Владимир Серебряков - Из Америки – с любовью
Там же, 11.49.
Анджей Заброцкий
– Конечно, – обиженно отозвался я. – Не бросать же такой ценный инструмент. Знали бы вы, что я с ней утворил!
– Мы… – выдавила Кейт, – слышали.
– Бьюсь об заклад, самого-то интересного вы не слышали, – начал я, но тут же заткнулся, узрев подходящего к нам Щербакова, который немедленно начал подозрительно осматривать меня с ног до головы.
Бот ведь привязался!
– Даже и не спрашивайте, где я все это взял! – выпалил я. – Отвечать не буду!
– Меня, признаться, больше волнует не «где», а «как», – пробормотал Сергей. – Впрочем, знать я этого действительно не хочу. По крайней мере, сейчас.
– Кстати, – поспешил я увести разговор в сторону от скользкой темы. – Что вам удалось разузнать у се…
– Ш-ш-ш.
Вместо ответа Кейт шагнула вперед, встала на цыпочки, изо всех, как мне показалось, сил обняла меня и впилась в губы совершенно умопомрачительным поцелуем.
Наверное, если бы не рукоятка затвора «штейра», на которую в результате объятия намоталось с полметра моих кишок, я бы так и рухнул вместе с ней прямо на аккуратно подстриженный газон Арлингтонского мемориального кладбища.
– Здесь… сейчас… – шептала самая любимая, обожаемая, желанная, самая потрясающая и восхитительная на свете женщина, продолжая покрывать мое лицо поцелуями. – Заговорщики… будут… покушаться… на президента…
– Ну и что? – спросил я, прямо-таки лучась от счастья. В последний момент Кейт превратила оплеуху в нежное поглаживание.
– Очнись, милый, черт тебя побери, – пропела она, сияя. – Сейчас здесь будут убивать нашего президента.
Я уже немного пришел в себя, но по следующему моему ответу это было не заметно.
– Да хоть государя императора! – прошептал я. – Мне – плевать!
И обнял ее так, что казалось – никаким силам, ни в каких мирах не разъять наших рук.
Спустя вечность – целых полминуты – такая сила все же нашлась. Деликатное покашливание стоящего рядом Щербакова.
Там же, 11.51,
Сергей Щербаков
– Прервитесь, голубки, – скомандовал я.
Кейт и Андрей неохотно расцепились. На самом деле у меня сердце радовалось, на них глядючи, но время для объятий выбрано было на редкость неподходящее. Обождите четверть часа, ребятки, а там – хоть потоп.
– Андрей, даю вводную, – проговорил я, напряженно озираясь. Хоть бы никто из здешних лопоухих охранников не приметил винтовку под полой. А если не приметили, значит, цена им пятачок за пучок. – Группа особых агентов выйдет из патахрона через переносной портал в непосредственной близости от памятника и, нанеся удар, скроется в том же портале. Время операции – ровно полдень.
– Смотрите… – проговорила Кейт отрешенно.
Я обернулся.
По дороге двигался президентский кортеж. Скромно, надо сказать, – белый лимузин и три машины телохранителей. Охранники, бодро покрикивая, раздвигали толпу, репортеры с телевидения проверяли камеры – обычная суета.
– Времени у нас, – я посмотрел на часы, – восемь минут ровно. Думайте, как нам пропустить нескольких убийц в наш мир, а потом вывести ворота из строя. Потому что только так мы имеем шанс убедить правительство в нашей невиновности.
Там же, 11.52.
Анджей Заброцкий
– И что же мы намерены предпринять? – осведомился я.
– Ну, во-первых, надо предупредить охрану, – сказал Сергей.
– Ага, – сморщился я. – И что мы им скажем? «Ребята, это странно звучит, но тут сейчас из ниоткуда высыплются пятнадцать лбов, которые очень захотят убить вашего президента»? Как вы думаете, кого после этого куда уведут – Форда в укрытие или нас в психушку?
– Конечно, высказывать предупреждение надо в более мягкой форме, – уточнил Щербаков. Ему бы англичанином родиться – такой у человека талант к преуменьшениям. – Впрочем, я думаю, что мадемуазель Тернер сумеет подобрать нужные слова, не правда ли?
Судя по нахмуренным бровям, Кейт в этом очень сильно сомневалась.
– Но, – продолжил Сергей, – наша задача, вне зависимости от действий президентской, простите, охраны, не дать заговорщикам осуществить свой замысел. Мы должны не допустить гибели президента. Любой ценой!
– Если честно, – сознался я, – то я в детстве никогда не мечтал быть одним из сорока шести. А повзрослев, и вовсе стал считать, что подвиг этот раздули до небес, чтобы затушевать преступную трусость пославших их на смерть. Бессмысленную и бесполезную.
– Именно поэтому, – быстро ответил Щербаков, – от нас требуется только победа. Чистая победа. Варианты не принимаются.
– Что еще за сорок шесть? – осведомилась Кейт.
– Хм, – Щербаков замялся. – Чтобы вам было понятно – триста спартанцев с поправкой на жестокость современной войны. В августе сорок второго немцы прорвали правый фланг Юго-Западного фронта. Прорыв уже достиг двухсот километров, а это грозило катастрофой для всего южного крыла – резервов в тылу практически не было. Вот кто-то и отдал приказ – сорок шесть душ курсантов арт-школы и четыре старые гаубицы. «Элефанты» прошли сквозь них, словно раскаленный нож. Теперь там памятник.
– Помни «Аламо», – подытожила Кейт. – Ясно.
– Как хоть выглядит это… эта штуковина, из которой они появятся? – спросил я обреченно.
Там же, 11, 54.
Кейтлин Тернер
– Если честно – представления не имею, – безмятежно отозвался секретный агент. – Предполагаю только, что она маленькая. Самое большое – с чемодан.
Мне вдруг показалось, что он сейчас зевнет и, сладко потянувшись, уляжется на травке со словами: «Ну, пусть мир летит в тартарары, а я сосну часика два. Если случится конец света – разбудите». Бр-р-р. Нельзя все-таки быть настолько хладнокровным.
– Согласен, – кивнул Анджей. – Им же надо как-то пронести ее через внешнее оцепление.
– Но и совсем на виду они тоже не могут расположиться, – вмешалась я. – Люди, которые во время речи президента колдуют с какой-то аппаратурой, – это, знаете ли, подозрительно.
– Ну, мы не знаем, какое время им нужно на открытие прохода, – возразил Щербаков. – Возможно, это дело нескольких секунд. Кроме того, здесь, – он повел рукой, – предостаточно укрытий. Деревья, памятники…
– Сам мемориал, – поддакнул Анджей. Мы переглянулись и не сговариваясь дружно двинулись в обход толпы к краю мемориала.
Позади каменной плиты не было абсолютно никого.
Там же, 11.55.
Сергей Щербаков
– Кажется, мы перехитрили сами себя, – горько заключил я. – Эти негодяи могут появиться в любом месте, даже посреди толпы.
– Давайте от противного, – предложил Андрей. – Где они не могут выйти?
– На открытом месте, – уверенно заявил я. – Нужно укрытие.
– Деревья, – уверенно бросила Кейт. – За деревьями.
– Справа или слева? – хмыкнул я.
– Я беру на себя правую сторону и центр, – решительно заявил Андрей. – У меня снайперка, радиус обстрела больше. Сергей, ваша сторона левая. Кейт, марш уговаривать этих лбов, что в президента сейчас будут стрелять.
Я озабоченно поглядел на часы. Без четырех минут полдень. Андрей зачем-то машинально повторил мой жест.
– Что? – возмутилась Кейт. – С чего ты взял, что я тебе дам себя оберегать?
– А при чем тут это? – очень натурально удивился Андрей. – Это, между прочим, самое опасное место. Стрелять будут именно в президента. Это не говоря о перекрестном огне.
– Н-ну ладно, – неохотно поддалась Кейт. – Только ради тебя, учти.
– Ладно, – согласился Андрей. – После победы сочтемся.
– Диспозиция ясна? – спросил я. – Других идей нет? Тогда марш по местам, смертники! – И добавил чуть тише: – И бог нам в помощь!
– Да уж, – фыркнула Кейт. – Помощь нам не помешает.
Я глянул на нее укоризненно.
Там же, 11, 57,
Кейтлин Тернер
Пробиться к трибуне оказалось не так-то просто. Множество людей хотели взглянуть вблизи на своего президента и вовсе не желали уступать эту честь по-хорошему.
Я отдавила по меньшей мере шестнадцать пар туфель, получила две дюжины пинков под ребра, раздала в ответ в два раза больше и наконец-то пробилась к вожделенной цели.
Огромный – два на полтора охранник неодобрительно покосился на меня сквозь черные очки и снова замер в позе Каменного гостя.
Вид у меня был и в самом деле еще тот – растрепанная, взъерошенная дамочка, одежда которой, несмотря на все мои старания, все еще носила следы вчерашней прогулки по лесу, – короче, явно не способный внушить доверие кому бы то ни было.
Я закусила губу и решительно поставила ногу на ступеньку.
Охранник оживился.
– Простите, мисс, – заявил он, разрастаясь при этом в ширину чуть ли не вдвое, – сюда нельзя.
– Простите, офицер, – огрызнулась я, – но мне необходимо сообщить вам кое-что весьма важное.
Там же, 11.59.
Анджей Заброцкий
– …Мы должны наконец найти в себе силы и признать, что…
Речь президента почему-то долетала до меня отдельными кусками. Словно сквозь вату, я прислонился к дереву и старательно подвигал плечами в очередной тщетной попытке поудобнее расположить «штейр». Пся крев! Еще полчаса таких мучений, и этот затвор точно будут из моего брюха хирургическим путем извлекать! Хотя откуда у меня полчаса? От силы пара минут.
