Позывной "Курсант" 4 (СИ) - Барчук Павел

— Слушай, я не буду оправдываться. И, возможно, нет оправдания. Понять меня тоже не прошу…

— Погоди ты! — Прервал я Бернеса, который по-прежнему сидел на корточках с бледным лицом и выступившими резко скулами. — Так а ты почему меня насчет ночных разговоров не вломил? Сразу ведь сообразил, что-то со мной не так. Тем более, в отличие от других, в языках разбираешься. Смысл фраз, которые я бубнил во сне, понял. Ты представь, насколько интересна была бы эта информация для чекистов. Если бы начали выяснять да разбираться, хрен его знает, чего нарыли бы. Там веревочка длинная и идет она не только к Бекетову, который, на минуточку, за спиной Ежова сидел. Да хотя бы одной истории с «утоплением» в коммуне было достаточно, чтоб того же Бекетова тряхнуть. А ты промолчал. Почему?

— Ну, для начала, у нас не было договоренности, чтоб я рассказывал обо всем. Их в первую очередь интересовали всякие антисоветские разговоры, обсуждение партии, вредительские рассуждения о руководстве страны. Ну…такого плана. Сам понимаешь. О попытках побега тоже надо было докладывать

— Понимаю. — Я снова кивнул. — Хотели знать наверняка, что не растят своими же руками шваль, которая воспользуется полученными знаниями и переметнется к врагу. Это, как раз, очень даже понимаю.

— Навроде того. — Бернес упорно пялился в сторону, ко мне не поворачивался. — Ну, ещё было велено докладывать, если какие-нибудь подозрительные моменты появятся. Типа, как с Зайцем было. Как с боксом твоим. Про бокс я, правда, Шипко рассказал. Слово это слух резануло. А ночные разговоры…да мало ли кто, о чем во сне бормочет. Этак можно каждого подозревать в чем-то хреновом.

— Ладно… — Я кивнул, соглашаясь. Думаю, действительно в первую очередь чекистов интересует лояльность детдомовцев к власти и уровень их надёжности. — Другой вопрос. Я ведь вам с Подкидышем все, как на духу, рассказал. А меня до сих пор в казематные застенки не потащили.

— Я не доносил ничего. Ни про твои ночные разговоры, ни про то, что ты в бараке говорил. Не смог. — Марк встал на ноги и, наконец, посмотрел на меня. Правда, так как я ещё сидел на корточках, получилось, что разглядывал Бернес мою макушку. Потом он развел руки в стороны и повторил. — Не смог. Чего-то изменилось. Не знаю… Ты мне с самого начала нормальным казался. С причудью, конечно, себе на уме, но… без подлости, без двойного дна. А в последнее время, совсем тошно стало от себя самого. Еще вчера об этом думал. Много думал. Когда ты про метлу сказал… Про то, что никому мы на хрен не нужны. Что рассчитывать можем только на себя. Ну и предыдущий наш разговор, когда в бараке сидели. Не знаю, как теперь быть. Если откажусь, последствия могут быть всякие.

— А ты не отказывайся! — Я вскочил на ноги, лихорадочно соображая обо всей ситуации.

Меня просто осенило. Чекисты хотели, чтоб в группе был один человек, грубо говоря, работающий на них. Отлично! Вот пусть он и будет. Как они проверят, насколько достоверная информация им сливается? Никак. Если эта информация будет носить безобидный характер. Мелочь всякая, за которую максимум — Шипко поорет. Или наоборот, нечто важное, но то, что нам выгодно чекистам донести.

— Слушай, конечно, честно говоря, насчет твоей сестры очень неуверен. — Я с сожалением посмотрел на Бернеса.

Но он ведь не дурак. Сам должен понимать, бабка на двое сказала, что ему реально в этом вопросе помогут. Да и как? Марка отправят Родине служить за границу. А девчонку он куда денет? С собой что ли потащит? Бред, конечно. Не могу утверждать, может, Шармазанашвили и правда человек слова. Однако… Сомнительно как-то.

— Ну, расскажут тебе, в каком она месте обитает, а сделать то ты ничего не сделаешь. Тем не менее, менять ничего не надо. Понял? Доноси им, как и до этого. Просто каждый твой донос мы теперь согласовывать будем.

Бернес молча смотрел на меня оторопевшим, растерянным взглядом. Буквально пару секунд. А потом его лицо посветлело и в глазах мелькнуло понимание. Ну, точно говорю. Соображает пацан.

— Ты хочешь сказать, мне делать то же самое, но в удобном для нас виде?

Ответить я Марку не успел. И слава богу. А то бы у нас еще один осведомлённый нарисовался. Да еще такой, который язык за зубами держать вообще не умеет в силу небольшого ума.

Из-за угла барака вынырнул Большой.

— Вы чего тут, обоссались совсем? Пошли поссать и все, пропали.– Со смехом спросил Ленька. А это был именно он.

Детдомовец быстренько окинул взглядом девственно чистый снег, на котором не было видно никаких следов жизнедеятельности человеческого организма, а потом обиженно заявил:

— Ой, брехуны. Вы специально потрындеть ходили, да? Секреты что ли имеются? Это как-то не по-товарищески. Ну давайте, рассказывайте.

— А то! Один огромный секрет. — Я подскочил к Большому, приобнял его за плечо, и потихоньку начал подпихивать Леньку в обратную сторону, туда, откуда он пришел. — Мы с Бернесом об одной особе разговаривали. Хорошенькая, страсть. Она нам обоим нравится. Вот я Марка на дуэль вызвал. Стреляться будем.

— Какая особа⁈ У нас на всю школу только Старуха да Ольга Константиновна! Чего вы брешете? Дуэль, говорит…На какую дуэль? Чем стреляться? — Заржал Большой. А потом вылупил на меня глаза, обработав всю информацию до конца. Башка то у него не очень быстро соображает. — У тебя, что, револьвер есть?

Ленька от подобного предположения обалдел настолько, что даже не сопротивлялся моим действиям, пока я тихонечко двигал его подальше от Бернеса. В итоге, через две минуты мы уже вывернули из-за угла и оказались на виду у остальных пацанов.

— Как чем? Снарядами! — Гаркнул Марк, который шел следом за нами.

Он сгрёб горсть снега, быстро слепил из него снежок и зарядил им прямо Леньке в башку, сбив точным ударом шапку с его головы.

Большой, само собой, заорал, что Бернес сволочь и гад, выскользнул из-под моей руки, а затем швырнул в Марка ответный снаряд. Через пять минут у нас уже разразилась целая снежная баталия.

Правда, закончилась она так же быстро, как и началась. Думаю, несложно догадаться, по какой причине.

— Ты посмотри, что делается! — Шипко появился как всегда внезапно и очень невовремя. — Я их отправил делом заниматься, а они и тут нашли себе развлечение. Бегом в дом!

К счастью, на этом фантазия Панасыча дала всё-таки сбой и до самой ночи он нас больше не трогал. А может быть, решил, для одного дня достаточно поучительных моментов. Просто мы реально ушатались так, что любое другое задание просто физически не потянули бы.

Мы благополучно сходили с Бернесом на занятие к Молодечному, где нас окончательно добили, и, заодно на обратной дороге обсудили все до конца.

Первым делом я сообщил Марку свое решение по поводу остальных пацанов. А оно было следующим, это решение — никого пока в курс дела не вводить. В любом случае теперь, когда я знаю, кто крыса, а главное — почему она появилась, это уже не столь важно. Но детдомовцы могут отнестись к новости про Бернеса очень негативно. У них все-таки другое восприятие, не такое, как у меня. Да и юношеский максимализм тоже никто не отменял.

Тем более, у бывших беспризорников есть свои правила, типа понятий. И по этим понятия никто из них Марка не поддержит, а скорее даже наоборот. Вот только внутренних разборок нам сейчас не хватало. Меня это вообще не радует. У пацанов ума хватит, к примеру, «темную» ему устроить или еще что-то в подобном духе, а я потом от Шармазанашвили огребу по самые мама не горюй. Оно мне надо? Вообще не надо. К тому же я настроился реально сплотить детдомовцев в крепкую команду.

Собственно говоря, вот этими мыслями с Марком и поделился. Не про директора, конечно. Про пацанов. Бернес растрогался ужасно.

Кстати, про то, что меня как бы назначили главным, я вообще забыл. Вспомнил только ночью, лежа в постели. Соответственно, детдомовцам так и не сказал ничего об этих нововведениях. Ну, не бегать же, вылупив глаза, по комнатам, дабы донести пацанам мысль, что теперь каждое их действие будет мне дорого стоить, если что-то пойдет не так.Решил, поговорю завтра.