Марат Ахметов - Сталин. Разгадка Сфинкса
Ужасная катастрофа постигла на Волге войска вермахта. Поражение, которое русские нанесли отборным немецким дивизиям, было мрачным предзнаменованием будущего. По всей Германии зазвучали погребальным звоном траурные колокола по случаю, потрясшему страну, и поразившего весь мир, поражения под Сталинградом. В германо-советском военном столкновении явно намечался перелом.
Верховный и генералитет
Крутые военные горки укатали сивку: Сталин мгновенно утратил присущую ему до германского нападения определенную самоуверенность. Весьма вероятно, он мог ожидать в тот период времени своего смещения с поста главы правительства, по аналогии с Даладье и Рейно, а также Чемберленом, не столь давно лишившихся статусов первых лиц в своих странах. Однако никому из его ближайших политических единомышленников не приходит в голову и тени мысли о том, чтобы взвалить на чьи-либо плечи, кроме сталинских, огромной тяжести ответственность.
Справедливости ради, в числе их, а также наиболее высокопоставленных советских военачальниках нет ни одной сколь либо близкой к кавказцу по значимости фигуры для осуществления безболезненной для страны замены лидера.
Наиболее амбициозные из политиков и генералов подверглись незадолго до войны репрессиям, вследствие чего риск «дворцового переворота» практически сводился к нулю. Вследствие данного обстоятельства почти полвека циркулирует по всему свету абсурдный тезис, заключающийся в том, что Сталин якобы намеренно, мотивируясь исключительно дикой жестокостью, обезглавил свою армию буквально накануне войны. И лишь вследствие данного прискорбного деяния страна понесла несравненно более больший урон, чем предполагалось. Некоторые «аналитики» договорились до смешного в своей наивности утверждения о том, что, если бы Тухачевский и другие полководцы остались в живых, то Гитлер вообще не осмелился напасть на СССР.
Фактически же крупными военными специалистами среди них были считанные единицы. Самым ярким деятелем из числа всех погибших считается Иероним Уборевич, действительно обладавший незаурядным военным дарованием. Человек, прекрасно знавший войска, умевший смотреть вперед, воспитывать кадры, пристально и умело занимавшийся боевой подготовкой. Вероятно, лишь после гибели Уборевича Сталину стало известно о том, какого уровня военачальника потеряла страна.
Хотя полководца он знал лично по летней кампании 1920 года. Уборевич командовал тогда 13-й армией крымского участка фронта, усиления которого Сталин тщетно добивался. И по некоторым данным, Уборевичу Сталин вполне доверял в то время и сменять не собирался…
Остается загадкой объяснение его реплики об Уборевиче, высказанной однажды Мерецкову. Последний рассказал, что уже после гибели командарма на одном из совещаний Сталин настоятельно указал Мерецкову: «Учите войска так, как вы учили их при Уборевиче».
Данная рекомендация вызвала у него тревогу и недоумение. «Как же так? — думал Мерецков. — Человек подвергся репрессиям и, по-видимому, не без ведома Сталина, и именно он, Сталин, предлагает учиться у него. Где же логика? За что погиб Уборевич? Какая на нем лежит вина?» Сколько ни пытался выяснить Мерецков суть дела у близких к Сталину лиц, это ему не удалось. Некоторые лишь давали понять о том, что Уборевич, как и другие военные деятели, был ненадежен: учился в Германии, хорошо знал немецких военных руководителей, а те, в свою очередь, его…
Одним из ключевых моментов репрессий, обрушившихся на красных военачальников в 37 году, возможно, является история с публикацией статьи Тухачевского, напечатанной 31 марта 35 года под названием «Военные планы нынешней Германии» и лично правленой Сталиным. Материал вызвал шумный резонанс во всем мире, а посол Шуленбург посетил наркома Литвинова «с единственной целью выразить недовольство по поводу статьи Тухачевского о германских вооружениях».
Параллельно, германский военный атташе полковник Гартман попросил аудиенции у начальника отдела Внешних Сношений НКО СССР А.И. Геккера. Между ними произошел любопытнейший диалог, из которого следует, что немецкий полковник имел официальное поручение рейхсвера. Вышеуказанная статья, заявил Гартман, вызвала в германском рейхсвере тем более неприятный эффект, что она написана Тухачевским — лицом значительным и в политическом и в военном отношениях, и особенно уважаемым в Германии (выделено мной — М.А.).
Еще более конкретно о связях германских военных и красных военачальников выразился Геринг в интервью английскому корреспонденту Г. Уорду Прайсу 19 ноября 36 года, месяц спустя ставшему известным Сталину. Говоря о вооружениях России, Геринг посетовал: «Мы знаем, как громадна ее военная промышленность, потому что мы, по глупости, сами помогли ее создать». Он также заявил, что многие из германских генералов, за исключением Бломберга и Фрича, были бы рады вернуться к политике сотрудничества с Россией, и многозначительно присовокупил. «Русская армия постоянно предлагает нам похоронить наши идеологические разногласия и разделить мир между нацизмом и большевизмом…» (выделеномной — М.А.). Имеется немало оснований полагать, что под формулировкой «русская армия», Геринг имел некоторое число довольно высоких должностных лиц РККА.
Польская кампания, оказавшаяся легкой прогулкой, незамедлительно вскружила головы отдельным красным военачальникам.
По итогам тяжелой и кровопролитной зимней войны с Финляндией Сталиным были сделаны необходимые оргвыводы.
Согласно майского 1940-го года текста Акта о сдаче-приемке огромного хозяйства Наркомата обороны СССР (с участием Жданова, Маленкова и Вознесенского), войска не только состояли в отвратительной боеготовности. Были самокритично выявлены многие негативные стороны организационной структуры, технического оснащения, подготовки личного состава, тактике действий. Воинская дисциплина и политико-моральное состояние оставляли желать лучшего, «во всей системе пропаганды и агитации хвастовство о непобедимости Красной Армии нашло самое широкое отражение»…
Замену Ворошилова Тимошенко следует признать полностью оправданной, хотя и несколько запоздалой. Перестановки же начальника Генштаба, принявшие за 10 месяцев до войны характер форменной чехарды, сказались самым пагубным образом. При чем не вполне ясными остаются истинные причины, которыми мотивировался Вождь в августе 1940 года, назначая Мерецкова, более молодого и соответственно менее опытного работника, на должность начальника Генштаба — ключевую в системе вооруженных сил любого государства. Вероятнее всего, подлинной причиной перемещения Шапошникова на менее значимый пост замнаркома обороны, ответственного за сооружение оборонительных сооружений (УРов и прочих), явилось его расхождение со Сталиным по вопросу приоритетного направления удара вероятного противника с запада.
Как свидетельствует сам Мерецков, Сталин объяснил причину рокировки состоянием здоровья Шапошникова, в также суть временным характером его новой должности. Действительно, он пробыл на этом посту всего пять месяцев и с подачи Тимошенко был заменен Жуковым. Мерецков, естественно, не успел за непродолжительное время освоиться должным образом, а Жукову осталось еще меньше времени вникать в курс многогранной деятельности Генштаба. Факт этого назначения говорит о многом.
Жуков признается в своих мемуарах, что отказывался от предложения возглавить Генштаб по причине отсутствия опыта штабной работы. Но Сталин не воспринял жуковской аргументации, так как, очевидно, не представлял различий между офицерами строевыми и штабными. Для него в тот период времени все военные были одинаковы. Беспокоясь о повышении боеспособности армии, Сталин лихорадочно подыскивал наиболее компетентных, по его далекому от профессионализма мнению, командиров.
Жуков отличился в сражениях при Халхин-Голе, а также хорошо зарекомендовал себя командующим округом и в военно-стратегических играх. Существуют две версии более явственного попадания Жукова в поле зрения Сталина в начале японского наступления на Монголию, на первых порах успешного.
По одной из них, его предложил направить туда тогдашний помощник начальника Генштаба Шапошникова M.B. Захаров.
По другой, якобы выведанной и изложенной самим Жуковым, дело как будто обстояло следующим образом. В присутствии секретаря ЦК партии Белоруссии П.К. Пономаренко, командующего тамошним военным округом Тимошенко и наркома Ворошилова Вождь поставил вопрос об обновлении руководства войсками. Нарком замялся, и тогда Тимошенко предложил кандидатуру Жукова, своего заместителя по кавалерии.
— Кто есть Жуков? — осведомился Сталин, что-то не припомню такого военачальника. Тогда Ворошилов напомнил ему, что речь идет о том самом дерзком командире, который в 37 году прислал им телеграмму о несправедливом привлечении к партийной ответственности.
