Борис Гринштейн - ЗЕМЛЯ ЗА ОКЕАНОМ
Утёс этот считался священным, находился на берегу и большую часть времен отделён от берега морем. Лишь дважды в сутки на пол часа обнажалась отмель. Это была надёжная крепость против равных врагов, но на этот раз о равенстве разговора не было. 9 августа промышленные во главе с самим Шелиховым выволокли на берег, против скалы- убежища, превратившегося в ловушку, 6 пушек.
В результате последовавшей бойни около трехсот конягов, среди них много родственников Кашмака, погибло и лишь немногим удалось бежать. Из числа пленных молодые мужчины были убиты, а оставшиеся около четырехсот человек превращены в калгов, которых объединили в особое селение и заставили добывать меха. После этого все вожди ближайших селений отдали Шелихову своих детей в заложники- аманаты. Всего их было около двадцати
Благодаря преимуществу в оружии было ранено лишь шестеро промышленных. В "бою" "отличились" Нестор Бакуринский, Афанасий Лисенков и Егор Баранов. Сразу же после побоища Григорий Иванович не поскупился на бочонок пороху и подорвал вершину священной скалы, опрокинув её в море. Эта жестокость, а также хорошая стража, кулибинский фонарь*(5) и картечь приучила кадьякцев к осторожности.
Закончив строительство крепости, вытащив суда на берег и так же окружив их валом, Шелихов разделил всех работных на два отряда: пока один отряд занимался добычей продовольствия на зиму, второй охранял крепость. Не смотря на заложников- детей он опасался нападения. Охотничьи и рыбацкие команды несли потери от кованных из трофейного железа, а чаще каменных наконечников копий. Армяк*(6) не панцирь. Им приходилось передвигаться большими группами, потому и добыча была скудной. Как следствие уже к декабрю началась цинга.
Всячески скрывая, что половина промышленных более напоминает инвалидную команду, Шелихов регулярно посылал партии к ближайшим поселениям конягов. Возглавляли эти партии, как правило, он сам или Самойлов, люди бывалые и знакомые с языком лисьевских алеутов, который некоторые кадьякцы понимали. Кроме демонстрации силы эти походы давали возможность общения. В начале торговые - меняли котлы, ткани и бисер (но не железо и не водку) на меха и продукты, а затем и союзнические - предлагая свою защиту от врагов. Было известно, что кадьякские племена ведут друг против друга непрерывную войну.
Благодаря такой политике, к весне 1785 г. все соседние племена смирились с подчинённым своим положением, а более отдаленные уже знали, что с "касаками"*(7) лучше не связываться. Поэтому той же весной смогли отправить на северную сторону острова партию под управлением Самойлова для исследований и расширения торговли. Поход удался. Были заключены новые союзы, а в северной бухте было заложено Карлукское поселение, в котором Самойлов и зазимовал. Летом передовщик Поломошин с двумя работными и аманатом- толмачем дошел на байдарках до Кенайского залива на материке и составил карту тех мест.
Зима прошла без столкновений. К весне 1786 г. количество аманатов приблизилось к четырем сотням. Многие работные завели себе женок. Население русских поселений перевалило за 700 человек. В Трехсветительской гавани открылась школа, в которой 25 мальчиков обучались русскому языку и другим наукам. Шелихов уделял большое внимание распространению христианства среди туземцев. В первую очередь это относилось к детям- аманатам, он с удовольствием отмечал "склонность коняг к учению".
Чтобы накормить всех, артельные котлы сутками не снимали с огня и не раз прогорали. Закончились мука, крупы и соль. Хлеб не родился. Из овощей росли только репа и редька, но козы чувствовали себя хорошо.
11-го декабря 1785 года приняли решение отправить судно в Петропавловскую гавань раньше срока встречи с Якобом, чтобы, если судно с грузом не подойдет вовремя, отправится в Охотск и закупить необходимое. Так как и на Камчатке и в Охотске пришлось бы принимать решения не "стряпаясь", возглавить судно мог только Шелихов.
Спокойно подготовиться к походу ему не удалось. Ещё осенью с Уналашки пришло известие о "св.Михаиле" Из-за бездарности морехода Олесова "Св. Михаил" потерял оба якоря и его выбросило на берег. Передовщик Сокутин не смог поддерживать порядок. В пьяных драках погибло трое работных, а остальные совсем распустились без власти. Поэтому, уже в марте 86 г., Бочаров и Деларов на трехлючных байдарках*(8) собрались на Уналашку с указаниями: отправить Олесова на "Св. Георгии" штурмана Прибылова в Охотск*(9), а Сокутина перевести в работные; Бочарову - принять "Св. Михаила", починить его и выйти в море для охоты и разведки новых островов с экипажем в 25 человек; Деларов (он закончил службу на "св.Алексее" и теперь служил в Компании) берет остальных работных, вербует сколько сможет новых с уходящих судов и нанимает алеутов. Всех этих людей переправляют на Кадьяк байдарами.
Одновременно с Деларовым и Бочаровым были отправлены на байдарах три партии под руководством передовщиков Максимова, Паламошина и Алисова для закладки крепостей соответственно на о-вах Семида, Афогнак и в Кенайском заливе.
На время своего отсутствия Шелихов назначил директором компании Константина Самойлова, а главным приказчиком Василия Петровича Меркульева.
5-го мая 1786 г. "Три Святителя" с экипажем из 12-ти работных и 40 пассажирами, детьми- аманатами и грузом мехов вышел в море. Но одного пассажира на борту не было. За полтора месяца до отплытия Михаил Григорьевич Шелихов семи лет был похоронен на кладбище Трехсвятительской гавани.
Вояж был неспешен из-за встречных ветров, но завершился удачно и 28 июня галиот встал на Петропавловском рейде.
Якоб радостно приветствовал Шелихова на берегу. "От морехода Меншикова, что привел шелиховский галиот "Св. Симеон Рыльский" из шестилетнего вояжа, я уже знал, что Григорий должен прибыть в ближайшее время на "Трех Святителях", но только сей час, увидев его мощную фигуру на борту баркаса, понял как соскучился по старому товарищу, с которым не виделся более четырёх лет".
Бурные объятия, баня, обед, плавно перешедший в ужин и до глубокой ночи рассказы о своих приключениях. Утром Якоб повёл Шелихова на берег, чтобы похвастаться своим приобретением - 250- тонным бригом "Ларк". "Придя в Петропавловскую гавань, я нашёл капитана Вильяма Питерса в глубокой печали. Мистер Питерс выступал в роли арматора у Британской Ост-Индской Компании. Его судно было зафрахтовано и отправлено из Бомбея в Малакку, оттуда в Кантон, а из Кантона на северо-восток, к русским портам. Целью этого последнего рейса была попытка завязать торговые отношения. Но поход не задался. Сначала, во время шторма в Китайском море пострадала часть товара, а теперь, вот уже две недели он не может продать оставшееся.
Нет. Товар был не плох. И цена приемлемая. И камчатские купцы заинтересованы. Просто "Ларк" оказался первым иностранным торговым судном, зашедшим в порт Св.Петра и Павла и местные власти не знали как поступить без санкции свыше. Сложилась странная ситуация : продавец хочет продать, покупатель хочет купить, и власти заинтересованы в сделке, но ничего нельзя сделать. Оценив ситуацию я решил выступить в роли Александра Македонского, чтобы разрубить этот узел (заодно провернув неплохой гешефт).
Как представитель компании "Майер…", я купил весь груз "Ларка", оплатив его векселем из 6%, с уплатой в Амстердаме или С.-Петербурге. И тут же как русский промышленник продал всё тотемскому купцу Петру Панову с 50% наценкой и уплатой наличными мехами. Так что ныне я являюсь владельцем партии мехов в 10 406 рублей 75 копеек по местным ценам. Более того, услышав во время "обмывания" сделки, что капитан Питерс подумывает удалиться от дел и вернуться в Англию, я тут же предложил купить его судно на тех же условиях. Мы почти не торгуясь сошлись на 15 000 рублей. Эти сделки стали возможны благодаря тому, что капитаном- исправником Камчатки уже второй год является Иоганн- Готфрид Штейнгель, мой пермский знакомец. Тогда, в 1782 году, он женился на предмете своей страсти, перевёлся в статскую службу и теперь в чине коллежского асессора управляет Камчаткой".
Поболтав как друзья, Григорий и Якоб сели беседовать как компаньоны. Договорились быстро: "Ларк" переходил к компании за свою цену, а товары, выменянные в Кантоне на пановские меха отправятся в С.-Петербург вместе с компанейскими.
На судах и на берегу закипела работа. Шелихов заставлял всех вокруг крутиться с удвоенной скоростью. Сам он поспевал везде - наблюдал за перегрузкой товаров, проверял сохранность мехов, готовил суда к новому вояжу, торговался с камчатскими купцами, продавая им излишки хлеба, привезенного "Моргенштерном". Рынок благоприятствовал. Хлеба на Камчатке, как всегда, не хватало, а цены на меха упали из-за кяхтинских неурядиц. У одного только Панова скопилось мехов на 100 000 рублей. Большая же часть хлеба должна была отправиться на "Трёх Святителях" и "Св. Симеоне" на Кадьяк.
