Василий Звягинцев - Вихри Валгаллы
Таким же примерно путем Берестин выговорил в свое время у Врангеля право на осуществление всеобъемлющей военной реформы с назначением Слащева командующим главкомом, а Воронцов — специальных полномочий по возрождению Черноморского флота.
В итоге все стороны оставались довольны друг другом. Врангель еще не понимал этого, но постепенно он становился главой государства типа Саудовской Аравии или Арабских Эмиратов, то есть самодержцем, чьи политические амбиции не встречали препятствия в виде финансовых проблем, но серьезно ограничивались тщательно завуалированной волей «визирей». В данном случае — умных и бескорыстных.
* * *Берестин, используя карт-бланш от Врангеля, принял решение разделить территорию Югороссии на четыре военных округа: Одесский, Харьковский, Ростовский и Таврический. Крым в данном раскладе превращался в некое подобие феодального владения — особо защищенной территории, которая не только играла роль военно-административного центра, но и могла в случае самых неблагоприятных условий самостоятельно обороняться длительное время, предоставить убежище жителям «слободы» и «предполья», ну а в самом крайнем случае, как в 1920 году советской эры, — послужить плацдармом для эвакуации. Только на более, разумеется, организованном уровне, чем в прошлый раз.
Здесь Алексей, благодарный агграм за то, что они дали ему возможность повоевать, совместившись с личностью командарма Маркова, целых полгода на фронтах Отечественной войны, полностью использовал богатый военный опыт и незаурядные стратегические способности своего «альтер эго». Сергей Петрович Марков, в реальной истории погибший в сталинских лагерях, своими полководческими дарованиями, а главное, человеческими качествами намного превосходил Жукова и был близок к таким фигурам, как Рокоссовский и Черняховский.
Вместе с Воронцовым они, используя вряд ли предусмотренные Левашовым возможности его установки пространственно-временного совмещения, подняли с морского дна трехорудийные двенадцатидюймовые башни затонувшей в Севастополе «Императрицы Марии» и потопленной в Новороссийске «Императрицы Екатерины Великой». Для двух из них спешно готовились бетонные казематы на Перекопе, для одной — на Чонгаре, еще двух — в Керчи и Феодосии, а три усиливали береговую оборону Севастопольского района. Исходя из опыта обороны Севастополя в 1942 году, до истощения боезапаса зона обстрела двенадцатидюймовых стационарных батарей оставалась для войск Манштейна неприступной даже без пехотного прикрытия. И это при наличии танков и авиации, которых в двадцатом году у предполагаемого противника быть не могло в принципе. Согласно планам, оборудование артиллерийских позиций, а точнее, фортов, превосходящих по огневой мощи линию Маннергейма, должно было закончиться к февралю двадцать первого года.
Леди Спенсер, полностью освоившись в Лондоне за последние три месяца, восстановила все свои связи и считалась сейчас лидером самой агрессивной части истеблишмента — сиречь высшего света, призывавшей к предельно жесткой политике в отношениях с Югороссией, объявленной гораздо более опасной для Англии, чем слабое, погрязшее во внутренних проблемах царство большевиков.
Именно Сильвия распространила в прессе «секретный меморандум Врангеля» по вопросам восточной политики. Нечто вроде известного письма Зиновьева о подготовке пролетарской революции в Англии. А теперь она же инициировала принятие документа, аналогичного столь известному «ультиматуму Керзона».
Старая добрая Англия кипела. И бушевала. Свободная пресса — и лейбористская, и консервативная, и даже либеральная — исходила гневом и возмущением. Как же это так, неблагодарная Россия, и не Российская империя даже, к которой можно было относиться с неприязнью, но все-таки и с некоторым уважением, а жалкий ее обрубок, врангелевская Югороссия, неизвестно откуда появившаяся и неизвестно почему победившая в гражданской войне, вдруг заявила, что она является правопреемницей той, старой России в полном объеме и требует соблюдения тайного соглашения 1915 года о передаче ей Константинополя, Босфора и Дарданелл!
Публикации в газетах, в зависимости от их направленности, несколько различались тональностью, но в принципе были едины. Таких требований Великой Британской империи предъявлять не в праве никто.
Да, предположим, в разгар мировой войны можно было пообещать союзнику, от которого зависела судьба европейского фронта, удовлетворение каких-то его пожеланий, но ведь все относилось для окончательного решения на послевоенные времена, когда обстановка не раз и не два могла измениться.
И разве не английская это поговорка: «Настоящий джентльмен — хозяин своего слова. Он может его дать, и он же может взять его обратно»?
Что такое вообще этот так называемый союзник? За всю писаную историю Россия и Англия вынужденно поддерживали друг друга лишь дважды — в эпоху наполеоновских войн и в эту, слава богу, закончившуюся мировую. И все. Остальные двести лет они были непримиримыми противниками.
И вот сейчас, когда не осталось у Великой Британии достойных соперников на морях, неизвестно кто требует передать ему контроль над проливами, над границей Европы и Азии, над Ближним Востоком и над входом в Суэцкий канал, наконец!
Да такая наглость требует немедленного и достойного возмездия! Разве правительство и адмиралтейство не могут завтра же послать в Крым пять-шесть линкоров, которые только дымом своих труб и залпом непревзойденных пятнадцатидюймовок покажут потерявшим чувство реальности русским медведям, кто сегодня вершит мировую политику?
Причем что интересно — этот хорошо сдирижированный хор поддерживали и те общественные силы, которые до последнего времени весьма сочуственнно относились и к царской России, и к борьбе Врангеля с большевиками, которые критиковали решение королевского двора отказать в убежище семье несчастного императора Николая.
Буквально единицы независимых то ли от поддержки правительства, то ли от чьих-то «высших» интересов газет позволили себе публикации, хоть как-то если не оправдывающие, то с пониманием относящиеся к позиции Югороссии.
И очень громко звучали голоса и в печати, и в парламенте, что гораздо правильнее будет сейчас поддержать большевистскую РСФСР, чтобы ее реорганизованная и даже пополненная европейскими волонтерами, недавно победоносная Красная Армия вновь развернула наступлению на Юг и продолжила столь благотворную для мирового равновесия тенденцию русского взаимоистребления.
Однако отчего-то европейские союзники «владычицы морей» по коалиции в этом стремительно вызревающем новом кризисе отнюдь не спешили ее поддержать.
Франция выражалась туманно: мол, соглашения соглашениями, но не стоит ли прежде вновь собрать Лигу Наций и обсудить справедливость российских претензий и возможность достижения компромисса?
Германия осторожно зондировала точку зрения Врангеля на возобновление строительства железной дороги Берлин — Стамбул — Багдад и форму участия Югороссии в промышленном возрождении Турции в случае денонсации условий Севрского договора.
САСШ вообще делали вид, что данный эпизод их не слишком касается, но по некоторым признакам чувствовалось, что затруднение Англии доставляет им удовольствие. Вдруг да и вправду она ввяжется в противостояние с Россией, и тогда можно будет еще сколько-то времени поманеврировать, изнуряя партнеров сомнениями по поводу своей истинной позиции.
Новиков, возвратившийся из тайного визита в Ангору, приехавший из Харькова Берестин, Шульгин, Воронцов и Ирина обсуждали в штабном кабинете на «Валгалле» свои ближайшие планы.
Как говорится, последняя пуговица к мундиру последнего солдата была пришита, силы на театре расставлены, пора было переходить к действиям.
ГЛАВА 10
Берестин и Новиков стояли на плоской вершине горы в одном из отрогов Понтийского хребта, неподалеку от порта Зонгулдак, расположенного на южном берегу Черного моря примерно на полпути между знаменитым Синопом и проливом Босфор. С километровой высоты видны были облепившие склоны холмов белые кубики средневековых домов с плоскими крышами, с десяток европейского типа зданий в центре города, пирсы угольных причалов, несколько приткнувшихся к ним фелюг и каботажных пароходов.
Недавно поднявшееся апрельское солнце освещало голубовато-мглистый вогнутый щит моря, у горизонта круто загибавшийся вверх и неощутимо сливавшийся с таким же голубым, по-утреннему дымчатым небом.
Среди грязно-черных пароходов времен чуть ли не Крымской кампании и закопченных припортовых пакгаузов белоснежный корпус «Валгаллы» выглядел странно и чужеродно. Даже на расстоянии нескольких километров размеры корабля производили впечатление. Вряд ли еще когда-нибудь в этот захолустный порт заходили трансатлантические лайнеры такого класса.
