Димыч - Последний князь удела
— У нас тако уже бывало, — пробасил устюженский металлург Фома. — С коей руды выходит переделка, а с коей и нет. Мы негодную землицу отбрасываем.
Однако и другие доменные плавки положительного результата не дали, притом, что обычным способом сталь вполне получалась. То ли известняк отбирает слишком много теплоты, то ли на подвижность расплава влияет примесь фосфора. Поскольку за два дня мы погубили оба футерованных боровичскими материалами конвертера, опыты пришлось отложить. Я смог посоветовать расстроенным мастерам-металлургам лишь постараться плавить чугун при более высоких температурах или заранее разогревать передельную установку.
Не оставляли меня в покое мысли о более худшем качестве нашей стали по сравнению с традиционным укладом. В Устюжну-Железопольскую доставили на наших дощаниках бочки с содой, ею планировалось удалять из железа серу. Но ведь все эти примеси не удалялись и старым способом! Значит чем-то мы портили металл новым, того что ранее не присутствовало. Кроме вдуваемого воздуха ничего внести загрязнение не могло. Похоже, применяемый по моему совету метод раскисления стали работал плохо и не обеспечивал удаления азота и кислорода.
Вот как раз когда я наблюдал, как в клокочущую горловину конвертера мечут древесный уголь, у меня непроизвольно сорвалось:
— Как бы его до днища-то проталкивать, чтоб через всю толщу металла проходил…
— Яз бы кочергой пошуровал, да больно жжётся, — весело откликнулся молодой литейщик.
Сверкающий улыбкой паренёк натолкнул на мысль — засовывать углерод в глубину конвертера твёрдым щупом. И если с рыхлым углём это могло не пройти, то всегда оставался достаточно крепкий графит. О своих мыслях сообщил старому знакомому Фоме, носящему с недавних пор фамилию Неверов. Парень не расстался с мечтой превзойти всех в своём ремесле, и поэтому за всё новое хватался с охотой.
Московский литейщик Савельев никак не мог надивиться на устюженские новшества. Особенно его изумило литьё в песчаные формы.
— Ишь, как всё просто-то, — приговаривал мастер. — На Пушечном дворе с земляными да глиняными опоками возятся по месяцу и дольше, да не с первого раза выходит.
— Вот и пробуй для моей огненной машины трубы отлить здешним методом, — советовал я Фёдору. — Да для потешного войска сработай-ка пару пушечек малых. А то и две пары — одну из меди, другую из чугуна. Да простеньких, без украшений лишних.
— Не ведаю, дозволят ли, — почесав в затылке, признал ученик Чохова.
— Ты грамоту на Москву отпиши — спроси, не мешкай. Да мне не в полный размер нужны пушки-то, так, для потехи шутейной. На полгривенное ядро, да длиной вдвое короче обычных.
— Коли дозволят — сработаю со всей охотой, — степенно ответил литейщик.
Перед отъездом домой я осмотрел ружейную мануфактуру. Особенно интересовало меня производство стволов. Сразу привлекло внимание то, что оружейники немного поменяли, или вернее модифицировали, навязанную им технологию.
— Ты, княже указал навивать полосу на оправку да ковать молотом самобойным али вальцами прокатными, — разъяснял смысл изменений старший артели. — Оттого с худым швом выходило у нас девять дул из десяти. А ковать вручную, чтоб изъяна поменьше вырабатывалось — ты не велел.
— Верно, — указание моё ремесленник передал точно.
Я сознательно шёл на допущение массового брака, поскольку вручную умелые кузнецы могли делать десять стволов на человека в месяц, а на примитивных машинах столько же годных изготавливал в среднем один подмастерье за две недели. Хотя цена изделий выходила выше, но главное было — увеличить количество выпускаемого товара. Брак тоже не пропадал, его переделывали на полосовое железо.
— Дык мы со знающими людьми потолковали, — слово 'знающие' артельщик особо выделил голосом. — И порешили — чем закруток полосы меньше, тем дуло от разрыва обережней. Ныне мы широкую полосу с двойным и тройным перехлёстом навиваем, сварошным песочком густо обсыпаем, куём, заново греем, да на вальцах по оправке в длину катаем. И теперь на проверке двойным зарядом стреляют из пищалей — токмо из десяти три портятся, да и то у многих не шов рвётся, а иное что.
— Здорово, — новая технология меня искренне обрадовала. — Будет вам награда. А сколько стволов в месяц можете делать?
— Ежели каждый седмичный день работать, то полста с десятком дюжин в месяц осилим, — прикинул в уме оружейник. — А по нынешнему делу — так и трёх сотен много.
— Почему так? Вы что пять дней трудитесь, а десять ваньку валяете?
— Своим хозяйством занимаемся, — насупился старший ствольного цеха. — Больше нам вырабатывать не зачем — всё одно обдирщик да сверловщик столько не переделает. Да замков у нас едва больше полутысячи мастерят.
Пришлось идти снова к смежникам рационализаторов. Осмотрев оборудование токарей, я единственное, что смог порекомендовать — попробовать устроить так, чтобы появилась возможность обрабатывать несколько деталей на одном станке. Вращать несколько валов от одного шкива, на мой взгляд, было не слишком сложно. Как и приспособить несколько резцов на один суппорт.
Замочникам указал ещё упростить конструкцию и попробовать большее количество деталей получать молотовой штамповкой. После этого мысли опять вернусь к производству стволов.
Вернувшись к тому, с кем беседовал первым, изложил свою идею:
— Можно ведь и совсем без швов на дуле обойтись. Надо взять толстую короткую болванку, проколоть её на молоте крепким жалом, вставить оправку и раскатать вдоль на прокатных валах.
— Хм-м-м, — призадумался оружейник. — Следует испробовать, дай Бог, дело выйдет.
Обратный путь в Углич я решил проделать с речным караваном Акинфова. В поездке не обошлось без задержек — лодки несколько раз садилась на песчаные плёсы, и работникам приходилось снимать их изготавливаемым на месте воротом. В Мологе же вовсе встали — не находилось незанятых бурлаков и погонщиков лошадей, чтобы тащить суда против течения Волги. Фёдор бешено жестикулировал, его приказчики, вполне понимая гнев хозяина, краснели и бледнели, но поделать ничего не могли.
Пришлось дальше продолжить путь в седле, отдельно от речного каравана. Пока ехали, я раздумывал, как бы сократить требуемое на каждую лодку количество судовых рабочих. Первая идея состояла в том, чтобы передвигать лодку воротом с лебёдкой, почти так, как ранее её снимали с мели. Канаты предполагалось набрасывать на вбитые у берегов столбы. Но по здравому рассуждению от этой задумки пришлось отказаться, слишком уж высокие требовались капитальные затраты. Хотя конечно и эту работу можно было взвалить как повинность на проживающее вдоль берегов рек население, так же как на нём лежало содержание в порядке бечёвника.
Очередное озарение пришло, когда я вспомнил плавание по мстинским порогам, как мы вытягивали свой дощаник попеременным заведением якорей. Пожалуй, что таким методом плавание вверх по течению вполне удастся облегчить, особенно если к вороту приспособить в качестве тягловой силы лошадей. Как минимум решалась проблема преодоления впадающих в реку притоков, что ныне изрядно затрудняло пешую и конную буксировку лодок вдоль берега.
Оставалось только дождаться Акинфова и предложить ему воплотить мой замысел в жизнь. Удельный промышленник явно должен был за него ухватиться.
В Углич отставший Фёдор прибыл вместе с английским купцом Джакманом. Тот по прибытию сразу бросился в княжий терем. Едва поздоровавшись, Беннет стал требовать полетную грамоту, ссылаясь на разбой и убытки.
— Какую грамоту? — не понял я.
— Чтоб долгов с меня московским купчинам не сыскивать. Пограбили дощаники с моим товаром лихие люди промеж Мологи и Углича. От встречи с дюнкирхскими приватирами и кораблями датского короля Господь уберёг, с кораблями Московской компании хоть с пальбой, да без урона разошлись, а тут на тебе — меньше ста вёрст не доплыли, — сокрушался коммерсант.
— Самоцветы, даллеры голландские, бархаты и сукна тонкие отняли, с книг, кои тебе вёз, оклады и пряжки серебряные содрали. Сам чуть жив остался, — продолжал причитать купец. — На триста рублёв убытку, не меньше.
Тучков тем временем подтвердил, что всё так — если купец пострадал не по своей вине, а от разбоя или кораблекрушения, то по русскому торговому обычая получает он полетную грамоту от властей. И по ней он освобождается от уплаты процентов на заём и получает отсрочку на основную сумму долга. Так что если уговаривался англичанин с местными торговцами, то сей документ в княжьей власти составить, а если с заудельными — то тут великому государю челом бить надо.
