Тина Ребер - Любовь не по сценарию
Я слышала, как водитель «скорой» объяснял Джимми, что меня доставят в больницу Святого Луки в соседнем городке. Джимми пересказал это Райану. Я с облегчением подумала, что теперь тот знает, где меня искать. А вот в Майами, в отель я не попаду… не сегодня.
Бригада медиков перевернула меня на бок. Я закричала от боли: придавило плечо. Они медленно перекатили меня обратно на спину и пристегнули к жесткой доске.
– Я переходила улицу. Она нас преследует. Она ждала в машине. – Мне пришлось перевести дыхание. Живот нестерпимо болел. – Я подумала, что она хочет меня сбить, и побежала. Я помчалась. Я не заметила другой машины. Не посмотрела. – Слова теперь выходили легче, хотя зубы начали клацать, а губы налились свинцом.
– Офицер? – позвал фельдшер.
Мне пришлось повторить свой рассказ.
– Анжелика… Стонтон. Она… преследовала меня и моего парня. Наверно, ее выпустили из тюрьмы. Нам выдали охранный ордер, он у меня в сумочке. – Я кое-как указала. Дышать было больно. – Она ждала в машине и тронулась с места, когда увидела меня. Я подумала, что она хочет меня задавить, и побежала. Не заметила… – Я сглотнула. – Не заметила другой машины. Это моя вина.
К счастью, меня наконец подняли и унесли с улицы, хотя бы и на жесткой доске. Конечно, они старались нести бережно, и все же, когда носилки задвигали в машину, меня сильно встряхнуло.
В окнах то и дело мелькали фотовспышки. Замечательно, снова публичный скандал – Райану только этого и не хватало!
Игла впилась мне в руку, но почти не больно. Уколы, пластырь, вопросы, туфли снимают… у меня кружилась голова.
Сирена снова взвыла, и мы наконец устремились к больнице. Давно бы так!
Я с облегчением вздохнула. Взгляд упал на фельдшера: он держал страшные блестящие ножницы. Едва машина тронулась с места, он принялся разрезать мне брючину.
– Что вы делаете? – всполошилась я.
Он портил джинсы, которые были на мне в первую встречу с Райаном.
– Успокойтесь, мисс Митчелл. Мне нужно оценить повреждения.
Я закрыла глаза, чтобы не видеть, как он режет ткань до самого пояса. Потом он раскроил то, что осталось от блузки, перерезал кружевную полоску лифчика между грудями. Распорол трусы и стащил мокрые клочья одежды, обнажив тело. Я чувствовала себя изнасилованной и ничего не могла сделать.
Всю мою одежду, кусок за куском, срезали с тела. Слезы, собравшиеся у меня в уголках глаз, заструились по щекам.
Теперь фельдшер ощупывал меня от макушки вниз, по всему телу, и я задрожала от страха. Он сжал мне руки и задержался на левом запястье, услышав мой крик. Черт, точно сломано!
Фельдшер выслушал меня стетоскопом, и я мучительно застонала, когда его рука легла мне на ребра. Он потискал ноги, – к счастью, это обошлось без особой боли. Я ощущала каждое прикосновение его теплых рук. Я лежала голая, ничем не прикрытая, замерзшая.
Он приладил неудобную кислородную штуковину, которую вставляют в ноздри. Неприятно, но действительно помогло.
– Холодно, – пожаловалась я, стуча зубами, и он наконец укрыл меня толстым одеялом.
– Бригада семнадцать – восемьдесят четыре возвращается, прибытие через десять-двенадцать минут…
– Водитель не пострадал? – спросила я, когда он закончил разговор по рации.
– Давайте лучше побеспокоимся о вас, – равнодушно ответил фельдшер.
– Какая машина меня сбила?
– Внедорожник, мэм.
– Я запомнила серебро. Серебристого цвета? – Я прищурилась, вспоминая подробности.
– Так и есть, – кивнул он.
Я вздохнула, радуясь, что с памятью все в порядке.
Фельдшер с помощником вкатили меня через стеклянные двери приемного отделения и сразу провезли в отгороженное занавесками помещение. Врачи и медсестры слетелись как мухи. Меня переложили с носилок на каталку.
В течение следующих пяти часов меня тыкали, щупали, просвечивали и пропускали сквозь МРТ. К левой руке подключили капельницу, палец правой прищемили зажимом от какого-то измерительного прибора. Все аккуратненько расставляли по местам. Исследовали прямую кишку, осмотрели влагалище, истыкали меня иголками и тысячу раз перемерили давление дурацким аппаратом.
В те минуты, когда меня не щупали и не осматривали, я позволяла себе поплакать. Мне было очень одиноко, отчаянно хотелось увидеть Райана и чтобы он меня обнял.
Наконец левую руку уложили в лубок – от кисти до локтя. Доктор выбрал голубой бинт – сказал, под цвет глаз. Наверное, он шутил, чтобы меня успокоить.
Пожилая женщина перевезла меня обратно в приемный покой, в то же помещение с занавесками. Через несколько минут вошли врач с медсестрой. Последняя толкала перед собой большой аппарат.
– Мисс Митчелл, я доктор Уиллстен из гинекологического отделения. Анализ мочи показал положительный тест на беременность. Мы хотим сделать УЗИ.
– Что? – В голове у меня все бешено завертелось, и я недоверчиво покачала головой. – Невозможно. Я не могла забеременеть. Я принимала таблетки, вы ошиблись.
Он улыбнулся, записывая что-то в блокноте.
– Вы же знаете, что эффективность противозачаточных не стопроцентная. Вы что-нибудь еще принимали? Какие-нибудь дополнительные лекарства?
Я вспомнила, как меня тошнило после Дня благодарения, но с тех пор прошла не одна неделя.
– Я болела тяжелым синуситом и бронхитом в декабре. Врач выписывал мне антибиотики.
Доктор Уиллстен оторвался от записи и снова улыбнулся мне:
– Они отменяют действие противозачаточных средств.
Меня на секунду отвлек шум за пределами помещения.
– Она здесь, – произнес женский голос.
Я до шеи натянула одеяло, опасаясь, что набегут репортеры или фотографы, и испытала колоссальное облегчение, когда за занавеску вбежал Райан. Он сразу кинулся ко мне.
– Милая, ты в порядке?
Он поцеловал меня лоб. Губы были разбиты.
– Ох, милая, – тихо воскликнул он и окинул взглядом мое тело, оценивая повреждения.
По моим щекам текли слезы – я только и сумела, что кивнуть головой.
– Я собираюсь ее осмотреть, – вмешался мужчина с табличкой «доктор Карлино» на груди. – Сэр, вы не могли бы подождать снаружи?
– Нет! – горячо вскрикнула я, вцепившись в Райана здоровой рукой. – Он останется. Это мой друг.
Доктор Карлино кивнул:
– Мы просмотрели результаты анализов, и я счастлив заверить вас, что ущерб невелик. Сломана левая лучевая кость над запястьем, но перелом, как видите, уже зафиксирован. Серьезно ушиблены ребра, но переломов, к счастью, нет, хотя ушибы поболят несколько недель. Ссадины скоро затянутся. Мы дадим вам обезболивающие препараты. Лицо и губы отекли от удара, но швы накладывать, к счастью, не придется. У вас немало синяков и то, что мы называем «асфальтовой болезнью», но это со временем пройдет. Мы полагаем, что вы полностью поправитесь. Мой коллега, доктор Уиллстен, – улыбнулся он, – хотел бы оценить риск для плода.
Я посмотрела на Райана – он силился понять сказанное.
Я несколько раз подряд глотнула воздух.
– Райан, они сказали, что я беременна. – Голос у меня срывался – страшно было сообщать ему это известие. – Извини, – прошептала я и поймала его взгляд. – Я думала…
– Беременна? – Он мотнул головой. – Я думал…
– Врач сказал, что антибиотики, которые я принимала не так давно, нейтрализуют противозачаточные. – Из глаз у меня покатились слезы. – Прости, я не знала.
– Я собираюсь сделать УЗИ, – объявил доктор Уиллстен, подкатывая тележку с аппаратом ближе к койке.
Мне прикрыли простыней подрагивавшие от волнения ноги, и врач ввел в меня длинный зонд.
– Ой! – Я скривилась от боли.
– Извините. Я знаю, это неприятно. – Мой вскрик его не остановил.
Врач нажимал кнопки, считывая показания прибора. Он отметил крестиками противоположные полюсы круга. Я неотрывно вглядывалась в монитор, гадая, как можно на нем хоть что-то разобрать.
– Примерно шесть с половиной недель. Хм. – Доктор сверился с карманным календариком. – Рождественский младенец.
Он улыбался нам. Я почувствовала, как Райан стиснул мне руку.
Врач еще пощелкал кнопками, и из динамика аппарата раздался странный звук: частые шипящие удары.
– Что это? – неуверенно спросил Райан.
– Сердцебиение, – объяснил доктор.
Аппарат распечатал картинку, и врач передал ее Райану.
– Это эмбрион.
Райан откинул голову на подушку рядом с моей. На его лице расплывалась счастливая улыбка.
– Наш ребенок? Я буду отцом? Ох, Тар! – Он поцеловал меня в лоб.
А я так боялась его реакции. Представляла, как он в гневе выскакивает из приемного покоя. Теперь тревога сменилась спокойной радостью. Как хорошо он принял эту новость! Наша жизнь взяла новый курс.
Доктор Уиллстен беседовал с другим врачом по ту сторону занавески. Я расслышала несколько слов, в том числе: «продолжайте наблюдение» и «возможна отслойка плаценты». Вернувшись, он обратился ко мне с самым невозмутимым видом:
