Борис Чурин - Ангел Господень
— Этот Исаак — паршивая свинья, — прорычал он, — вонючий шакал, верблюд облезлый!
— Что случилось, старик?! — голос Пандеры задрожал в предчувствии беды.
— Он презрел наши обычаи! — продолжал рычать шадхан, — он презрел волю Господа! За это ему вечно гореть в Геенне огненной!
— Ради Бога, скажи мне, что случилось! — Пандера схватил старика за плечи и несколько раз с силой тряхнул его иссохшее тело.
— Исаак отказал тебе, — чуть слышно прошептал старец и низко склонил голову, — он сказал, что ему нужно отдать долг ростовщику. Поэтому он собирается выдать Марию за человека, который сможет заплатить за нее богатый могар. Исаак знает, что ты беден, поэтому он тебе отказал.
Едва различая дорогу, Пандера добрался до своей мастерской, сел в углу на табурет и уставил невидящий взгляд себе под ноги. Так он просидел до вечера. Мать несколько раз звала его к столу, но молодой человек в ответ лишь яростно тряс головой.
Утром следующего дня Пандера снова пошел к шадхану. На немой вопрос вскинутых вверх бровей старика горшочник с жаром выпалил:
— Подыщи мне невесту. Я хочу жениться.
Губы шадхана скривились в грустной улыбке. Он взял молодого человека за руку, провел под навес и усадил на скамью. Опустившись рядом, старик положил руку горшочнику на колено.
— Я тебя хорошо понимаю, — тихо заговорил он, — сам когда-то был в таком положении. Все мне тогда опостылело. Жить не хотелось. Думал оставить дом и уйти, куда глаза глядят. Спасибо отцу: образумил меня, на путь истинный наставил.
Тобой сейчас, как и мной в то время, руководят чувства, а не разум. Твое самолюбие уязвлено, любовь твоя отвергнута и в тебе кипит обида, которая толкает на необдуманные поступки. Поверь мне, старику, твое сердце еще долго будет принадлежать Марии. Ее образ будет еще долго стоять перед твоим мысленным взором. Если ты сейчас женишься, то пройдет совсем немного времени и твоя жена почувствует твое состояние. И тогда она возненавидит тебя. А ненависть женщины в тысячу раз страшнее ненависти мужской. Твоя жизнь превратится в кошмар. Поэтому, внемли моему совету, мальчик: не спеши и не горячись. Потерпи год-полтора и твоя душевная боль утихнет. Твой разум очистится от накипи чувственных переживаний, и ты снова сможешь осознанно выбирать свою жизненную дорогу.
Вернувшись домой, Пандера прошел в мастерскую и принялся готовить замес с таким усердием, словно готовился выполнить заказ царя Иудеи. Но, если руки горшочника машинально делали знакомую им работу, то голова его была занята мыслями о только что состоявшимся разговоре. Раз за разом молодой человек прокручивал в сознании слова старого шадхана, спорил с ним, приводил собственные доводы, но каждый раз вынужден был признаваться самому себе, что старик во всем прав.
Прошло два месяца или чуть более того. Однажды Пандера возвращался с рынка, где торговал своими изделиями. День выдался удачным и горшочник сумел продать почти всю посуду, которую захватил из дома. Решив сократить путь, Пандера свернул на узкую, пыльную улочку, петлявшую меж домов. Неожиданно впереди замелькала женская фигура с двумя кувшинами воды в руках. Женщина шла в том же направлении, что и горшочник. Расстояние между ними быстро сокращалось. На очередном повороте дороги Пандера сумел разглядеть профиль идущей впереди женщины, и в следующее мгновение сердце молодого человека учащенно забилось: это была Мария. Горшочник прибавил шаг и уже не шел, а почти бежал, взбивая босыми ступнями облака пыли. Услышав за собой топот ног, Мария обернулась. Пандера заметил, как она вздрогнула всем телом, а глаза ее испуганно расширились. В следующий миг молодая женщина бросилась прочь и через десяток шагов скрылась за дверью одного из домов. Пандера догадался, чей это был дом. Он знал, что не так давно Мария вышла замуж за плотника Иосифа.
На следующий день Пандера долго бродил по улице, на которой накануне встретил Марию. Однако увидеть ее ему в тот день не удалось. На второй день Пандера повторил свои попытки, но снова безрезультатно. Лишь на четвертый день ему повезло: в очередной раз, проходя мимо дома Марии, горшочник увидел, как она вышла из двери с кувшинами в руках. Заметив Пандеру, молодая женщина низко склонила голову и ускорила шаг.
— Мария! — бросился к ней горшочник, — подожди, Мария.
Женщина остановилась и, не поднимая головы, прошептала:
— Уходи! Люди увидят!
— Только два слова, Мария! — простонал Пандера, — когда последний раз я встретил тебя здесь, на улице, то понял, что не могу жить без тебя. Мы должны встретиться, Мария. Иначе, я умру с тоски!
Меж бровей молодой женщины пролегла глубокая складка. Взгляд ее, словно затравленный зверек, метался из стороны в сторону.
— Хорошо, — выдохнула она чуть слышно, — через два дня, после полудня, я приду к тебе в мастерскую. Нам нужно купить посуду.
Как и обещала, через два дня Мария пришла к горшочнику и после этого стала приходить к нему раз в две или три недели. А потом… потом она сообщила, что беременна.
— Что делать? — в сотый раз задался вопросом Пандера, обхватив руками голову.
От бесплодных размышлений молодого человека отвлек неожиданный стук в дверь. Горшочник поднялся со стула и направился встречать незваного гостя. На пороге стоял нищий в старых лохмотьях, одетых на грязное тело.
— Здравствуй, Пандера, — нищий склонился в почтительном поклоне, — да будет дом твой полон достатком и радостью.
— Пошел прочь, — проворчал горшочник, — мне нечего тебе подать.
— Не за податью я пришел сюда, — вновь склонил голову нищий, — а пришел я, чтобы дать ответ на вопрос, мучающий тебя последние дни.
— Какой вопрос? — опешил от неожиданности молодой человек.
— Позволь мне войти в мастерскую, — улыбнулся нищий.
Пандера отступил на шаг, давая возможность гостю пройти внутрь помещения. Тот, войдя, осмотрелся и не спеша занял место на скамье возле печи. Некоторое время он молчал, глядя себе под ноги и разглаживая бороду.
— У тебя, Пандера, — начал нищий тихим, но твердым голосом, — есть единственный выход из создавшегося положения: бежать из Назарета как можно дальше, где тебя никто не знает.
— Кто ты и кто тебя послал? — прохрипел горшочник, сверля гостя взглядом, в котором страх боролся с надеждой.
— Я — Ангел Господень Гавриил. А послан я Всевышним, чтобы помочь тебе.
— Ангел? — переспросил молодой человек, недоверчиво качая головой.
— Да, Ангел. Смотри, — приказал гость, указывая рукой на печь, в которой чуть тлели угли. В тот же момент угли вспыхнули мощным пламенем.
— Смотри, — вновь раздался приказ, и мастерская вдруг озарилась ярким, мерцающим светом, в котором с быстротой молнии красный цвет сменялся на оранжевый, оранжевый — на желтый, желтый — на зеленый, зеленый — опять на красный и так далее до ряби в глазах.
— Ну, теперь ты веришь, что я — Ангел Господень? — громовым раскатом прогремел в ушах горшочника голос нищего, хотя Пандера мог поклясться, что гость не открывал рта.
— Верю! Верю! — молодой человек рухнул на колени и склонил голову перед Ангелом. Тот хранил молчание и Пандера, выждав некоторое время, решился заговорить.
— Ты сказал, что Господь послал тебя помочь мне. Скажи, что мне делать.
— Прежде всего, тебе следует молчать, — Гавриил поднялся со скамьи и теперь стоял перед горшочником во весь рост, — никому, никогда, даже под мучительными пытками ты не должен сообщать, что Мария родила ребенка от тебя. В противном случае, тебя ждет страшное наказание, в сравнении с которым самая жуткая смерть покажется наслаждением.
Ангел Господень замолчал, испытывающим взглядом изучая лицо горшочника. Тот опустил глаза, и на лбу его пролегла задумчивая складка. Прошло довольно много времени, прежде чем Пандера вновь обратился к Гавриилу.
— Скажи, — смущенно произнес он, — почему Господь так усердно печется о судьбе обыкновенного ребенка и его матери?
— Ребенок, о котором идет речь, вовсе не обыкновенный! — Ангел вскинул руки вверх, — ему уготована Господом великая миссия. Придет время и он станет машиахом, царем иудейским. Он укажет людям дорогу в Царство Небесное, в царство добра и справедливости.
— Мой сын станет машиахом?! — удивленно воскликнул Пандера.
— Забудь о том, что он твой сын! — прогремел голос Гавриила, — иначе тебе не избежать наказания Господнего.
Горшочник покорно склонил голову.
— И вот еще что, — продолжил Ангел, смягчив голос, — ты должен завтра же покинуть Назарет. Будет лучше, если ты переберешься в Иерусалим. Город большой и тебя мало кто там знает.
— Но что я буду делать в Иерусалиме? Там и без меня полно горшочников!
— Об этом не волнуйся, — Ангел Господень небрежно махнул рукой, — я все устрою.
