Джон Кристофер - Огненный бассейн Сборник фантастических романов
— Сколько же жило здесь, как ты думаешь? — сказал Генри. — Тысячи? Сотни? Сотни тысяч? Может быть, больше?
— Предстоит большой обход, — заметил я. — Я не вижу конца.
— А зачем обходить? — удивился Бинпол. — Почему бы не пойти прямо?
Я вспомнил Джека и его рассказ об огромном корабле в гавани города неподалеку от Винчестера. Никому не приходило в голову, что можно не просто посмотреть издали; никто не приближался к огромным городам. Но такой способ мышления исходил от треножников, от шапок. Предложение Бинпола было пугающим, но соблазнительным.
Генри тихо сказал:
— Ты думаешь, мы сможем пройти через него?
— Можем попробовать, — ответил Бинпол. — Если будет слишком трудно, мы вернемся.
Природа вен стала яснее, когда мы приблизились. Деревья следовали старым улицам, пробиваясь сквозь черный камень, из которого они были построены, и поднимая вершины над каньоном, который с обеих сторон образовывали здания. Мы шли в их темной прохладной тени вначале молча. Не знаю, как другие, но мне потребовалось собрать все свое мужество. Птицы пели над нашими головами, подчеркивая тишину и уныние пустыни, по которой мы шли. Только постепенно начали мы интересоваться окружающим и разговаривать, вначале шепотом, потом более естественно.
Странное зрелище представилось нам. Признаки смерти, конечно, — белизна костей, на которых некогда была плоть. Мы ожидали этого. Но один из скелетов был втиснут в ржавый продолговатый корпус с утолщением посредине, стоявший на металлических колесах, одетых каким–то жестким черным веществом. Виднелись другие подобные же сооружения, и Бинпол остановился около одного, заглянул внутрь. Он сказал:
— Места для сидения. И колеса. Это какой–то экипаж.
— Не может быть, — возразил Генри. — Нигде нет упряжи. Может, она сгнила?
— Нет, — возразил Бинпол. — Везде одно и то же. Смотрите.
Я сказал:
— Может, это были хижины, в которых люди отдыхали, когда уставали идти.
— С колесами? Нет. Это экипажи без лошадей. Я уверен.
— Их двигал один из твоих котлов, конечно! — заметил Генри.
Бинпол совершенно серьезно ответил:
— Может, ты и прав.
Некоторые здания обрушились от старости и непогоды, кое–где на большом пространстве они были разбиты, казалось, молотом с неба. Но большинство было более или менее нетронуто, и мы зашли в одно из них. По–видимому, это был магазин, но огромных размеров. Множество металлических баночек рассыпано по полу, некоторые еще лежали на полках. Я подобрал одну из них. Она была обернута в узкую полоску бумаги с выцветшим рисунком сливы. На других банках тоже виднелись рисунки: фрукты, овощи, тарелки супа. Конечно, пища. И вполне разумно: если столько людей жило вместе, без обработки земли, пищу им должны были привозить в сосудах, как моя мать готовила продукты на зиму. Банки проржавели, в некоторых местах насквозь, внутри виднелось сухое нераспознаваемое месиво.
Магазинов были тысячи, и мы осмотрели многие. Содержимое их нас изумило. Огромные свертки ткани, которая еще сохранила дикие цвета и рисунки… ряды рассыпающихся бумажных коробок, полных истлевшей обуви… музыкальные инструменты, одни из них знакомые, но большинство нет… женские фигуры, сделанные из странного твердого вещества, одетые в обрывки платьев… Магазин, полный бутылок. Бинпол сказал, что в них было вино. Мы отбили горлышко у одной бутылки, попробовали, но скривили лица: вино давно прокисло. Кое–что мы захватили с собой: нож, маленький топорик с заржавевшим лезвием, которое можно было заточить; что–то вроде фляжки, сделанной из прозрачного голубого материала; она очень легка и в ней гораздо легче нести воду, чем во фляжках, которые нам дал капитан Куртис; и свечи… и тому подобное.
Но магазин, наполнивший меня благоговейным страхом, был совсем мал. Он втиснулся между двумя гораздо большими и наряду с обычными разбитыми стеклянными окнами имел внутри перегородку из проржавевшего металла. Я заглянул внутрь: похоже на пещеру Аладдина. Золотые кольца. Усаженные бриллиантами и другими камнями броши, ожерелья, браслеты. И множество часов.
Я подобрал одни. Тоже золотые и с тяжелым золотым браслетом, который растянулся, когда я сунул внутрь пальцы и развел их. Браслет мог прочно сидеть на запястье. Но, впрочем, более толстом, чем мое. Когда я надел часы, они соскользнули, поэтому мне пришлось надеть их выше. Они, конечно, не шли, но это были часы! Генри и Бинпол осматривали что–то на другой стороне улицы. Я хотел позвать их, но потом передумал.
Дело не в том, что мне не хотелось, чтобы у них были такие же часы, хотя и это отчасти. Тут вмешались и воспоминания о драке с Генри из–за отцовских часов, когда мне помог Джек. И еще кое–что. Моя неприязнь к Генри отодвинулась в глубину сознания из–за трудностей и опасностей, которые мы разделяли. Когда к нам присоединился Бинпол, я больше разговаривал с ним, а Генри до некоторого времени оставался в стороне. Я сознавал это и, боюсь, был доволен.
Но позже, особенно после прихода в огромный город, я почувствовал перемену. Но ничего определенного: только Генри больше разговаривал с Бинполом, а тот свои замечания адресовал обычно Генри; и вот уже если раньше мы говорили с Бинполом, а Генри был посторонним, то теперь таким посторонним все чаще становился я. И вот я отыскал магазин с драгоценностями и часами, оставив себе странную машину с четырьмя рядами маленьких белых кружочков с буквами. Я снова взглянул на часы. Нет, не стану их звать. Постепенно мы перестали обращать внимание на магазины. Частично потому, что наше любопытство пресытилось, но отчасти и из–за того, что мы уже семь часов шли по городу, а никаких признаков его конца не было. Даже наоборот. В одном месте, где образовалась гигантская груда обломков, мы взобрались на ее верх сквозь кусты и увидели море зелени и рухнувшего камня. Оно тянулось бесконечно, как настоящее море, усеянное рифами. Без компаса мы бы заблудились, так как день был облачный и невозможно было определить направление по солнцу. Но мы знали, что по–прежнему движемся на юг.
Мы пришли в район более широких улиц, обрамленных огромными зданиями. Улицы уходили вдаль. Мы остановились поесть в месте, где встречались несколько таких улиц. Здесь Деревья не сумели пробиться, и мы сидели на камне, ели мясо и Жесткие сухари, которые дал нам капитан Куртис: хлеб мы уже Весь съели. Потом мы отдыхали, но через некоторое время Бинпол встал. И Генри пошел за ним. Я лежал, глядя в серое небо, и вначале не ответил, когда они позвали меня. Но Бинпол позвал снова, и голос его звучал возбужденно. Казалось, они нашли что–то интересное.
Это оказалось огромное отверстие, окруженное с трех сторон ржавыми перилами, со ступенями, ведущими вниз, в темноту. Сверху, против входа, виднелась металлическая пластина с надписью «МЕТРО».
Бинпол сказал:
— Ступени такие широкие, что тут могут пройти в ряд десять человек. Куда они ведут?
— Какое нам дело? — ответил я. — Если мы не отдыхаем, лучше двигаться.
— Если бы я мог взглянуть… Зачем был построен такой огромный тоннель?
— Ты там ничего не увидишь.
— У нас есть свечи, — напомнил Генри.
Я гневно сказал:
— Но нет времени. Я не хочу проводить здесь ночь.
Они не обратили на это внимания. Генри сказал Бинполу:
— Мы можем немного спуститься и поглядеть.
Бинпол кивнул.
— Это глупо! — заявил я.
— Ты можешь не ходить, если не хочешь, — возразил Генри. — Оставайся здесь и отдыхай.
Он сказал это равнодушно, в то же время отыскивая в мешке свечи. Их следовало зажечь, а огниво хранилось у меня. Но они были настроены решительно, и я сдался:
— Я иду с вами. Хотя по–прежнему считаю все это бессмысленным.
Ступени привели в пещеру, которую мы осмотрели, насколько позволял слабый свет свечи. Тут не было доступа непогоде, и поэтому предметы сохранились лучше, чем наверху: виднелись странные машины с полосами ржавчины, но в целом не тронутые разрушением, и что–то вроде ящика с целыми стеклами.
Из пещеры вели тоннели: некоторые, как тот, по которому мы вошли, вели вверх, а другие — еще глубже вниз. Бинпол решил исследовать один из них и выполнил намерение, несмотря на возражения. Лестница оказалась очень длинной, а у подножия ее направо отходил другой, меньший тоннель. Даже тот слабый интерес, который у меня был, теперь совершенно исчез; я хотел одного — возвратиться к дневному свету. Но я не стал говорить об этом. Мне показалось по отсутствию энтузиазма в ответах на реплики Бинпола, что Генри не больше меня хочет идти дальше; может, даже меньше. Я получил от этого небольшое удовлетворение.
Бинпол шел впереди по тоннелю, который повернул и окончился воротами с тяжелой железной решеткой. Когда он толкнул их, ворота заскрипели и открылись. Мы прошли внутрь, рассматривая то, что можно было увидеть.
