Геннадий Ищенко - Коррекция
— Угомонись! — сказала Жордис опешившему мужу. — Ингер имеет право взять часть того, что он сам тебе принес! И если ты из-за своей бессмысленной злобы готов погубить нас всех, пусть хоть кто-то из семьи будет жить! И они с собой взяли совсем немного, остальным теперь больше останется.
— Небо уже светлеет, — буркнул он. — А скоро придет тепло! Меньше нужно верить столичным умникам. А мы на своих запасах и год продержимся.
Год они не продержались. Прошла неделя с отъезда Ингера, когда к ним заявился чиновник из Тондера.
— Добрый день, херр Педерсен! — поздоровался он, пройдя в дом мимо посторонившегося хозяина. — Есть решение правительства о переселении жителей из частных домов в государственные учреждения и на еще работающие предприятия. У вас ведь есть машина? Вот и хорошо! Только у нас в Тондере вас селить негде, поэтому нужно будет самим добираться в Силькеборг. Понятно, что захватите все продовольствие. Его нужно будет сдать в общественный фонд, потому что там вас будут кормить.
— С какой стати я буду уезжать из собственного дома? — уперся Альфред. — Да еще с кем-то делиться продовольствием! Не пошли бы вы, уважаемый Николас…
— Я пойду, — перебил его чиновник, уже привыкший к подобной реакции. — Только через месяц от всех частных домов отключат электричество. Давление газа в трубопроводе упало и три электростанции пришлось остановить. А скоро остановят еще две. Останутся только реакторы в Хернинге и Копенгагене, поэтому электроэнергию придется экономить. Не угостите чаем? Ладно, пойдет и кипяток. Уж больно холодно на улице, даже машина промерзла.
— Вы как хотите, а я забираю своих и еду вслед за Ингером! — заявил младший сын. — И сестру с собой заберу. Если уедем в Силькеборг, лишимся и машин, и продовольствия. Оттуда нас отпустят только с пустыми руками своим ходом! А оставаться здесь – это верная гибель.
— Возьми и меня, — сказала сыну Жордис. — Оставим отцу больше продовольствия, может быть, пару лет еще проживет. Все равно русские его, наверное, не возьмут.
— Это почему еще они меня не возьмут? — рассердился Альфред.
— Несколько дней назад слушала радио восточных немцев, — сказала жена. — Они передавали, что тем, кто не любит Союз, лучше туда не ехать, тесты они все равно не пройдут.
— Нет смысла оставлять отцу много продуктов, — возразил Борд. — Здесь он через месяц замерзнет, а в Силькеборге у него все равно все заберут. А нам продукты не помешают, мало ли как там повернется.
— Я еду с вами! — решил отец. — Даже если меня не примут, лишняя машина в дороге не помешает. Если с вашей что-то случится, доедете на моей, да и продовольствие больше сможем забрать. Сегодня нужно все собрать в дорогу, а завтра с утра выедем. И зарядите все накопители для одежды.
Утром перенесли в багажники обеих машин многочисленные сумки и саквояжи, надели на себя самую теплую одежду, и все взрослые вооружились пистолетами из арсенала Альфреда. Он сам, помимо браунинга, взял с собой карабин. Прошло одиннадцать месяцев с начала катастрофы, и солнце светило уже в два раза ярче, поднимаясь из-за горизонта мутным желтым пятном. Было неплохо видно, поэтому фары не включали. Бросив последний взгляд на оставленный дом, Альфред выехал на расчищенную от снега дорогу и погнал машину по направлению к Тинглеву. Жордис ехала с ним, а в машине Борда сидели его жена Леона с маленьким Марком и сестра Анека.
Через десять минут проскочили почти безлюдный Тинглев и вскоре свернули на магистраль в сторону немецкого Фленсбурга. Границу никто не охранял, шлагбаума на ней уже сто лет как не было, поэтому о том, что они едут по немецкой земле, можно было узнать только по навигатору. Встречавшиеся небольшие городки, отели и просто отдельно стоявшие дома были безлюдны и имели заброшенный вид, а дорога никем не охранялась. Через полтора часа проехали по окраинам Ноймюнстера. В городе, в котором несмотря на день было включено освещение, впервые увидели военную полицию. Две бронемашины, вооруженные крупнокалиберными пулеметами и лазерными установками, стояли на отводе от магистрали к центру города. Судя по освещению, людей свезли в города не из-за экономии энергии, а в целях безопасности. Попробуй защитить их всех от потока эмигрантов, едущих через немецкие земли. Но останавливаться в брошенных домах или в них жить, было запрещено. Об этом предупреждали надписи на нескольких языках и сожженные машины тех, кто пренебрег предупреждением. Через час проехали Гамбург. Здесь на улицах видели много людей. Городское освещение уже выключили, но из окон большинства квартир лился яркий свет. Здесь их впервые остановила полиция. Выяснили, кто они и куда направляются, предупредили, что ночевать следует в машинах, и разрешили двигаться дальше. До Берлина ехали четыре часа. Границу между Западной и Восточной Германией не заметили. Похоже, что немцы о ней просто забыли. То же было и в Берлине. Стена никуда не делась, но проезд уже никто не охранял, хотя и здесь полиции и военных было достаточно.
— Наверное, после всего произошедшего немцы объединятся, — впервые за все время пути сказала жена. — Вот кому можно позавидовать!
Спустя полчаса проехали мимо Франкфурта и по мосту перебрались через Одер. За все время езды до польского города Желина не встретили ни одного поляка. Здесь вдоль дорог стояло много сожженных и с виду целых машин и кое-где были видны присыпанные снегом тела. Все чаще встречали бредущих на восток людей, а следом за машинами Педерсонов уже ехали несколько автомобилей других беженцев.
Когда въехали в Желин, оказалось, что город мертв. Его никто не разрушал, хотя в паре мест им встретились сгоревшие дома, просто когда исчезла электричество, исчезла и жизнь. Те, кто не решились искать пристанища у восточных соседей, просто замерзли или умерли от голода. Здесь остановились и достали термосы и заранее приготовленную еду. Быстро пообедав, отправились дальше. До Варшавы ехали шесть часов. Вид города всех поразил. Такое видели только в хрониках о Второй мировой войне. Второй раз поразились, увидев что дорога через город тщательно расчищена от сгоревших машин, бронетехники и обрушившихся зданий. На выезде из города их встретил пост советских солдат. У дороги были установлены большие надувные ангары, в которые солдаты, прохаживающиеся возле трех летающих танков, направляли всех беженцев. Неподалеку еле слышно шумела передвижная электростанция.
— Там тепло и безопасно, — по-немецки пояснил Альфреду солдат. — И, если нет своей еды, вас там покормят. Можете, конечно, ночевать в машинах, но мы гарантируем, что их не ограбят и не угонят. Завтра за три часа доедете до Белостока, а там рядом наш приемник.
Альфред хотел было устроить ночевку в машине, но сын отогнал свою на площадку, запер и, получив у охранявшего технику солдата контрольный жетон, вместе с семьей и сестрой направился в одно из зданий.
— Не упрямься, — сказала жена. — Видно же, что тебя никто здесь не станет грабить. Охота мерзнуть в машине?
Он не стал спорить, и вскоре вместе с семьей сына ужинал выданными бутербродами. Запив их горячим чаем, все улеглись в стоявшие рядами пластиковые кровати, напоминавшие пляжные лежаки. На них лежали только матрасы и теплые одеяла, но большего было и не нужно. Изголовья были приподняты, а спать ложились в одежде, сняв только шубы. Утром покормили тем же самым, после чего все опять оделись и пошли к машинам. После трехчасовой поездки оказались уже на советской территории.
— Раз у вас свой транспорт, автобуса ждать не нужно, — сказал им один из пограничников. — Поезжайте по дороге до отводка направо. Там есть охраняемая площадка для машин. Забираете все, что вам нужно и идете на тестирование. Если вас примут, машины вам больше не понадобятся, если откажут, тогда возьмете их обратно.
Они все сделали, как было сказано. В десяти минутах езды от границы повернули на съезд с магистрали и припарковали машины на охраняемой площадке вблизи огороженной территории с несколькими десятками зданий, похожих по внешнему виду на то, в котором ночевали на выезде из Варшавы.
— Держите жетоны, — сказал один из охранников. — Если никто не будет возвращаться, отдадите их перед посадкой в автобусы. Оружие есть? Все оставляйте в машинах.
— Берем только вещи, — сказал сын. — Продукты оставляем, нам их все равно в руках не унести.
Нагрузились вещами, а Борд еще подхватил Марка и закрепил сына за спиной ремнями. Вместе с другими зашли в одно из зданий и сдали вещи, получив взамен чипы. В зале взрослые сели за терминалы, а Марк перекочевал со спины отца на колени. Прочитали короткое руководство и начали проходить тесты. У закончившей последней Леоны на экране возникло приглашение семье Педерсон посетить кабину номер шесть. Руководствуясь обозначениями на стенах, нашли нужную кабину и стали в небольшую очередь. Люди продвигались быстро, и через двадцать минут все зашли в небольшое помещение, где за столом сидел один человек в военной форме.
