Олег Курылев - Шестая книга судьбы
— Там, на угловых площадках, счетверенные 20-мм пушки, — продолжал Пауль. — Кюстер как раз работает наводчиком на одной из них. Здесь несколько офицеров выполняют обязанности нижних чинов. Кстати, рядом с нами, вон там за деревьями, находится башня «L». Она много меньше нашей, и вместо пушек на ней стоят радары. Там располагаются радиостанция и наш коммутатор…
— Пауль, ты посмотри на город! — Петер показал рукой на северо-восток в сторону Рейхстага, Королевского дворца и Кроль-оперы. — Ведь ты почти что коренной берлинец!
Майор Кристиан щелчком выбил из пачки сигарету и закурил.
— Я здесь несколько месяцев. Как сиделка у постели умирающего, которому день ото дня становится все хуже и хуже. И вид этого умирающего меня уже как-то не трогает. Как, впрочем, и всех остальных на этой башне. Дня через три привыкнешь и ты.
Он закурил, затянулся и, выпустив дым, сказал:
— Берлин уже в коме. Он впал в нее двадцать первого апреля, когда по нему впервые ударила русская фронтовая артиллерия. Теперь дни его сочтены.
В это время они услышали крик или команду и отдаленный гул. Многие находившиеся на батарее бросились к пушкам. Пауль и еще несколько человек побежали к южному краю площадки. Вдали, где-то на восточной кромке леса Грюневальд, на самой границе с кварталами Далема, в небо устремились десятки дымных следов. Они были короткими и обрывались метрах в пятидесяти над землей. Ветер сносил их в сторону, но на этом же месте появлялись все новые и новые полосы дыма.
— Вот те самые реактивные установки, что накрыли нас сегодня, — сказал Пауль, приникая к биноклю. — Не меньше дивизиона, пять тысяч метров, восемнадцатый сектор, — говорил он уже подбежавшему унтер-офицеру, — установки по тридцать второму реперу, левее три, ближе двести. Четвертому — беглый огонь!
Петер услыхал за своей спиной жужжание электромоторов. Он обернулся и увидел, что все восемь высоко задранных стволов синхронно поворачиваются в направлении вражеской батареи, ведущей огонь с западной окраины столичного района Далем.
— Посмотрим, куда они бьют на этот раз.
Пауль стал оглядывать панораму дымящегося города.
— Это в районе Бель-Алиансеплац, — сказал кто-то рядом, показывая рукой.
— Ближе. Метров триста южнее Ангальтского вокзала, — поправил другой.
По клубам поднимающейся пыли все увидели это место.
— Закрой уши ладонями, а лучше спустись в центральный пост, — крикнул Пауль и побежал к одному из орудий.
Последовавший за этим грохот ошеломил Петера. С короткими интервалами забухала одна из пушек. Неколебимая бетонная скала, которой казался форт, вздрагивала при каждом выстреле. Петер зажал уши ладонями, открыл рот и присел возле парапета.
Через минуту подключились остальные орудия. В шестой раз за сегодняшний день форт «G» Зообункера открыл огонь по наземной цели, стремясь подавить очередную русскую батарею. Пушки зенитной башни предназначались для борьбы с воздушным противником. Их стволы невозможно было опустить ниже определенного угла, вследствие чего они не могли стрелять прямой наводкой по близким наземным целям. Это снижало эффективность огня, требуя предварительной пристрелки по крутой гаубичной траектории. Снаряды сначала по одной ветви параболы уходили высоко вверх, а затем, получив значительное рассеивание, по другой ее ветви падали на район цели.
Грохот от восьми стволов стоял такой, что расслышать что-либо еще казалось невозможным. И все же Петер скорее почувствовал кожей, чем уловил слухом новые звуки. Сначала застрочили автоматы на угловых башенках. Потом донесся шипящий звук и гром откуда-то сверху. Петер увидел пролетающие над башней самолеты и облачка разрывов.
Кто-то схватил его за рукав и потащил. Это был один из тех солдат, что ехали с Паулем в кубельвагене. Он запихал Петера в какую-то железную будку, зашел в нее сам и закрыл тяжелую дверь. Стало почти темно, но в стенках будки на высоте глаз имелись узкие смотровые щели, через которые поступало немного света. В этот момент по крыше словно звонко ударили молотком. Удары стали периодически повторяться, однако солдат на них никак не реагировал. На его голове были надеты большие наушники. Несколько таких же наушников висели на крючках вдоль одной из стен будки.
Солдат снял одни из них, знаком велел Петеру убрать руки от ушей и, разжав тугую стальную дужку, надел на него наушники, прямо поверх пилотки. Мягкие подушки плотно сдавили голову. Звук сразу стал глухим, однако дрожь бетона под ногами и ударные воздушные волны, сотрясавшие стены железной коробки, от этого не ослабели.
Несмотря на атаку советских штурмовиков и рвущуюся над башней шрапнель, пушки Зообункера еще долго не смолкали. Подавив первую цель и обработав снарядами возможные пути отхода «катюш», они перенесли огонь на следующую. По просьбам и приказам, поступавшим из штаба обороны города, зенитчики прикрывали залпами южные подступы к физическому институту кайзера Вильгельма, поддерживали дивизию «Мюнхеберг», оборонявшую аэродром Темпельхоф, накрывали северную границу Тиргартена, к которой уже прорвалась 3-я ударная армия противника.
Длинные дымящиеся гильзы 127-мм снарядов проваливались в специальные шахты и с высоты более сорока метров падали в приемные бункеры подвала. Навстречу им по восьми элеваторам наверх ползли новые сотни снарядов. Когда появлялись самолеты, со всех углов башни к ним устремлялись трассирующие пунктиры от счетверенных зенитных автоматов.
Над большой картой Берлина, расстеленной на столе поста управления огнем, склонились два человека. Гром здесь стоял ничуть не меньший, чем наверху. Сверяясь со своими блокнотами и таблицами стрельбы, эти люди передавали наверх начальные установки прицельных приспособлений по новым целям. Карта города, расчерченная на девять зон обороны, была вся испещрена карандашными надписями и условными значками. Их постоянно стирали, заменяя новыми, пытаясь обозначить таким образом положения войск. Разрозненные части дивизий «Курмарк» и «Мюнхеберг», остатки эсэсовских полков «Дания» и «Норвегия» из 11-й дивизии «Норд-ланд», последние крохи французской «Шарлемани» — все это смешалось в невообразимую кашу с подразделениями вермахта, Фольксштурма, Гитлерюгенда и полиции. Во многих местах после удаления старой надписи ставился знак «?», поскольку было непонятно, какая часть теперь занимает эту улицу, площадь или дом.
Особое внимание уделялось мостам. На основании телефонных сообщений мосты обводились синим или красным овалом в зависимости от того, в чьих руках они находились. Часто они были ничейными, часто было непонятно, цел ли данный мост или уже разрушен. В последнем случае в этом месте на карте ставился крест. Скоро таким образом из 248 берлинских мостов 120 оказались зачеркнутыми.
Войска противника обозначались красным цветом. Условными знаками наносились танки, различные типы артиллерии, пехота, кавалерия (в одном месте у города были замечены даже верблюды). Не было никакой разницы, что это за части и как они называются. Со всех сторон в Берлин входили дивизии и армии Чуйкова, Катукова, Рыбалко, Лучинского, принадлежавшие двум соперничающим фронтам маршалов Жукова и Конева.
Когда все стихло, солдат прильнул к смотровой щели, затем снял со своей головы и повесил на крючок наушники, открыл дверь стального убежища и вышел наружу. Петер последовал за ним. Он увидел тянущийся от их башни шлейф белого порохового или кордитового дыма, который ветер медленно сносил в сторону багрового заката. Вся площадка была усеяна мелкими кусками выбитого бетона. Появились санитары и кого-то унесли на носилках. Несколько унтер-офицеров внимательно оглядывали в большие бинокли на штативах горизонты в поисках самолетов. Солдаты, вооружившись метлами, начали подметать бетон. К одному из орудий поднесли небольшой железный ящик и стали менять разбитый шрапнелью или пулей прицел.
Тем временем на востоке и севере погружавшегося в сумерки города продолжала грохотать канонада. Канонада доносилась и с запада, из-за леса, откуда-то из района цитадели Шпандау. На юге, низко над дымящимися кварталами Штеглица и Нойкёльна прошли два десятка штурмовиков. Высоко в небе виднелись разведывательные бипланы.
— Пошли-ка поедим да подыщем тебе место для ночлега. — Петер едва расслышал голос подошедшего брата. — Да сними ты наушники!
Они спустились на один этаж вниз и молча перекусили в гарнизонной столовой. Потом Пауль нашел брату в одном из помещений свободную кровать, показывая на Петера, переговорил с кем-то из офицеров, куда-то сходил и принес ему новенькую куртку из камуфляжной ткани без знаков различия.
— Завтра наденешь.
— А чем я буду здесь заниматься? — спросил Петер, в голове которого все еще стоял гул.
