Валерий Шамбаров - От Киева до Москвы: история княжеской Руси
Хотя другой столп Руси, Даниил Галицкий, в той же самой ситуации сделал противоположный выбор. Ему-то и в самом деле еще в 1246 г. Плано Карпини передал предложение передаться под эгиду папы и заключить с ним союз. Даниил и его брат Василько Волынский клюнули. Завязалась интенсивная переписка с Римом. Князья соглашались подчинить Русскую церковь папе, обсуждали лишь, на каких условиях. Иннокентий IV выражал готовность сохранить «обряды греческой веры», но уклончиво оговаривался — если они «не противны латинской». В Галич приехал папский легат. Подготовка альянса с католиками испугала даже ставленника Даниила и его бывшего помощника, митрополита Кирилла. Он оставил своего князя и уехал во Владимир.
Союз Галиции и Волыни с Римом наталкивался только на одно препятствие. Иннокентий манил князя королевским титулом, Даниил же требовал «войска, а не венца». Никакого войска ему не присылали, тем не менее, он охотно втягивался в политику Иннокентия IV. Вместе с Венгрией и Польшей влез в войну против папских врагов, германского императора и чехов. Мадьяры восхищались стройности и прекрасному вооружению русских полков, волынские летописи наперебой восхваляли Даниила — дескать, еще никто из князей не заходил так далеко в Германию. Зачем он туда ходил и за что бились прекрасные полки, осталось под большим вопросом. Правда, благодарный Бела IV пообещал отдать князю Австрию, но обманул, на Австрию он нацеливался сам.
С литовским Миндовгом Даниил сперва дружил, женился вторым браком на его племяннице. Но и здесь Рим подправил позицию Галича. Вместе с Тевтонским орденом и Польшей князь обрушился на Литву. Миндовг очутился на грани гибели и выкрутился только хитростью. Воззвал вдруг к папе, захотел принять католическое крещение. Принял для видимости, как был так и остался язычником, но Иннокентий IV сразу взял литовца под защиту, папские дипломаты тормознули наступление немцев и поляков. От Даниила Миндовг откупился захваченными белорусскими городами и вступил с ним в союз против татар.
Еще одного единомышленника галицкий князь нашел в лице Андрея Владимирского. Он очень отличался от старшего брата Александра. Был недалеким, легкомысленным. Получив великое княжение, увлекся охотами да пирушками. При Святославе II и Хоробрите государственные дела и без того пришли в расстройство, а Андрей вовсе забросил их, передоверил любимцам из своего окружения. Казна пустела, чиновники хищничали, народ разорялся. Но князь винил в этом не себя, а… татар. Если бы не они, конечно, все обстояло бы иначе. Зато гонора Андрею было не занимать. Получив ярлык от Огюль-Каймыш, он вообразил себя неуязвимым, не считался ни с Александром, ни с послами Батыя.
Казалось, пришло самое время скинуть владычество Орды. В монгольской империи назревала гражданская война. С одной стороны — потомки Угэдея и Чагатая, с другой — Батый и его ближайшие родичи. Даниил Галицкий связался с Андреем и легко нашел с ним общий язык, в 1250 г. они заключили тайный союз. Впрочем, тайна-то была видна кому не лень. Альянс скрепили браком, Андрей взял в жены дочку Даниила. За чарками меда князья и дружинники хвастливо болтали, как они разнесут «поганых» клочками по закоулочкам. А у хана всюду имелись уши, нашлись и русские «доброжелатели». Прознал свергнутый дядюшка Святослав потер руки — вот она, возможность вернуть престол. Помчался с сыном Дмитрием в Орду, повез доказательства измены Андрея.
Правда, татары не смогли сразу же отреагировать, их и впрямь отвлекла внутренняя драка. Враги Батыя готовились расправиться с ним, раз за разом вызывали его в Каракорум. А хан хитрил, увиливал, отговаривался старостью и болезнью ног. Но сам скрытно, не привлекая внимания, собрал войска, оставил править в Сарае сына Сартака и двинулся на восток. Соединился с родственниками из Белой и Синей Орд. Вопреки традициям, они созвали курултай не в Монголии, а в Туркестане, провозгласили верховным ханом племянника Батыя Менгу. Их противники оказались дезорганизованными, растерялись, а безобразное правление Огюль-Каймыш допекло монголов, защищать ее никто не хотел.
Батый и Менгу быстро одержали верх, перебили или изгнали своих врагов, и летом 1251 г. курултай собрался по всем правилам, в Каракоруме. Огюль-Каймыш предали унизительной и мучительной казни, все ее указы и ярлыки, которые «без разбору были выданы», объявлялись недействительными. Менгу был утвержден верховным ханом, перераспределил улусы. Отдал брату Хубилаю Китай, другому брату Хулагу — Персию. Были приняты решения о завоевательных походах, но уже не на запад, а на Южный Китай и Ближний Восток. А Батый сохранил прежние владения и был признан главой рода Чингизидов. По сути, Менгу подарил своему дяде полную самостоятельность.
И вот тут-то пришла пора разобраться с русскими князьями. Сартак приказал им прибыть в Сарай. Александр Невский все это время находился в Новгороде. В 1251 г. он тяжело заболел (случайно ли — после отказа подчиниться Риму?) Надежды на выздоровление было мало. Но весь народ горячо молился о любимом князе, и молитвы были услышаны. Александр поправился. В 1252 г., получив вызов, он выехал в Орду. Даниил Галицкий и Андрей выполнить приказ отказались. Андрей объявил, что «лучше бегати», чем быть данником Батыя. Он даже покинул Владимир, чтобы не находиться в одном городе с татарским баскаком, перебрался в Переяславль-Залесский. Сартак расценил такие действия как мятеж, бросил карателей.
Андрей сосредоточил полки под Переяславлем, с ним соединился младший брат Ярослав Тверской. Но армия полководца Неврюя прошла мимо Владимира, 24 июля незаметно подобралась к расположению братьев и навалилась на них. Русских разгромили подчистую. Князья благополучно сумели удрать, а Неврюева рать отыгралась на Переяславле. Город разорили дотла, жителей умертвили или угнали. Татарам попалась семья Ярослава Тверского, молоденькую жену зарезали, детей увезли с собой. Попутно пограбили и по Владимирской земле, хватали пленников, угоняли скот. Андрей свою семью позаботился эвакуировать. Умчался в Новгород, но там его отказались принять. Что ж, тогда князь подался к русским врагам, сперва к немцам, потом к шведам.
Александр приехал в Сарай, когда Неврюева рать уже выступила в поход. Но Сартак не перекладывал на него вину Андрея, не смешивал братьев. Он наверняка знал об отказе Невского участвовать в папских играх — посольство видели многие, татары обязательно выяснили бы его цель и результаты. А после встреч и разговоров ханский сын искренне зауважал князя и подружился с ним. Известно, что Сартак был христианином. Может быть, несторианином, но некоторые исследователи считают, что он склонился к православному крещению под влиянием Александра[145]. Он выразил желание и побрататься с князем по монгольскому обычаю, стать его «андой».
Невский не мог предотвратить карательную экспедицию, терзавшую Русь, но он сделал все, чтобы смягчить гнев Сартака. Действительно, по ордынским меркам, погром Неврюя был весьма скромным, ограничился одним Переяславлем, после чего рать повернула назад. А расчеты Святослава II, что хан в благодарность за донос отдаст великое княжение ему или сыну, не оправдались. В Орде не любили и презирали слабых. Мало ли, что законный. Но какой из тебя князь, если тебя дважды прогоняли? Сартак выдал ярлык понравившемуся ему Невскому. Святослав не солоно хлебавши вернулся в свой Юрьев-Польский, где вскоре и умер. А Александра торжественно встречала вся Владимирская земля. В него верили, на него надеялись. Узнав о его приезде, жители облегченно выбирались из лесных чащоб, куда попрятались от татарских ратей.
Оставался еще один очаг борьбы с Ордой, Галиция и Волынь. Но прогнозы Невского, к чему приведет союз с западом, вполне оправдались. Один «союзник» Даниила и Андрея, Миндовг, узнав о гибели владимирских полков, сразу же вторгся на смоленскую и новгородскую землю. С большим трудом удалось его разбить и выгнать. Другой «союзник», Иннокентий IV, прислал Даниилу королевскую корону. Князь официально признал папу «своим отцом», а за это католический посланник короновал его. Но Иннокентий был щедрым не только на побрякушки. Одновременно он объявил крестовый поход против татар и… русских.
В 1253 г. папская коалиция двинулась в наступление. Двинулась в весьма выразительном сочетании, на одном фланге ливонские рыцари, на другом Даниил Галицкий с литовцами. Силы Ордена осадили Псков. Но среди псковичей изменников больше не нашлось, они стойко отбивались. А новгородцы уже испробовали, что несут им незваные гости. Без долгих споров снарядили ополчение. Услышав о его приближении, враг предпочел отступить. Но новгородцы не успокоились, в наказание за нападение прошлись по Эстонии, поколотили немцев возле Наровы, и Орден запросил мира.
А на Даниила Галицкого Сартак направил рать Куремсы. Она была сборной, из половцев, торков и русских. Князь Изяслав Северский вспомнил, что когда-то в Галиче правили его предки, размечтался снова получить его и присоединился к татарам. Но Даниил был куда более умелым полководцем, чем его незадачливый зять Андрей. Вражескую конницу он разметал, Куремса бежал прочь, Изяслав Северский угодил в плен. Галицкий князь устремился вперед. Один за другим отбирал у татар города по Бугу, нацелился на Киев. Но… ему сообщили, что в тылу литовские «друзья» потрошат его собственный Луцк. Даниилу пришлось возвращаться, вразумлять и призывать к порядку воинов Миндовга. Что касается помощи папы, то она ограничилась письмами к венгерскому, польскому, чешскому, сербскому государям с призывом «под знаменем креста» поддержать галичан. Нетрудно догадаться, что никто из них не откликнулся.
