Виктор Зайцев - Прикамская попытка – 2
Остаток дня прошёл в моей активной торговле с казаками по стоимости мягкой рухляди, коей будут расплачиваться за оружие. Глядя на упорство, с каким торговался атаман и его соратники, за каждый рубль стоимости шкурок, надежда на честную оплату оружия появилась вполне обоснованная. Потому, я не стал дожимать казаков до конца, удовлетворившись средней стоимостью рухляди между уральскими и байкальскими расценками. Дальше мы долго обговаривали и записывали возможные места встречи, так называемые «пароли и явки», в Южной Сибири. Именно туда собирались казаки, туда пролегала и наша дорога. Я предупредил о наших людях, направленных в Охотск, о том, что те будут подниматься по Амуру и ставить острог. Оговорив все тонкости, казаки подписали наш договор о продаже товара, с упоминанием его стоимости и расценок оплаты. К этому времени сотня ружей уже была погружена на сани, мешки с патронами стояли у ворот крепости. В качестве бонуса, мы отдали казакам все трофейные бочонки с порохом, взятые у пугачёвцев. Нам они вряд ли пригодятся, своего пороха предостаточно.
Весь вечер и ночью усиленные караулы напряжённо наблюдали за кострами в лагере казаков, а утром о пребывании людей напоминали лишь кострища, да девять могильных крестов в роще. Казаки умчались, увидим ли мы их снова? Или останемся в их памяти очередными обманутыми торгашами, поводом похвастать в кампании? Сейчас, после их отъезда, я начал сомневаться в своих прежних мыслях, своей уверенности в правдивости атамана Подковы. Однако, хлопот хватало и без того, наша разведка отправилась в Прикамск, в другие стороны, продолжая исправно нести караульную службу. Мы вернулись в свои мастерские, работа захватывала лучше всяких сражений. Тем более, что наметился небольшой прорыв в радиоделе.
Спокойной жизни, к сожалению не предвиделось. Разведчики проводили казаков атамана Подковы до Камы, те направились строго на юг, в противоположную движению восставших сторону. Войско Пугачёва, тем временем медленно ползло вверх по Каме, перемалывая все населённые пункты и крепости на своём пути. Ходили слухи, что к Петру Фёдоровичу прибывают всё новые добровольцы, не только русские. Все малые народы Прикамья примкнули к восстанию. В середине февраля нам пришлось отбить попытку нападения на крепость, больше трёхсот вотяков, вооружённые топорами, вилами и косами, шли на восток. По пути пытались разграбить Прикамск, но были отогнаны от окраин посёлка. Дойдя до Таракановки, восставшие обманулись малыми размерами деревни, решив, что сопротивления не встретят. Видимо, только этим можно объяснить ту бесшабашность, с какой толпа крестьян бросилась на крепостные стены.
С другой стороны, стен у нашей крепости, как таковых не было. За рвом и земляным валом стояли типичные хозяйственные постройки, высокие бревенчатые сараи, возможно, они и придали нашему заводу такой беззащитный вид. Неопытным бойцам, вотякам, невдомёк было присмотреться внимательнее к нашим постройкам. Тогда бы они заметили, что все сараи стоят впритык, не оставляя места для прохода человеку. Вдоль наружных стен в сараях на уровне второго этажа устроены закрывающиеся бойницы. Кроме того, высокие сторожевые башенки много скажут своим видом опытному человеку. Среди вотяков, нападавших на крепость, таких, видимо, не оказалось. Потому набросились они на ворота, азартно рубили их, воспринимая нашу крепость обычным богатым подворьем. Стража, действуя строго по инструкции, вынуждена была бросить пару гранат, затем отстреливать наиболее активных крикунов.
Да, наши парни все были обучены, стрелять в каждом бою в первую очередь по командирам или крикунам, при их отсутствии, по пушкарям или любым стрелкам, лучникам или вооружённым огнестрельным оружием. Так, что после нескольких выстрелов неудавшиеся разбойники ринулись в сторону от ворот, бросая своё немудрёное оружие. Наши трофеи пополнились очередным запасом «скобяного товара», как назвал трофейные топоры и вилы Володя. Кроме того, пришлось подобрать два десятка раненых и растоптанных парней, не имевших возможности передвигаться самостоятельно. Не бросать их на верную смерть, устроили раненых на постой в крестьянские дома, на долечивание. Всем хозяевам, взявшим вотяков на постой, я обещал по одному рублю, если они уговорят пленных остаться с нами, осесть на хозяйство. По рублю за каждого сагитированного мужика, которым можно обещать земельный участок и помощь в строительстве избы.
Трудно сказать, останутся ли вотяки на хозяйстве, но в людях мы нуждались. Хозяйство наше росло, рабочие руки не прибывали, а поголовье скота увеличивалось. После каждого отбитого штурма наши разведчики отбивали у отступивших врагов по десятку-другому коней. Бежавшие вотяки тоже бросили десяток саней, не успев выпрячь оттуда лошадей. Так, посреди зимы, невольно пришлось пристраивать к крепости ещё одну конюшню, а свободных бойцов отправлять на закупки сена и овса в окрестные деревни, не затронутые набегами бунтовщиков. С такими темпами строительства мы здорово вырубили ближайшие леса, но, деваться некуда, в этом веке существует лишь гужевой транспорт. Для нашего трансконтинентального похода кони необходимы в максимально возможном количестве.
Как раз после постройки новой конюшни и вернулся отряд Палыча, да не один, с добычей. Палыч веселился не меньше нашего, он привёз к нам покупателей оружия. Впервые официальные представители Демидовых решили закупить наши ружья, сразу полтысячи стволов с запасом патронов. Зная примерную стоимость оружия, они привезли деньги с собой, потому переговоры оказались короткими, мы быстро ударили по рукам. Переночевали покупатели в крепости, с раннего утра отправились обратно на двенадцати санях, груженных нашим оружием. Нам такая удачная сделка принесла не только шесть тысяч рублей серебром и первые официальные контакты с Демидовыми. Мне удалось получить от демидовских представителей рекомендательные письма к управляющим алтайских заводов. Теперь первая часть нашего путешествия представлялась безопасной и обеспеченной.
Палыч, после отъезда покупателей, таинственно пригласил меня к себе и рассказал следующее.
— Мы, до встречи с покупателями, успели изрядно пограбить демидовские заводы, маскируясь под бунтовщиков. Этим я не говорил, ребята наши молчали, не дураки. Одним словом, захваченных мастеров и трофеи ребята отвезли на нашу Вогулку.
— Много? — не удивился я, зная Ивана, его азартный нрав. Вогулкой мы называли бывшее тайное жилище первых двадцати вогул, что привели обучать Егор с Пахомом.
— Сорок три мастера, литейщики, механики, кузнецы, почти всех из цепей вынули, да тонны четыре меди, столько же свинца и, радуйся, три фляги ртути, пудов пять в общей сложности. — Он наслаждался моей радостью на лице, потом добавил, — ещё дюжину золотоискателей привёз, в холодной сидели, своего часа дожидались.
— Блин, придётся недостроенную конюшню под жильё обустраивать, а рядом новую конюшню начинать. Вези свои трофеи, благодетель.
К сожалению, той же ночью, в неразберихе размещения новичков, четверо золотоискателей бежали, не поверив, что их оставят в живых и на свободе. С остальными мы нашли общий язык, пообещав им любимую работу без опаски быть схваченными и ограбленными. Они согласились дождаться лета, тем более, что зимой золото никто не моет, чтобы не скучали, я определил им для обучения два десятка вогулов, молодых парнишек, скучавших среди сородичей в стойбище. Старатели пытались встать на дыбы, но, аргументы нашего ухода весной на восток, а также необходимость отрабатывать хлеб до весны, возымели своё действие. Причём, я пригрозил, чтобы учили на совесть, не пытаясь обманывать, мол, рано или поздно обман будет раскрыт, а Урал маленький, никуда старатели не денутся, даже, когда бегут.
Палыч, посмотрев на наши муки с попыткой создания радиосвязи, с удовольствием присоединился к нашим попыткам добиться результата. Учитывая, что в армии он часто имел дело с ламповыми рациями, помощь Ивана в деле стала весьма полезной. Двоих освобождённых из демидовских подвалов мастеров, оказавшихся ювелирами, мы привлекли к работе, как специалистов по пайке и работе с мелкими деталями. В свободное от сборки схем время, они протягивали медную проволоку для намотки контуров. Работа продвигалась не только у нас, за неполный месяц, проданный запас «Луш» восстановили, как и патроны. Цех по производству помповых ружей увеличил своё производство, доведя запас новейшего секретного оружия до ста пятидесяти стволов. Кроме тех, кто их производил, да нас троих, никто не подозревал о существовании такого оружия. Все рабочие и мастера, причастные к изготовлению помповиков, собирались переселяться с нами на Восток. При переезде, станки мы заберём с собой, Вовка себе новые сделает, если понадобится.
Общим решением мы определили, что в Европейской части России вполне достаточно будет ружей, включая двустволки. В крайнем случае, Володя выпустит на продажу револьверы, как мы и договаривались. Таким оружием армии не вооружить, обороноспособность России мы не ухудшим. Собственно, помповик тоже не армейское оружие, но, сам принцип многозарядности подаст идею многим конструкторам, когда раскроют рецепт наших патронов. За последние месяцы мы убедились, что спрос на ружья растёт, становится стабильным, даже без военного заказа нашему заводу не грозило банкротство. Скорее наоборот, после подавления восстания, спрос на оружие будет расти, особенно на территориях, попавших под действия бунтовщиков. Так и происходило последнее время, почти каждый день к нам прибывали небольшие вооружённые отряды самообороны, помещики, городские и сельские богачи с охраной. Все они покупали оружие с припасами, восстание лучше всякой рекламы показало эффективность «Луш».