о смерти. Погребальные свечи.
«Есть ли у вас особые пожелания относительно гробов?»
«Нет, гробы не нужны. Только урны».
Меня начинают просвещать. Для траурной церемонии нам нужны гробы. Кремация происходит позже, без зрителей. Урны будут доставлены по моему домашнему адресу, где и найдут себе достойное место.
Я выбираю самые дешевые гробы. Белые. Они мне нравятся больше, чем всякая навороченность.
«Во что будут одеты трое усопших?»
Банальный вопрос. Для этого господина в черном. А меня прошибает пот, как если бы я была участницей шоу «Как выиграть миллион». При этом правильный ответ мне известен.
Свадебный костюм. Рубашечка первого причастия. Льняное платьице.
Но у меня другие планы. Я набираю полные легкие воздуха. Мой голос не звучит так уверенно, как бы мне хотелось.
Но похоронщик меня изумляет. Он просто кивает, он полон понимания. Точно желание отправить маленькую девочку в последнее земное путешествие в ночной рубашке с пятнами шоколада и изображениями пчелы Майи — самое банальное на свете. А как насчет розовых резиновых босоножек? Полных бутылочек с молоком? И это не является для него проблемой.
Он прикидывается или в моих желаниях и в самом деле нет ничего удивительного?
Возможно, я сама к себе чересчур строга? Я продолжаю.
Хели, который постоянно мерз во сне, для поездки на небеса прежде всего нуждается в шерстяных носках. И парочка пакетов с бумажными носовыми платками ему не помешает. Для всего остального — рубашка дровосека и рабочие штаны. Кто знает, не понадобится ли там, наверху, что-нибудь отремонтировать?
И, наконец, мой сын должен осваивать науку парения под личным присмотром Бэтмена, изображенного троекратно: на Т-майке, на налобной повязке, на штанах. Плюшевые зверь Космо и зеленый инопланетянин да сопровождают его. Последний, скорее всего, прекрасно ориентируется там, наверху, и поможет ориентироваться Тимо.
«Будет сделано. Принесите вещи завтра».
Похоронщик направляется к дверям.
Все? Продолжения не будет?
Или все же меня выставят за дверь как нарушительницу правил приличия?
Нет, меня самым вежливым образом попросили присоединиться. Нам предстояло посетить зал прощания.
«Имеются ли у вас музыкальные предпочтения?»
Я роюсь в сумке. Вчера вчером я записала CD.
«Вот».
Я не знаю, оглашала ли когда-либо прежде стены этого серого зала песня Пеппи Длинный Чулок. Или зажигательный «Old Dan Tucker» в исполнении Брюса Спрингстина.
Я приготовила пояснительную речь типа: «Хели и дети всегда слушали в машине эту музыку, скорее всего и в тот момент, когда Хели врезался в локомо…»
В моих оправданиях, судя по всему, никто не нуждается. Я пожинаю любезные улыбки и подбадривающие взгляды. Светофор переключен на зеленую волну.
Возможно, современные похороны не такое уж нафталинное мероприятие, как я ожидала? Может быть, я даже очень соответствую новым веяниям?
«Кто будет модератором? Кто будет вести церемонию?»
Кто будет модератором? Об этом я не задумывалась.
Мне и секунды не понадобилось для того, чтобы решить, кому делегировать эту обязанность. Я. Разумеется, я сама буду вести эту церемонию. Это же я представитель Хели и детей на этом свете. Кому же найти лучшие слова, как не мне, которая делила с ними дни и ночи? И дошла вместе с ними до врат небесных.
Кто же, кроме меня, в состоянии побеспокоиться о том, чтобы траурный праздник не был уж очень траурным.
