Комсорг (СИ) - Белов Иннокентий

— Хороший мужик. Одинокий только и несчастный, — потом констатировала Люда, когда платформа с провожающими осталась позади.

— Будешь утешать? — хихикнула совсем пьяная Ирка, — в гости к нему приедешь в общежитие?

— Нет, конечно. Я приличная девушка и замужем. Дали мы ему немного радости, только дальше ты уже сам свои проблемы решай! И с мамой Арнольда договорись, — это уже на меня внезапный перескок в разговоре от Людмилки.

— На нее только теперь и рассчитываю, раз на мою личность менты местные глаз положили, — грустно ответил я. — И сумку пора новую покупать, поменьше размером.

— Да, Игорек. Мы тебе здорово помогли сегодня. Так и ты с нас столько тяжелой работы в магазине снимаешь, так что все по делу. Уехала твоя зазноба в свою Нерехту? — подхватывает тему Ирка.

Я это очень хорошо прочувствовал сегодня, реально помогли с продавщицами контакт наладить в Таллинском универмаге и от ментовской засады прикрыли. Даже с мамой Арнольда дали поговорить наедине, понятно, что сам Арнольд им не так интересен, все остальное теперь только от меня зависит.

— Уехала до конца каникул.

— Ну, теперь у тебя два дня до Нового года торговля будет идти бешеная. Да и после Нового тоже. Пошли в купе, спать уже хочется, завтра весь день на ногах прыгать, — машет рукой Люда.

— Теперь только в туалет и сразу спать, — соглашается с ней Ира.

Да, после такого обжорства у гостях у хлебосольного Арнольда и его мамы мы мгновенно уснули, хотя на часах еще всего пол десятого. Соседка наша долго читала книжку, а мы сладко спали, покачиваясь на своих полках вместе с вагоном.

Никакой таможни по пути нет, страна все еще одна, пусть и довольно разная по жизни. Кто-то на жирных дотациях из общей казны неплохо процветает, а кто-то эти дотации создает своим трудом и живет совсем небогато.

Заводят неисправимые противоречия социализма весь этот строй в непреодолимый такой тупик.

В пол восьмого утра вылезаем из вагона, я сразу ловлю багажную телегу и мы втроем быстро шагаем с территории вокзала. Сумки у меня солидные, только и нас сразу трое, поэтому наряд милиции до меня не докапывается, понимая, что придется разбираться с девушками.

Да уж, за ними я как за каменной стеной, а вот один довольно беззащитен против органов. Могу только на материальной основе договариваться с теми же ппсниками.

Девчонкам с восьми утра уже необходимо быть в магазине, с вокзала они успевают с запасом подойти на работу, еще и ко мне сбегали умыться и лица поправить по очереди потом. Я же оставляю тяжелый свой багаж пока в комнате, вздыхаю при этом с огромным облегчением.

Тяжелая на самом деле вышла поездка, правда очень результативная по привезенному за раз дефициту.

И, что самое главное — по наработанным связям.

Женские вещи принесут примерно двести пятьдесят рублей по минимуму, дорогие наборы конфет еще сорок, а остальные сто двадцать потраченных на кондитерку — около восьмидесяти рублей.

Всего под триста семьдесят деревянных при вложенных шестьсот девяносто рублях вместе с деньгами, потраченными на билеты. Так, еще расходы — билеты восемнадцать рублей, сверху я дал всего-то пятерку за три комплекта для себя и подруг по наработанному знакомству. Заказывал за месяц с запасом, теперь у меня еще на седьмое января есть комплект билетов на тот же поезд. Просто хожу на вокзал и оставляю записку знакомым кассиршам, что мне требуется, чтобы долго не вести разговоры при лишних свидетелях. Народ очень везде любознательный и сразу же оказывается у меня за спиной, напрягая внимательно слух. Насчет того — нельзя ли в этой кассе тоже себе прикупить билетик минуя огромную очередь.

Забираю билеты уже потом вечером после закрытия касс, когда очередь рассасывается, стучу условленным стуком в закрытое окошко. И себе жизнь очень упрощаю насчет покупки билетов, еще девчонкам-кассиршам левыми деньгами и шоколадками настроение поднимаю.

Потом сам отправляюсь в магазин, готовлю к большим продажам склад, перетаскиваю пирамиды ящиков к прилавкам и тружусь почти два часа не разгибаясь, как в десять часов внезапно приходит местный участковый, который мой тезка и ставит в известность Абрамовну, что я ему нужен для дачи показаний.

Я сразу догадываюсь, откуда ветер дует. Даже ведь не ударил никого, а уже в чем-то виноват и придется общаться с милицией родной.

Делать нечего, собираюсь пока, чтобы идти к нему в пункт правопорядка.

— Игорь Викторович, только ненадолго грузчика забирайте! Сегодня день какой, а замены ему нет! — переживает Софка.

— Пока ненадолго заберу, а там уже посмотрим, — отвечает ей капитан, начиная так воздействовать на мое сознание.

Ну, это он зря, я не наговорю на себя ничего лишнего, чай не подросток какой-то доверчивый, чтобы на себя что-то вешать. Придется капитану последовательно пережить стадии удивления, неприятия и соглашения с моими словами.

Пока мы молча доходим до его берлоги на 2-ой Красноармейской, где он усаживает меня за стол и пробует сначала раскрутить на то, что я скажу сам. Не хочу ли я что-то ему чистосердечно рассказать без протокола — так оно звучит.

Типа, признавайся — тебе же легче потом будет. Ага, чистосердечное признание облегчает совесть и утяжеляет срок.

Я делаю морду кирпичом и с недоумением спрашиваю участкового:

— Не очень вас понимаю, товарищ капитан. В чем дело-то?

— Ну, для начала в том, что ты работаешь в магазине по-черному и так же нелегально живешь на моем участке! — сердится участковый и перечисляет мои уже старые прегрешения, — у одной слишком доверчивой пенсионерки! Я ведь могу это дело на раз прекратить!

А вот уже с этой темой все наговоры сплошные получаются, прикрыта у меня задница почти идеально.

— Работаю я уже официально, имею теперь такое право, паспорт пока на оформлении. Как только получу, София Абрамовна меня на работу устроит и оформит мне трудовую книжку, — легко отбиваю я первое обвинение.

— Еще живу я в области, в Сосновом Бору, на работу езжу на электричке. Один раз в четыре дня остаюсь ночевать здесь у своей хорошей знакомой, поэтому не понимаю, что вы имеете ввиду, говоря про ее доверчивость. Так что правило о трех днях без регистрации никак не нарушаю, — отбиваю я второе обвинение.

Про себя хорошо понимаю, что запарится капитан меня ловить в квартире Таисии Петровны, чтобы доказать, что я тут живу постоянно. Это нужно каждый день меня отслеживать, так ведь в саму квартиру его никто не пустит с проверкой.

Что он, в подъезде дежурить что ли станет каждый день? Со свидетелями или понятыми? Делать ему больше нечего!

Докажи тут, что я не уехал на последней электричке в двенадцать ночи домой, а утром рано не вернулся обратно. Замучается пыль глотать, моя областная прописка дает мне почти полную индульгенцию.

Капитан морщится, как будто лимона поел, отчетливо понимая, что я не ведусь на его недоброжелательный тон и вообще никак не переживаю за свое будущее.

Только я вообще внешне не понимаю, в чем тут дело, предъявляю ему свой комсомольский билет и объясняю, что уже совершеннолетний точно. А ученический не показываю, чтобы он меньше про меня знал всякой лишней информации.

— Вот, есть показания на тебя и еще какую-то твою подругу, что вы вместе избили двоих парней, — он достает пару протоколов и показывает их мне.

С чего это потерпевшие взяли, что это моя подруга? А я просто мимо не проходил? Они же меня наверняка и не видели позади Светки, так увлеклись прыжками вокруг нее. Только то, что мы вместе ушли?

Да, быстро как-то очень нас нашли. Значит, обоим парням серьезно перепало, раз пришли сюда и показания дали.

Ну, Светка — коза какая бодливая! Довела нас из-за своей нетерпеливости под угрозу уголовного дела. Чего ей стоило пару минут подождать, пока парни наиграются? Ну, или я бы вмешался осторожно и спокойно, чтобы не начинать мордобой. Праздник ведь на дворе веселый, а тут народ получил какие-то серьезные увечья за сущую ерунду.