Попова Александровна - Пастырь добрый
- Да, Финк, - не сразу отозвался он. - Дураком тебя не назовешь... Смотри-ка, какая штука: тебе всего двадцать шесть, так? А ты, после Бюшеля, самый старший во всем вашем маленьком городе, единственный, кто выжил после прежних времен...
- И Шерц.
- И Шерц, - согласился Курт с усмешкой. - Он и ты. Он - потому что чересчур туп, чтобы влезть в неприятности, а вот ты - напротив, слишком сообразительный, чтобы в них вляпываться. Ты пережил всех, поднялся, собственную банду завел, занимаешь не последнее место среди своих, и на сходке, я так полагаю, твой голос не последний. Я-то все говорю верно?
- Ну?
- Да, Финк, все так. На это ли я рассчитывал, ты спросил? Да, на это. Но повторю, что соглашение наше будет выгодно обоим; разве нет?.. А теперь, раз уж мы заговорили открыто, давай прямыми словами о том, что мне от тебя нужно... ну, и чего ты от меня попросишь.
- Попрошу... - повторил тот нерешительно и, смятенно скользнув взглядом в угол, понизил голос: - Попрошу одну вещь сразу; скажешь, можно такое сделать или нет. Если я Эльзу в большом городе поселю, в нормальном доме, чтоб как все... Можешь пообещать, что ее магистратские из-за меня доставать не будут?
- И всего-то?.. Разумеется. Если, конечно, она по ночам не будет лазить к соседям в окна и воровать белье.
Финк неловко хмыкнул, умолкнув, и он вздохнул:
- Ну, а теперь о моих запросах - эти будут посильней, как понимаешь... Так вот. Поднимайся выше, Вернер.
- Чего? - вскинув растерянный взгляд, выговорил тот, и Курт кивнул:
- Разъясняю. Как я только что сказал - ты уже не малая пташка, это верно; но забирайся выше. Иными словами, становись в маленьком городе главным. Самым.
- Бекер, такого не бывает, - укоризненно возразил тот, расслабившись. - Ты чего - сам не знаешь, или вдруг все из головы вылетело? Нет главного и быть не может; все решает сходка. Все, как у всех - гильдия сказала, ты выполнил.
- Гильдия, говоришь... - повторил он медленно и, поднявшись, одернул рукав новой кожаной куртки. - Оцени. Нравится?
- Намекаешь, как можно обогатиться, если работаешь на Инквизицию? - уточнил Финк, оглядев его с ног до головы. - Почем оторвал?
- Даром, - пожал он плечами, снова усевшись; еще жесткая кожа штанин скрипнула, и тот поморщился:
- Взятка.
- Благодарность, - поправил Курт строго. - Уберечь сына Мозера я не смог, это верно, и никто бы не смог; однако именно я предоставлю ему возможность увидеть казнь того, кто виновен в его гибели, и насладиться местью, а одно это, сам понимаешь, уже немало. Моя прежняя (довольно недешевая) амуниция была попорчена при задержании этого человека, и Штефан Мозер счел своим долгом возместить мне понесенные убытки - от чистого сердца... А теперь - к чему это я. Гильдия... Везде - гильдии. Ценами, временем работы, количеством и даже качеством кожаных товаров тоже заведует гильдия кожевенников; так?.. Но кто на самом деле имеет последнее слово?
- Мозер; работает, сколько хочет, и сбывает, кому захочет. Он и общак держит. Все знают.
- Это называется «негласная монополия» и «контроль над казной гильдии», Финк; привыкай к заумным словечкам - теперь пригодится...Но в целом ты прав. И добился он этого не пошлыми взятками, не тем, что его подмастерья, как во времена оны, с дубинами приходили к соседям и объясняли, кто главный; добился он своего положения внимательным отношением к людям. Разумным подходом к делу. Готовностью поступиться сиюминутным резоном ради дальних планов, а также способностью все вопросы решать мирно и для всех выгодно.
- Рад за него и за тебя с твоими обновками. А это к чему?
- А теперь, - терпеливо продолжил Курт, - иной пример - ближе к твоей жизни. Сходка решает... Вообрази, Финк, такое зрелище. Собралась сходка... где?
- У Бюшеля.
- Верно. Как всегда. Собралась и постановила, к примеру, обнести назавтра хоть все того же Мозера подчистую. Решили, проголосовали... И тут Бюшель, который, строго говоря, и права голоса-то не имеет, лениво так, со своего места, говорит: а сдается мне, парни, все это затея глупая. Вот почему и вот почему. Надо не так. Вот как надо. И что? Да уже через минуту каждый из вас будет повторять его слова. С решением Бюшеля согласятся все - с любым решением, хоть бы и противоречащим вашему желанию.
- Так если дело говорит...
- А он всегда дело говорит. Потому и выжил; и «Кревинкель» сохранил потому же. Где все те, кто когда-то верховодил в старых кварталах? Старичье - где?
- На том свете, - пожал плечами Финк, и он уточнил:
- Иными словами, вы их вырезали. Всех. Потому что мешали вам, молодым, своими порядками; вырезали их - а после взялись друг за друга. Так, или я что-то путаю?
- Ну, так, - отвел глаза тот. - Время такое было. Чума, да еще голод, да не первый год; старичье для себя последние куски отбирало - это-то ты еще застал, помнишь?.. Чего они еще ждали? Что мы и дальше крыс будем жрать?.. Само собой, пустили их под нож. А насчет «друг за друга взялись» - так это уже другое. Кое-кому попросту понравилось вот так, беспредельно. Они следующим «старичьем» бы и стали, ничем не лучше.
- А кто подал мысль избавиться от беспредельщиков? - уточнил Курт, и тот умолк. - У вас самих мозгов бы не хватило выстроить такую дальновидную цепь рассуждений. Ведь то, что перерезали эту часть молодежи - это и было началом установления порядка, который есть сейчас. Кто призвал вернуться к идее сходки вместо того, чтобы вот так, на улицах разбираться?.. Уверен, я знаю, кто.
- Бюшель...
- Вот именно. Бюшель, который всегда умел и держаться в стороне, и во все вникать. И теперь - скажи мне, Финк: так есть главный в маленьком городе, причем давно уже, или все действительно решает сходка?.. Вот об этом я и говорю. Я не призываю тебя устроить еще одну ночь длинных ножей, перебить всех главарей и волевым решением объявить себя императором кельнского дна. Просто добейся того, чтобы, услышав твое слово после уже вынесенного решения сходки, тебе сказали не «пошел ты, Финк», а «дело говоришь». И чтобы это повторилось не раз. Чтобы в случае споров за советом шли - к тебе. В этот момент ты и начнешь становиться главным.
- Как у тебя все просто на словах, Бекер, - покривился тот тоскливо. - А с чего ты взял, что у меня такое получится?
- Ты мозгами вышел, - пояснил Курт просто. - Как я уже сказал - чтобы выжить после всего, что было, надо иметь не пяток парней под рукой и кулаки побольше; кулачонки у тебя, замечу, не здоровей моих, да и чтобы эти парни не порешили тебя же, иметь надо в первую очередь мозги и уметь ими двигать. Ты умеешь.
- Хочется заполучить в агенты не воришку-мелочевщика, - хмыкнул Финк тихо, - хочется, чтоб вам большой человек стучал?
- А тебе не хочется быть большим человеком со связями в Конгрегации?.. Бюргером - тебе не по душе, однако ж, запросы у тебя по жизни не для твоего нынешнего положения. Не намеревался же ты всю жизнь провести вот так, тихой мышью не выше пола? Ведь понимаешь, что я прав. Ведь почему-то же ты сюда пришел.
- Как ты ловко все повернул, Бекер, - вздохнул тот, - словно мне же и одолжение сделал... Только вот тобой упомянутые связи в Конгрегации - не всем так понятно, для чего они нужны, как мне. Может, подскажешь, как им это объяснять? Ведь о том, что я с тобой в знакомстве, что сведения подбрасывал - уже все знают. Даже знают, что одного из наших сам же тебе в руки дал, вместо того, чтобы разобраться с ним, как положено, как понятия велят.
- Я правила чту, - отозвался Курт, не замедлив. - Все, в которых есть хоть толика справедливости. Я этому служу, позволь напомнить. Справедливости и милосердию. Если справедливость требует, чтобы Шварц был наказан в соответствии с законами, существующими в обществе, к коему он относится - да ради Бога; заслуживает ли он милосердия - решите сами. Где мы встречались полгода назад - помнишь?
- Ну... - настороженно согласился Финк; он кивнул:
- Сегодня, когда темнеть начнет, я его там выпущу. Остальное - это ваше дело.
- Да? - уточнил тот с сомнением. - А начальство тебе за это по черепу не настучит?
- Честно говоря, Финк, - пояснил он доверительно, - твой Шварц в наше дело не укладывается. Торжественное сожжение главного малефика - это всем понятно и интересно. Мясника вон четвертовали за убийства. А этот... По какому обвинению его вести? Магистрату, разве, подарить - там наверняка на него что-то есть; так у бюргермайстера и без него есть чем заняться. Скажем так, нам он не нужен, а если для установления хороших отношений с твоими приятелями тебе он пригодится - бери. Не жалко.
- Ценю откровенность, - поморщился тот. - А парни оценят возможность самим поквитаться, тут ты прав.
- Поступайте, как сочтете нужным. Замечу только вот что. Вина на парне есть, однако данный ему шанс он, поверь, оценит; я говорил с ним долго, и - доверься моему умению разбираться в людях. Если позволите вернуться живым, он через уши вывернется, заглаживая вину. А особенно он оценит голос заступника.
