Марина Алиева - Жанна дАрк из рода Валуа. Книга третья
* * *
Вылазка в Крепи увенчалась успехом. Авангард под командой Томаса Кирнела был разбит, и Жанна, вдохновлённая успехом, решила никого больше не слушать и взять инициативу в свои руки.
– Мариньи и Кларуа! – заявила она, хлопнув рукой по карте. – Гарнизоны там не сильнее Кирнеловского авангарда. Значит, нам по силам. Атакуем их!
– Слишком глубокий рейд, Жанна, – почесал за ухом Ла Ир. – Перейдём Уазу, и мост останется слишком уязвим для англичан, что засели в Венетт. Могут отрезать, а мы не успеем отступить.
– Успеем. Мы укрепим Компьен на тот случай, если бургундцы или англичане попробуют зайти с тыла. Городское ополчение сосредоточим на стене над воротами, на «бульваре» расположим стрелков, а возле моста с той стороны оставим лодки для отступления. Стрелки прикроют… Но, если и это не поможет, городское ополчение будет наготове…
– Быстро придётся драпать, – пробормотал Ла Ир, осматривая карту с равной долей удовлетворения и неуверенности. – Рискованно… Но я готов! А ты, Потон?
Ксентрай только молча кивнул, и оба, с вызовом, уставились на де Флави, ожидая от него возражений. Однако, комендант внимательно изучал карту и помалкивал. По его лицу было не разобрать, согласен он с планом атаки, или же нет.
– У вас есть возражения, сударь? – спросила его Жанна.
Де Флави поджал губы.
– Всего лишь уточнение…
С лицом человека, выполняющего тягостную обязанность, он обвёл пальцем изображение Компьена.
– Вот это место я обязан защищать любой ценой. Поэтому хочу предупредить – если кто либо из вас, в том числе и ты, Жанна, останетесь за воротами, когда я прикажу их запереть, вы там и останетесь. Прошу понять меня правильно.
– Здесь будет достаточно солдат, чтобы выйти нам на помощь! – вспыхнул Ла Ир.
– И затащить преследователей в город на своих плечах?! – Де Флави отрицательно покачал головой. – Силы вокруг Компьена собраны немалые. Если что… Одним словом, плен любого из вас будет горек, но потеря города станет настоящей трагедией. Поэтому одобрения вашему плану от меня не ждите. Я не уверен в успехе и никого не упрекну, если все мы закроемся здесь и будем только отвечать на действия наших противников… Хотите иначе – мешать не стану и, чем смогу, помогу. Но в разумных пределах.
Он покосился на Жанну, и что-то похожее на жалость промелькнуло в глазах коменданта. Однако, мимолётное сожаление тут же сменила обычная забота, которая не сходила с лица де Флави в последние дни.
– Хорошо, – сказала Жанна. – Завтра, в пять, выступаем.
Весь день накануне вылазки город готовился. И Клод готовилась тоже. К Ла Иру и Ксентрайю было не подступиться, но, глядя на то, с какими лицами они отдавали приказы своим солдатам, можно было не сомневаться – с Жанны они и так глаз не спустят. Господин Экуй раздобыл себе где-то отменный нагрудник и щит, пообещав держаться биже к Деве. И даже хромоногий де Вийо ухитрился пристроиться к тем ополченцам, которые пожелали принять участие в вылазке, и которые мало внимания обратили на его хромоту.
Оставалось что-то предпринять самой Клод.
О том, чтобы просить Жанну взять её с собой, речи быть не могло, но оставались Жан д'Олон и Раймон, не слишком тяжело, но всё же раненный в сражении у Крепи. Парень, конечно же, рвался идти со всеми. Однако Клод, вспомнив всё, что узнала когда-то у лекаря барона де Ре и, пользуясь тем, что для д'Олона она всё ещё оставалась мальчиком-пажем, весьма толково обрисовала господину оруженосцу все последствия незалеченной раны и напросилась Раймона заменить.
– Всё будет хорошо, – успокаивала она, забирая доспехи у негодующего на такое предательство Раймона. – Ты должен подлечиться, чтобы быть совершенно здоровым мужем! Ты ведь не шутил, когда собирался жениться на мне, правда? А зачем мне муж-калека?..
Раймон пыхтел, ругался, говорил, что жена-предательница ему тоже не нужна и грозил, что прямо сейчас пойдёт и напомнит д'Олону о распоряжении Жанны не допускать пажа Луи до опасных предприятий. Но Клод вдруг топнула ногой и так глянула на Раймона, что он притих. А потом и вовсе лишился дара речи, когда, вечно смирная девушка, приблизив к нему лицо, пообещала, что сама нанесёт ему тяжелую рану, если он попытается куда-нибудь пойти!
– А если ты погибнешь? – только и прошептал он.
– Значит, так было надо! – отрезала Клод.
И ушла.
Рано утром отряд из Компьена двинулся на Мариньи, и поначалу внезапность атаки принесла ожидаемый успех. Гарнизон был смят стремительным натиском французов, до окончательной победы которых оставалось совсем немного. Кто-то уже начал опускать оружие, кто-то даже закричал: «Победа!». Но внезапно всё переменилось.
Лёгкая заминка в одном месте, бестолковая толкотня, путающая ряды, в другом… Кто-то закричал «Отступаем!», кто-то другой требовал не сдавать ни пяди того, что захватили… А тут и опомнившиеся бургундцы сами перешли в наступление с той озлобленностью, которая появляется у застигнутых врасплох людей.
Первыми начали отступать наёмники. Потом солдаты гарнизона. И, как ни старалась Жанна их остановить, в конце концов, вокруг неё сплотился только её отряд, да и то, изрядно поредевший. В пылу бестолковой схватки, уже у самого моста, кто-то крикнул Ла Иру отступать «за Девой!». Осматриваться вокруг времени не было, и вроде показалось, что Жанна уже возле города… Где-то, уже у самых ворот Компьена, померещился и скачущий во весь опор Ксентрай, а мимо неслись и неслись солдаты с перекошенными лицами… Везде кричали. Звенело оружие, плескали вёсла неустойчивых лодок, в которые набивались количеством бОльшим чем нужно…
Но внезапно, перекрывая шум боя, до слуха Ла Ира долетел звонкий девичий голос: «Всем отступать! Мы прикроем!»… Разом побледневший, он обернулся. Успел заметить, что Жанна бьётся на подступах к мосту, и людей с ней не много… Успел подумать: «Она не успеет…», и уже потянул повод, чтобы вернуться и стать рядом, но тут стрела, Бог весть откуда прилетевшая, вонзилась ему в руку, а кто-то скачущий мимо, с криком: «Назад! Назад!», подхватил лошадь Ла Ира под уздцы и повлёк за собой.
– Куда?! – зарычал Ла Ир, корчась от боли.
Но сзади уже напирали бегущие к спасительным воротам солдаты.
Здоровой рукой он вырвал стрелу, ещё надеясь повернуть лошадь. В глазах тут же помутнело. Хлынувшая из раны кровь мгновенно затопила железную рукавицу, сделав руку неподъёмно тяжелой.
– Стойте… – вяло протестовал Ла Ир, которого никто не слушал и не слышал.
Уже перед воротами, бессмысленно качаясь в седле и слабея с каждой минутой, он снова обернулся, чтобы увидеть, как несколько бургундцев тянут Жанну с седла. Как взлетела её рука с зажатым в ней мечом, и как она опустилась…
Всё. Больше Жанну Ла Ир не видел.
– Эй, эй! Осторожно! Девку велено доставить невредимой!
Люксембургский Бастард остановил солдата, занесшего кулак над лицом Жанны, подъехал чуть ближе и с интересом уставился на грубо придавленную к земле девушку.
– Она, – осклабился он удовлетворённо. – Французская ведьма!
И тут же вокруг раздался ликующий рёв, хорошо слышимый даже в Компьене. Бургундцы радовались так, словно выиграли целую войну.
Почти бесчувственную Жанну проволокли по земле и вздёрнули на ноги перед Люксембургом. Тот плюнул, целясь в неё мутным коричневатым плевком, но не попал.
– Не смей!!! – тут же зазвенел тонкий голос с той стороны, куда согнали остальных пленных.
Люксембург высокомерно повёл головой и еле глянул на щуплого, перемазанного землёй мальчишку в пажеском камзоле. Потом распорядился:
– Девку в Нуайон. Да поосторожнее, чтобы её там не того… Герцог велел не трогать, пока не докажут, что она и так не дева. А крикуна этого повесить. Только сначала язык ему отрежьте.
Он развернул коня, весьма довольный своей победой, но тут от толпы пленных, как-то косо, кинулся к нему человек.
– Ваша милость! Не вешайте его!.. Не трогайте вообще! Я слуга господина Ла Тремуя! Я точно знаю, что это не мальчишка, а настоящая Дева Лотарингии!!! Отправьте её к герцогу! Он тоже знает… Он и меня знает – я был как-то в Дижоне с епископом Кошоном… Умоляю, ваша милость!.. Герцог хорошо заплатит за эту девчонку!
– Чего, чего? – удивился Люксембург, придерживая коня. – Ну-ка, отпустите его.
Несколько бургундских солдат, уже успевших скрутить орущего пленного, бросили его на колени перед своим командиром, не замечая, что от толпы остальных пленных отделился ещё один.
– Ты чего там кричал про настоящую Деву? А эта тогда кто?
Пленный раскрыл рот, однако выдавить в ответ смог лишь хрип. Видно, много сил потратил на то, чтобы добежать до дороги, и на крик. Теперь он только тяжело дышал, мелко трясся, порываясь сглотнуть, но в горле, похоже, пересохло, и новых слов было не разобрать.
– Попить ему дайте! – нетерпеливо приказал Люксембург.
