Александр Конторович - Главное - вернуться
– Я позвоню дежурному, герр советник.
– Ну вот, видите, и эту проблему мы сумели решить! Располагайтесь поудобнее, гауптман…
– Обер-лейтенант, с вашего позволения.
– Разве? Мне казалось, что… Ах, да! Увы, старческая забывчивость! Как я мог… Регендорф.
Хофмайер напрягся. Руки его стиснули подлокотники кресла. Внимательный взгляд рыжей девицы мгновенно это отметил.
– Никогда там не был.
– Странно, мне показалось, что я вас там видел в компании этого, как его… Мориарти?
– Не знаю такого.
Наступила пауза. Обер-лейтенант по-прежнему недвижимо сидел в кресле. И только взгляд его быстро перемещался от советника к Магде и назад. Вернер понимающе покивал головой и вытащив из папки лист бумаги протянул его Хофмайеру.
– Вы вот этого ждали, не так ли?
Взгляд обер-лейтенанта зацепился за текст.
'…Приказываю оказывать всемерное содействие по первому варианту… Имеет право отстранять от должности и отдавать соответствующие приказания… С предъявлением этих полномочий, вы переходите под его непосредственное руководство…' Подпись – рейхсфюрер СС Гиммлер.
Хофмайер кивнул головой. Встал, одернул куртку и прищелкнул каблуками.
– Так точно, герр советник. После произнесения ключевых фраз, вы должны были предъявить мне этот документ. Гауптман Борг к вашим услугам.
– Вот и славно, гауптман! Присаживайтесь. А если бы я не предъявил вам письменного приказа, что бы тогда вы сделали?
– Поступил бы по инструкции. Сообщил бы в Берлин и принял меры к вашему задержанию.
– Как у вас тут все… да… Серьезно!
– Такая работа, герр советник.
– Понимаю. Для начала, я хотел бы вам сообщить, что ваш рапорт там, – рука Вернера ткнула в потолок, – был очень внимательно изучен и должным образом оценен. Ваши действия признаны правильными и своевременными.
– Все?
– Вы имеете в виду гибель штандартенфюрера и профессора?
– Именно так.
– Здесь нет вашей вины. Охрана их была приказом возложена на Горна. Более того, рейхсфюрер по достоинству оценил решение об ее усилении вашими сотрудниками.
– Увы, но это не помогло…
– Да, такой вопрос тоже поднимался. Некоторые, э-э-э… специалисты, скажем так, усмотрели в этом даже преступную халатность.
– С чьей же стороны?
– С вашей, гауптман.
– Даже так?
– Да. Их мнение звучало следующим образом: вы, представляя себе уровень возможного противостояния, не приняли мер для своевременного доведения информации об этом до сведения руководства.
– Хм… Посмотрел бы я на них… здесь…
– Их точка зрения не нашла понимания у рейхсфюрера. Но само мнение, а главное – лица, его выразившие, никуда не делись. Вы меня понимаете, гауптман?
– Более чем, герр советник. Спасибо за откровенность.
– Не за что. Нам с вами еще работать, так что я не хочу, чтобы между нами с самого начала были какие-либо недоговоренности. Скажем так, – я на вашей стороне. И надеюсь на ответную откровенность.
– Всегда рад оказать вам помощь.
– Будем считать, что мы договорились. Итак – к делу, если вы не возражаете?
– Слушаю вас.
– Первое. Фройляйн, внимание! Разведгруппа русских действительно была?
– Да. Исходя из анализа засады, их предварительная численность пять человек. Может быть и больше, но ненамного.
– Так… Уровень подготовки?
– Очень высокий. Водители автомашины и мотоцикла были застрелены снайпером с дистанции около ста пятидесяти метров. Практически одновременно. Стрелял один человек, мы нашли его позицию. Он сделал всего три выстрела. Причем, за очень короткий промежуток времени.
– Откуда это известно?
– Согласно инструкции, мотоцикл не удаляется от машины более чем на двадцать метров. Первым был убит водитель автомашины. Мы установили место, где это произошло – на дороге остались осколки разбитого стекла.
– И что же?
– Мотоциклист был выбит пулей из седла практически там же. За какое время он проехал бы эти двадцать метров?
– Убедительно… Однако, наличие снайпера, пусть и очень хорошего, еще мало о чем говорит, ведь так?
– Так. Оставшийся в живых, в момент нападения, пулеметчик тоже, как и водитель мотоцикла, был из моих людей. Он уже шесть лет в строю. Мастер стрельбы из пулемета, великолепно подготовленный солдат.
– И?
– Он отстрелял из своего пулемета почти целую ленту.
– И что же?
– Ефрейтор Майниге не только ни в кого не попал, но даже и был живым взят в плен. То есть, противник сумел подойти к нему настолько близко, что ему удалось это сделать.
– Насколько я помню, он ведь тоже был ранен?
– От места крушения мотоцикла до места его ранения – семьдесят метров. Все это время, пока ефрейтор туда перемещался, он вел огонь – гильзы рассыпаны по всему пути. Мы нашли следы русских, они были именно там, куда Майниге и стрелял. И, тем не менее, он ни в кого не попал.
– Занятно… Этого не было в вашем рапорте…
– Я только что вернулся с осмотра этого места. Как вы понимаете, я не могу предоставлять наверх неподтвержденные данные, пока не проверю все лично.
– Понятно. Как вы полагаете, он что-то мог рассказать русским?
– Мог. И думаю, что рассказал.
– Почему?
– Видите ли, герр советник, допрос в таких вот комфортабельных условиях, несколько отличается от допроса под елкой в лесу. Тем не менее, по эффективности он может быть и выше.
– Вы уверены?
– Да. И для этого мне не потребуется помощь вашей очаровательной фройляйн. У нас есть свои… методы увещевания, порою даже более эффективные…
Магда улыбнулась гауптману, показывая, что оценила его комплимент.
– Так… – Вернер повертел в руках пустую кофейную чашку, – интересно… Что мог знать ефрейтор?
– Многое. Более того, моим солдатам предписано тщательно скрывать лишь основные цели и задачи своей работы. Обо всем прочем они могут рассказывать.
– Да? И кем отдано такое приказание?
– На это есть специальное указание рейхсфюрера. Данный документ вы можете получить в его секретариате, у меня его нет.
– Не нужно, гауптман, я вам верю.
Советник встал из кресла и принялся расхаживать по комнате.
– Сидите-сидите, гауптман. Мне так иногда легче размышлять… Фройляйн, что мы имеем?
– У меня есть несколько вопросов к гауптману, вы позволите?
– Ну, разумеется!
Рыжая девица повернулась к Боргу.
– По инструкции, мотоцикл следует за машиной? Или впереди?
– Когда как. На неизвестной дороге – впереди. В нашем случае он был позади нее.
– Вы говорили, что снайпер стрелял три раза. Удалось установить – в кого именно?
– Третьим выстрелом был ранен охранник штандартенфюрера. Пуля попала ему в плечо.
– Как был ранен ефрейтор Майниге?
– У него слепое ранение в правое бедро. Тупоконечная пуля от русского револьвера 'Наган'.
– То есть, снайпер по нему не стрелял?
– Нет.
– Он продолжал стрелять и после ранения?
– Да. Большинство выстрелов он сделал лежа.
– Тогда, как могло получиться, что такой опытный стрелок, как ефрейтор, не попал ни в одного из противников? Ведь для стрельбы из револьвера дистанция должна быть относительно невелика?
– Да. Дистанция должна быть небольшой. Именно это я и отметил. Противник должен быть хорошо подготовлен, чтобы суметь уйти от выстрела на таком коротком расстоянии. Это опытный и хорошо тренированный боец. По-видимому, в задержании ефрейтора участвовало не менее двух человек. Это, кстати, подтверждается и следами обуви на месте боя. Один нападавший отвлек на себя внимание, а второй осуществил захват.
– Нападавшие стреляли тоже? Как много?
– На месте боя мы подобрали тридцать пять гильз от русского оружия. В основном – от автомата ППШ.
– На трупах погибших есть ранения от пуль данного оружия?
– Нет… – Борг уважительно посмотрел на Магду, – раны только от винтовочных и револьверных пуль.
– Таким образом, мы имеем следующее, – рыжая перевернула страницу своей тетради, – засада имела своей целью именно захват, а не уничтожение, профессора и штандартенфюрера. Что свидетельствует о том, что нападавшие знали время и место их отъезда, состав конвоя и наличие в нем подготовленных бойцов. Каковые и были ими уничтожены в первую очередь. Соответственно задаче нападавшие и распределились на месте засады. Огнем из автомата штандартенфюрер и профессор были прижаты к земле, чтобы группа захвата сумела подойти к ним на расстояние броска.
– Почему же этого не случилось, фройляйн? – вопросительно изогнул бровь советник.
– Как указано в документах, штандартенфюрер расстрелял почти весь боезапас для автомата и пистолета. Видимо, его активное сопротивление и не позволило нападавшим довести свой замысел до конца.
