Анатолий Спесивцев - Флибустьеры Чёрного моря
— А характер у него как, злой?
— Злой? — Юхим привычно полез чесать затылок, простенький вопрос оказался для него неожиданным. — Да… нет. Как для жеребца — он ничего себе, поспокойнее твоего будет. Хотя… жеребец всё-таки, не мерин. Им злобиться полагается.
— Слушай друже, а давай поменяемся. Ты мне этого жеребца, а я тебе две кабардинские кобылы, любые на твой выбор из моего табуна.
Аркадий предложил и про себя испугался, что сделал слишком скромное предложение, невыгодное для Срачкороба.
"Чёрт! Надо было трёх предлагать! Ладно, он меня знает, жлобом не посчитает, если что — прибавлю ещё кобылку для обмена".
Юхим прищурился, и как-то нехорошо посмотрел на друга.
— Что, моего жеребца хочешь?
— Хочу! — искренне признался попаданец.
— Очень хочешь?
— Хм… — чувствуя в этом переспрашивании какой-то подвох, что в общении со Срачкоробом весьма чревато разными… последствиями, Аркадий подтвердил своё желание выменять коня у друга. — Ну… не слабо.
— Тогда отдай мне за него не кобыл, а… — Юхим оглядел настороживших уши слушателей. — То что у тебя в пещере в руке было. Ну… в самом начале, когда Иван факелы найти не мог.
Несмотря на иносказательную, из-за присутствия посторонних ушей, форму запроса, Аркадий прекрасно понял друга. Тот просил за коня стоимостью в несколько тысяч баксов зажигалку ценой в несколько гривен. Попаданец почувствовал себя торгашом, выменивающим на стеклянные бусы у дикарей алмазы.
"Хотя… кто-кто, а Срачкороб — уж точно не дикарь и не дурак. И дело не в том, что он успел получить высшее исламское образование, впрочем, не пошедшее ему впрок, как и принятие христианской веры, кстати, характер… За свою жизнь он успел побывать во многих странах, спустить не одно состояние, так что…" — Аркадий несколько раз демонстрировал Юхиму свою зажигалку и знал, что того она чрезвычайно привлекает. Но что настолько, чтоб вспомнить о ней при посторонних… — "Видно, здорово он на неё запал. Да и это в двадцать первом веке зажигалка стоила несколько гривен, а сейчас, учитывая наличие в ней слабенького лазерного указчика-фонарика… аналогов ещё сотни лет не будет, если какого другого попаданца не занесёт. А уж какие шутки он сможет с её помощью сделать… а ведь придётся отдавать. И не столько из-за жеребца, сколько… уж если имеешь такую нужную для друга вещь — делиться надо".
— Ох и жук ты, Юхим. Добре, будет тебе, что просишь, только с некоторыми условиями. Сам понимаешь… А кобыл всё-таки возьми. Ну хоть одну, а то… эээ… нехорошо себя буду чувствовать.
— Согласен! И с условиями, не дурак, понимаю, и кобылу возьму, так уж и быть.
— О чём это вы говорите? — влез в разговор стоявший рядом и слышавший весь разговор молодой казак. Бедно одетый, голубоглазый и русоволосый, с наивным и открытым лицом.
— А оно тебе надо? — пристально глядя любопытствующему в глаза спросил его попаданец.
Парень оказался либо невероятно нагл, либо непроходимо туп, потому что вместо того, чтоб завянуть и прикинуться листиком, он, поморщив немного лоб, ответил: — Дык любопытно ж.
— Любопытной Варваре нос оторвали, — немедленно отреагировал Аркадий. — А ещё, если ты не знал, те, кто слишком много знают, плохо спят и недолго живут.
После чего повернулся к наглому новику спиной и обратился к Срачкоробу. Новик, видимо, вразумлённый товарищами, к колдуну больше не приставал.
— Слушай, Юхим, а среди освобождённых женщин нанять какую-нибудь для ведения хозяйства не удастся? Пусть не молодуху-красавицу, а бабу постарше.
— Бог его знает! А зачем тебе это? От них, баб, одни несчастья. Казак должен любить только свою саблю острую да волю казацкую5*.
— Да я не для любви, хотя попадись подходящая — не отказался бы. Мне б бабу для стирки и уборки, ну и для готовки. Джуры часто такое наварят, что без вина в рот не пропихнёшь, а пить через день никакого здоровья не хватит.
— Казацкое брюхо должно всё переваривать. Но если хочешь, давай к Денису подъедем, может, он чего посоветует.
Брать в дом замужнюю Аркадий побоялся. За прелюбодеяние на Дону обычно казнили. Секс без супружества считался недопустимым, единственное исключение делали для овдовевших казачек, их грешки "не замечали". Иметь в доме, полном парней и молодых мужчин, селянку — означало устроить провокацию для собственных джур. Защитить муж её не смог бы, но любая его жалоба могла привести к казни и жены, и любовника.
"Оно мне надо? Дьявол, получается, и мне самому не стоит заводить жену, во избежание… Не случайно подавляющее большинство сечевиков и донцов — холостяки. Есть, наверное, в этом какой-то кондовый, а также посконный и лапотный смысл. С другой стороны, здоровому, крепкому мужчине тесные отношения с противоположенным полом не просто приятны, а можно сказать — необходимы. Это же в нас природой заложено. И большинство атаманов жён имеют. Хреново жить в чужом, не родном для тебя мире. Естественные для его обитателей вещи кажутся странными или глупыми, а твои некоторые привычки могут стоить жизни. Хорошо, что я и в двадцать первом веке ходоком по бабам не был, а то давно сгорел бы, как шведы под Полтавой, никакие атаманы не отмазали бы".
Размышления попаданца по поводу не складывавшихся отношений с женским полом прервал атаман Григорьев.
— Аркадий, вы, характерники, безумие лечить умеете?
— Смотря какое. Если лёгкое, то можем из него человека вытащить, ну а в тяжёлых случаях помочь может только Бог. Ну, может, ещё святые отцы, но мне со святыми встречаться не доводилось.
— А чёрт его знает, как сильно она с ума сошла! Боюсь — неслабо.
— Кто?
— Да баба одна из Малой Руси. Видно, татары её дом разорили и детей на глазах побили, вот она и того… Ну а когда они открыли, что гонят сумасшедшую, убивать не отважились, юродивых мусульмане так же почитают, как и мы, христиане. Вот и шла она на юг вместе с ними, никто её по пути не обижал, и так уже обижена, дальше некуда. Мне сказали, что она как спящая всё это время шла, ничего не замечая. Даже освобождение из полона её не тронуло. Потухшая она какая-то. А тут… один черкес из тех, что к любой дырке пристраиваются, и попробовал завести несчастную в сторонку. Она-то, бессловесная, пошла-то. Так её как Господь оберегал: он сразу на степную гадюку напоролся, да до того неудачно, что через три дня похоронили. Теперь её в придачу и побаиваться стали. Ведьма, говорят. Глазищи, грят, чёрные, сглазить могёт. Ума не приложу, что с ней делать?
— Что, так плоха?
— Дык говорю ж, как будто спит наяву, ничего не видит. Ведут — идёт, посадят есть — ест, а сама по себе… нет, жить не сможет. Пропадёт. Непременно пропадёт.
"Не было печали, купила баба порося. Мне только чокнутой бабы для полного счастья не хватало. И вот атаман хитрец, послать его пешим маршрутом по известному адресу не могу. Сам себя человеком перестану считать. Придётся принять участие в устройстве её жизни. Если уж котят случалось пристраивать, то человека бросить в беде…"
Аркадий вслух выразил согласие помочь несчастной бабе, и её вскоре привели. Невысокая, по меркам двадцать первого века, на вид меньше метра шестидесяти, не фигуристая, с серыми какими-то волосами, судя по бровям и прядке, выбившейся из-под платка; тусклой, сероватой кожей, неопределённого возраста. На правильном, но невзрачном лице бросались в глаза огромные чёрные глаза. Совершенно безучастные. Пустые.
— Ты гляди, а ведь и правда, на ведьму похожа! — отозвался, рассмотрев приведённую женщину, Срачкороб. Казаки из привратного куреня дружно перекрестились.
— Хрен его знает, кем была раньше, но сейчас она, скорее, овощ. Ну… репка там, или тыковка.
— Да какая из неё репка, не говоря уж о тыковке? Морковка худосочная! — не согласился с другом Юхим.
— Пускай будет морковка. Всё равно нам её не есть, — и, обращаясь уже к атаману: — Спасибо на добром слове, мы тогда пошли. Поспрошаю друзей-характерников, может, и сможем ей чем-нибудь помочь. Всего доброго!
— И вам не болеть.
Атаман Григорьев отправился к всё ещё бредущему в пыли каравану, а друзья повели нежданную подопечную к дому Москаля-чародея. Аркадию ехать на лошади, когда рядом идёт больная женщина, было неудобно, он пошёл пешком, благо недалеко, до размеров мегаполиса Азову было ещё расти и расти. Срачкороб пристроился идти рядом, женщина, будто робот, как-то механически передвигая ногами, пошла следом. Джуры с лошадьми в поводу отстали. То ли из деликатности, чтоб не мешать не видевшим друг друга несколько недель друзьям общаться, то ли не желая попадать под странный взгляд ведьмы.
* — У великого Сальватора Дали есть картина с подобным сюжетом.
** — Аркадию вспомнилась школьная пародия на стихи нелюбимого им Тычины:
Трактор в поле дыр-дыр-дыр
Мы за мир, мы за мир!
