Времена не выбирают (СИ) - Горелик Елена Валериевна

Значит — скоро начнётся обстрел города и новые штурмы. И прекратится ли сие с подходом основной армии Петра? Бог весть. Карл слишком упрям, чтобы оставить затею, которая колом засела в его голове.

…Спустя час на Полтаву полетели шведские бомбы.

[1] Почти дословно подлинные слова Карла Двенадцатого, сказанные в реальной истории в этом же самом месте по аналогичному поводу.

[2] Почти дословно — реальный ответ Алексея Келина шведам.

Глава 18. Злой гений

1

Это было больше похоже на похоронную церемонию, чем на совещание у короля. По крайней мере, Хаммеру показалось именно так. И у Карла физиономия мрачная, и его генералы тоже не в настроении.

— Юго-западный бастион, насколько мы сумели выяснить во время штурма, защищён не так хорошо, как прочие, — докладывал Рёншельт. — Мы могли бы сосредоточить здесь наши силы и ударить по русским здесь, чтобы войти в крепость со стороны нижнего города. Подозреваю, что на внутренней стене орудий нет вовсе, они перетащили их на внешние куртины. Таким образом, захватив нижний город, мы значительно ухудшим положение гарнизона, отрезав их от источника воды и части складов.

— Считаю это разумным и достойным воплощения, — резюмировал король. — Займитесь формированием штурмовых колонн. Атакуем через два часа.

— На закате, ваше величество? — поинтересовался Шлиппенбах.

— Именно. В бой пойдут свежие части. Русские потрёпаны, у них многочисленные потери и растраченный боезапас, они устали. Наши силы достаточно велики, чтобы рассчитывать на успех второго приступа.

— Настроения среди наших солдат не блестящие, ваше величество, — доложил Левенгаупт. — Они не просто раздосадованы неудачей — среди них наблюдаются даже некоторые признаки …неуверенности. Крепость по всем законам мироздания должна была пасть, но не пала. Это провоцирует уныние.

— Пусть не думают об этом, не то я найду способ их взбодрить, — ощерился Карл. — Второй штурм решит исход сражения. Накормите солдат, пусть они отдохнут эти два часа… Что скажете об итогах штурма, Хаммер?

— У меня есть кое-какие соображения по этому поводу, ваше величество, но изложить я могу их только вам одному, приватно, — бесцветным голосом проговорил наёмник. — Вы позволите?

— Ступайте, — это генералам. — Итак, Хаммер, что вы собирались мне приватно сообщить? — спросил король, когда они остались в палатке одни.

— У меня за сутки выбито две трети подразделения, — сказал англичанин. — Вы намеренно отправили их на смерть?

— Я не люблю, когда меня водят за нос и обещают несбыточное, — король резко уселся на походный складной стул, так, что он жалобно скрипнул. — Вы твёрдо обещали открыть ворота крепости. Затем безапелляционно заявили, что приведёте мне ту женщину-солдата. Ни того, ни другого не исполнили. Неисполнение приказа должно быть наказуемо… У меня лишь один вопрос: вы не смогли сего сделать, или не пожелали?

— Иногда необходимо смотреть правде в лицо, — произнёс Хаммер, не пошевельнувшись. — Я вынужден признать, что мы столкнулись с достойным противником. Если это те самые русские, с которыми мы должны были встретиться шесть лет назад, то всё объяснимо. Я не могу понять только одного…

— Чего именно?

— Зачем вы от нас избавляетесь?

— Затем, что вы не только бесполезны — вы откровенно вредны, Хаммер. Вы не понимаете нашей жизни и не принимаете её. Это опасно для всех, кто рискнёт с вами связаться… Моему дорогому брату Луи хорошо — он сунул вам кошелёк с золотом и послал ко мне, не особенно разбираясь в тонкостях. Но я — я ваши смертельные странности терпеть не намерен.

— Откровенно, ваше величество.

— Надеюсь на взаимную откровенность. Что поручил вам король Франции?

— Сделать всё, чтобы вы как можно дольше воевали с русскими.

— Не имею ничего против этой идеи. Но не вашими методами.

— Ваши методы войны тоже не особенно эффективны, — только сейчас в голосе наёмника прорезалась гневная ирония. — Толпа солдат лезет на стену, где их избивает толпа таких же солдат, только в другой униформе. А когда солдаты одной из армий заканчиваются, высокие стороны договариваются об условиях мира. У нас не так. Важен каждый боец, потому что он один стоит вашей роты.

— Но не тогда, когда оказывается на стене?

— Увы.

— А здесь везде стены, бастионы, редуты. Эпоха такая, привыкайте, Хаммер, — едко сказал Карл. — Признайте, наконец, что всякой вещи есть своё время. Вы здесь чужие. Сможете приспособиться к нашей жизни — выживете. Нет — при всём желании ничем не смогу вам помочь.

— Значит, те русские смогли.

— Они этого хотели. Вы — нет.

— Что ж, — проговорил Хаммер, — Пусть всё идёт своим чередом.

— У меня для вас будет одно задание, — деловым тоном сказал король. — У этой крепости есть по меньшей мере два уязвимых места. По одному ударю я, к другому пойдёте вы… Справитесь — можете считать, что исполнили свои обязательства.

— Как будет угодно вашему величеству, — Хаммер произнёс эту учтивую фразу по-шведски, но так издевательски, что рука короля помимо воли потянулась к шпаге. — Признайте же и вы очевидное: мы с вами в одинаковом положении — получаем деньги из одного источника. Вы такой же наёмник, как и я, ваше величество, только коронованный.

— Возможно, — Карл очень нехорошо посмотрел на англичанина. — Но я как-нибудь найду случай объяснить, в чём заключается истинное различие между нами. Обещаю, для вас это будет весьма поучительно.

2

Письмо от Шереметева, доставленное курьером, загнавшим ради него пару лошадей. Не зря загнал.

Вести в сей день Петру Алексеевичу приносили и добрые, и худые.

Полтава выдержала первый штурм. Но комендант её, полковник Келин, просит о подкреплении или хотя бы боеприпасах.

И другое письмо — от Августа Саксонского. В самых изысканных выражениях союзничек сообщает, что не видит более смысла в удержании польской короны и идёт на мировую с Карлусом. Стервец. Не мог подождать ещё совсем немного. Ну да Бог с ним, потом локти кусать станет. После Полтавской баталии ему польская корона куда дороже встанет, нежели ранее.

Ещё поутру доставили донесение из Азова — турки и по сей день не проявили никаких признаков подготовки к войне, как грозили из Версаля. Султан Ахмед не желает ввязываться в чужую драку.

Всё так, как и говорили ему пришельцы из грядущего: в Россию никто в Европе не верит. Все считают, что армия Карлуса непобедима, а раз так, то незачем связывать себя обязательствами по отношению к обречённым. Небось, ещё и ножички с вилками готовят, дабы кусочек отхватить. Тот же Август не откажется.

Пётр Алексеевич был реальным политиком. Временами ему не хватало точных сведений, но с некоторых пор в этом отношении наметилась ясность. И картина европейской политики предстала перед ним во всей своей неприглядности. Именно поэтому он полных пять лет только и делал, что готовился встречать Карлуса с его без всяких преувеличений сильной армией, не возлагая особых надежд на европейских союзников.

При Головчине из-за просчётов Репнина свеи силами всего трёх полков едва не опрокинули корпус Шереметева. Аникиту за то разжаловали в рядовые, принца Дармштадтского, фон дер Гольца и Чамберса выгнали с позором. За полгода боёв русская армия изрядно очистилась от разной «пены», прибившейся ранее. Вылетали «со свистом», как выражается братец Евгений, одинаково и русские, и иноземцы. И так же стремительно поднимались наверх талантливые офицеры — и русские, и иноземцы. Да хоть этого Келина взять: судя даже по краткому описанию первого штурма Полтавы — не полковник он, а готовый генерал. Алексашка также отписал, его послание пришло лишь получасом позднее шереметевского. «А оный комендант, при помощи Божией, доброй отпор Карлусу учинил»[1]. Значит, так тому и быть, станет Келин генералом, и пусть все хоть лопнут от злости, что сие произойдёт в обход знатных да старослужащих. Коль выстоит, удержит город — заслужит.