Михаил МЕДВЕДЕВ - КОНТРОЛЬНОЕ ВТОРЖЕНИЕ
Содержимое Сашкиных карманов было интереснее: гаечный ключ на тринадцать, початая пачка жевательной резинки, помятое меню из пензенского кафе «Тихая гавань» и годовой абонемент на ежедневную кружку пива оттуда же. Мое внимание привлек блестящий цилиндрик. Я точно помнил, что с помощью него Титов, а потом и Брыгсин превращали меня в Ломакина и обратно. Цилиндрик, даже если он работает, ничем помочь не сможет. Что будет делать на моем месте Ломакин? Кушать ядовитые таблетки? С этим я справлюсь и без сопливых. Я оттащил оба трупа к дальней стене, чтобы они реже попадались мне на глаза. Пока ворочал тяжелые человеческие туши, думал о том, что если хочу прожить подольше, то через пару часов нужно будет затолкать их в холодильник. Во-первых, во избежание появления неприятного запаха, а во-вторых, есть вероятность, что я проведу здесь очень много времени. Нужно гарантировать себя от голода. Ребятам все равно, а мне их мясо даст дополнительный шанс. Жрать человечину довольно противно, но по большому счету – это пустяки. Настоящее омерзение я испытывал от того, что придется пить собственную мочу. С водой в бункере плохо, а жить как-то надо.
Я вернулся к двери. Вполне успешно орудуя лучеметом, мне удалось быстро вскрыть кожух замка. Надежда умерла. Здесь точно ничего не светит. Сложный аппарат нельзя ни перехитрить, ни взломать. Кусок уплотненного углерода, армированного тугоплавкими сплавами, надежно прикрывался силовым полем. Это же поле защищало источник энергии и локальный телепорт, предназначенный для перемещения затвора замка, когда дверь открывается. Если попытаться прорвать силовое поле, источник энергии и телепорт разрушатся. Тогда дверь заклинит навсегда. Есть вариант дождаться, когда разрядятся батареи и поле отключится само собой. Триста лет для бессмертного – не срок. В бункере есть три автоматических анабиозных камеры, установленных здесь на случай, если перед отправкой в прошлое надо будет заглянуть в будущее. Я бросился в подсобку. Через пять минут я засну и проснусь спустя три века, чтобы замкнуть контакты на дверном телепорте и выйти на свободу.
В анабиознике кто-то взорвал плазменную гранату.
Или две. О том, чтобы починить камеры, не могло быть и речи. Процессорные блоки были разрушены, фреон вытек, программаторы превратились в оплавленные куски пластика. Я пнул ботинком бесформенный комок мятой жести, сплошь поросшей мелкими разноцветными проводками – долговременное запоминающее устройство с ресурсом на десять тысяч лет. Не починить. Защитные капсулы образовали пыль и блестящим слоем осели на стенах и потолке. Потрясенный, я вернулся в основное помещение бункера и остановился возле пульта управления. Консоль была активирована, монитор светился.
Похоже, именно отсюда Петр запрограммировал компьютер. А откуда же еще? Притащил сюда меня и запрограммировал систему на мое убийство. Но зачем так сложно? Проще было пристрелить меня в мире кохонов. Я постучал подушечками пальцев по клавиатуре.
Набрал логин, пароль, подумал дурацкую кодовую фразу: «Малыш наткнул акробата отверткой». На мониторе появилась надпись: «Идентификация пользователя не удалась. У вас осталось две попытки».
— В чем дело? – мысленно спросил я у компьютера.
— Шлейф поврежден, – немедленно отозвался тот.
«Васнецов перерезал шлейф, чтобы нельзя было остановить его программу, – задыхаясь от счастья, подумал я. – Не может быть, чтобы разгадка оказалась так примитивна!» Следующие два часа я с энтузиазмом разбирал пульт. Шлейф, соединяющий консоль с главным компьютером, уходил в глубь сложнейшего переплетения кибернетических устройств, сконцентрировавших несколько веков человеческого прогресса. Слой за слоем я снимал высокотехнологические напластования.
Пол бункера постепенно покрылся металлическими крышками, мотками проводов, многоштырьковыми разъемами и старыми системными блоками, которые много лет никто не использовал. Было пройдено уже три метра шлейфа, когда до меня дошло, что мой двойник не мог забраться так далеко, чтобы перерезать провод.
— Где поврежден шлейф? – едва сдерживая закипающую ярость, спросил я.
— Физически нигде не поврежден. Александром Титовым был установлен логический блокиратор, имитирующий повреждение.
— Так Сашка тоже в этом участвовал? Я – Петр Васнецов. Я хочу снять блокиратор.
— Для выполнения указанной операции вам нужно идентифицироваться с консоли.
— Подонок!
Время шло. Много часов подряд я пытался взломать стену с помощью лучемета, но лишь посадил батарею и вывел из строя кондиционер, который не справился с перегретым воздухом и задымился. Пришлось срочно прочищать аварийную вентиляцию. Потом я долго бился над перепрограммированием компьютера, но так как я пользовался ограниченным идентификатором, у меня ничего не вышло. После попытки связаться по сети с внешним миром компьютер вообще отключился и больше не отвечал ни на мысленные запросы, ни на отчаянные команды. Чтобы отвлечься и хоть ненадолго забыть о своем безнадежном положении, я занялся трупами.
Перетащил их в анабиозник и аккуратно выпотрошил с помощью столярного лазерного резака, который нашелся в наборе инструментов. Запас мяса отправился в холодильник, а несъедобные обрезки я решил выкинуть в вытяжное отверстие вентиляции. Когда в большую прямоугольную дырку отправилась голова Титова, я обнаружил полное отсутствие тяги. Небольшое расследование показало, что в бункер больше не поступает воздух.
На громкий вопль:
— Какого хрена?! Где воздух?! – Компьютер неожиданно соизволил ответить:
— В бункере нет живых людей, а мертвецам воздух не нужен.
Мне показалось, что в бесстрастном синтезированном голосе, прозвучавшем в моем мозгу, появились вполне человеческие издевательские нотки.
— Сколько времени у меня осталось? – хладнокровно осведомился я.
— Приблизительно два часа плюс-минус тридцать минут. В настоящее время спасатели пытаются вскрыть дверь. Есть небольшая вероятность того, что через двести сорок часов они проникнут в бункер. До этого момента вы должны умереть, чтобы спасти Человечество от войны.
— Хрена лысого, – буркнул я себе под нос. – Не получите вы Васнецова.
Я опустился в свое кресло. Погладил пальцем табличку со своим настоящим именем. Сколько у меня было имен? Не вспомнить. А настоящее только одно. Из груди вырвался тяжелый вздох. До смерти от удушья было еще далеко, но мне уже казалось, что воздух стал жидким и мертвым, словно запаянная в ампулы дистиллированная вода. Он царапал горло и застревал в легких, наполняя бронхи ртутной тяжестью. Мое дыхание стало частым. Сердце билось быстро и гулко, будто его уронили в ржавое эмалированное ведро. Когда будет совсем плохо, я заставлю его замолчать метким выстрелом из «Спартака». Моя дрожащая ладонь опустилась на панель диагностики машины времени. По крошечному экрану побежали числа. Хорошие числа, добрые числа, правильные числа. Не веря своим глазам, я всмотрелся в зеленые столбцы, перелистнул непослушными пальцами диаграммы. Машина работала нормально! Похоже, посчитав меня мертвым, компьютер случайно снял какие-то блокировки. Компьютеры тоже иногда ошибаются, ведь их делают люди.
— К старту готов! – с придыханием прочитал я появившиеся на экране буквы.
Октябрь 2036 года. Осенний вечер. Отлично. Придется еще раз прожить эту длинную жизнь. Замечательно!
Просто замечательно. Я торопливо, чтобы не передумать, привязал себя ремнями. Последний шанс нельзя упускать. Еще ни разу в жизни я не упускал свой последний шанс. Не уйдет он от меня и сейчас. Старт!
Мягкие зажимы медленно опустились на запястья и предплечья, фиксирующее кольцо охватило голову. Остановить программу можно голосом, но я этого делать не буду. Лишь бы не сорвалось. Я почувствовал, как фрезы выдвинулись из пазов в подголовниках, как напряглись обмотки электроприводов. Фиксатор на голове стал твердым. Сейчас начнется. Дикая боль полоснула по сердцу. Неужели не выдержало? Уже не важно.
Даже если я умру, аппаратура сработает сама. Клиническая смерть не помеха для путешествий во времени. Защелкали реле, активирующие энергетические контуры, взревели электромоторы, туман из красных брызг окутал кресло. Неожиданно стало очень светло. Неужели компьютер что-то сообразил и пытается меня остановить? Из кровавого марева выступили кресла моих друзей. В них кто-то сидел. За долю секунды до того, как сработал временной контур, я увидел Сашку Титова и Борея Готлиба. Словно призраки они восстали из прошлого в своих старых телах. Я увидел заколоченные фанерой окна тайной лаборатории в доме Перцова и труп растерзанного нами бомжа. Нет… Не может быть! Инстинктивно я схватился чудом освободившейся рукой за фрезу и увидел, как мои тонкие морщинистые пальцы разлетаются в разные стороны. Спустя мгновение навалилась непроглядная темень. Кажется, я провалился в тоннель, из глубины которого прямо на меня несся поезд… Ничего не было… Ничего не будет… Прошлого нет… Будущего тоже…
