Герман Романов - Крестоносец из будущего. Командор
— Рыцари пана их в коровью лепеху превратят и даже не заметят. Селяне, может быть, и храбрые люди, но отнюдь не воины. И оружия настоящего нет. А палку с тетивой луком назвать можно, вот только ответь честно — прошибет ли стрела обычную кожу с железными нашлепками? А рыцарский доспех с поддетой под него кольчугой?!
— Шагов с пятидесяти, не больше, — коротко ответил старик. — И рыцарский доспех можно…
— Если в упор, — закончил Андрей. — То есть только из засады, которую один раз организовать можно, и то если супротив беспечный противник. Но надеяться на то, что на флангах боевое охранение не выставят, глупо. И не забывай — у противника полсотни арбалетчиков. В поле с палкой против них шибко не навоюешь. У нас один профессиональный воин трех, а то и пяти ополченцев в бою стоит.
— Здесь то же самое! — в тон ему отозвался старый рыцарь. — А то и десятка, если воин на добром коне и в доспехах. Но у нас ведь тоже есть луки и арбалеты…
— Всего дюжина, если у твоих и моих людей вместе взять. Ну, у белогорцев десятка три добрых луков есть, но никак больше.
— Может, еще несколько арбалетов, но то вряд ли… — тихо добавил старик. — И дороги они, и держать их крестьянам запрещено. А потому никто из купцов даже по двойной цене их сюда не повезет — пан Завойский поймает и на первом суку повесит.
— Весело тут у вас, как я посмотрю. А у нас в Чечне «духам» оружие чуть ли не вагонами, повозки такие, генералы продавали за раз единый. Воеводы наши…
— Не может быть! — выдохнул старик. — Кто же в здравом уме с врагом оружием делиться будет — ведь своих воинов зазря терять?!
— Так оно и было, если веру и честь одна жажда денег заменяет. Но не бери в голову, отче, — Андрей вяло отмахнулся, — нам о другом думать нужно. И скажу честно — я не знаю, как воевать! Меня в армии к другой войне готовили, такой, где недостатки точности и умения компенсируются мощностью боеголовки. А потом еще раз готовили, где замена шла плотностью огня. Если точнее выразиться…
— Огня? Вы что-то жгли? «Греческий огонь»?
— Типа того. Во вспышке тысячи людей погибнуть могут. А стреляли из автоматов — это арбалеты такие, что по три болта за раз единый выстреливают. И тут же перезаряжаются — врага быстрее убивают, чем косой траву на лугу смахивают! Будь это оружие здесь, да десяток тех моих воинов, и разговора бы не было — перебили бы всю конницу пана Сартского, пока короткая лучина горит. Поверь — пулемет страшная штука!
— Охотно верю. А такое оружие ты сможешь сделать?
— Чего нет, того нет. Столетия должны пройти, пока люди смогут так металл обрабатывать. Да и порох создать тоже непросто.
— Слава богу, — священник истово перекрестился. — А то страшно представить, сколько бы людей изничтожили!
— Оно, может, и хорошо, но я совершенно не представляю, как воевать против пана Сартского будем! Не готовили меня к такой войне, понимаешь?
— У вас другое оружие, более страшное, это верно. — Старик посмотрел прямо в глаза, и Андрею показалось, что во взгляде у священника блеснуло лукавство. — Но воин — он всегда воин и освоится с любым оружием. Я же вижу, как ты занимаешься каждый день до изнеможения и крестоносцев, что с тобой пришли, готовишь. Да и засаду на погонщиков ты устроил знатную — мне бы самому не пришло в голову. Сошелся бы в поединке…
— Погиб бы ты напрасно. Втроем супротив дюжины трудно выстоять в открытой схватке.
— Вот-вот. О чем я и говорю. Так придумай что-нибудь. Опыта тебе не занимать, умения тоже. И к тому же ты — командор ордена, его первый меч!
— Научиться бы самому мечом орудовать! — буркнул в ответ Никитин, посмотрев на набитую повозками дорогу с глубокой колеей. — Кажись, кто-то на телеге едет?
— Тракт здесь в Словакию идет через перевалы. Раньше на дню по пять обозов проходило, а то и больше. А сейчас редко когда за день повозка в Белогорье прикатит, а в горы уже года три никто не ездит, оттуда люди бегут. — Отец Павел присмотрелся. — А, это торговец из Плонска! Иной раз сюда приезжает — оружейник он…
— Оружейник? — с неподдельным интересом спросил Андрей и, лязгая доспехом, тяжело поднялся с теплого камня, на котором они сидели под раскидистыми кронами деревьев. — Пойдем, посмотрим, зело любопытно, что за товар нашим белогорцам привезли?!
— Пойдем, — согласился священник и хмыкнул: — А привез он железо для кузниц, в лучшем случае кинжалы и наконечники. И то вряд ли — местные их сами куют. Так что одно железо и ничего более.
Они спустились с пригорка и вышли к проселку — и тут же появилась добротная повозка, запряженная парой сытых и крепеньких лошадок. На облучке сидел возница, украшенный шрамами, — ни дать ни взять обычный вышибала или «браток» из той, прежней жизни.
Рядом с ним восседал купец — рожа отнюдь не постная, Бог шельму метит, с бегающими глазками. Вот только вряд ли трус — тут быть торговцем зело опасное занятие, в один миг имущество, а если особо не повезет, то и голову разом потеряешь.
А потому вооружена была парочка достойно — рядом лежали не какие-нибудь топоры, а добрые боевые секиры с широкими лезвиями, а из-под наброшенной на товар дерюги выглядывало краешком арбалетное ложе.
— Ах, ваша милость! Слухом добрым земля полнится!
Зачастил торговец и, резво спрыгнув с облучка, отвесил низкий поклон. То же самое проделал и возница, но молча, настороженно поглядев на подступивших с двух сторон орденцев в красных плащах.
Теперь, по негласному приказу священника, командора постоянно охраняли Арни и прибывший из Белогорья Иржи, старый мечник, матерый вояка, уже второй двенадцатилетний срок пребывающий под знаменами ордена Святого Креста.
— Это каким же слухом? — грубовато спросил Андрей, положив руку на теплую рукоять меча.
— А то, что вы, ваша милость, изрубили в капусту добрых две дюжины воинов пана Сартского у Запретных земель и столько же людей пана Завойского в Притуле. В Плонске все радуются, а я вот решил помочь…
— И поторговать себе в пользу! — грубовато перебил купца Андрей, а тот угодливо поклонился и не стал отнекиваться.
— Не без этого, ваша милость! На сем торговля стоит. Но и риск немалый — если бы мою повозку воины местного пана нашли, то не сносить мне головы. А потому в обход шли, коней притомили, страху натерпелись, и все лишь для пользы богоугодного ордена Святого Креста, коему наша матерь-церковь покровительствует.
— Откинь дерюгу! — Андрею надоели славословия купца. — Я хочу твой товар посмотреть!
— Да, ваша милость, сейчас. — Торговец услужливо засуетился, отдергивая дерюгу и открывая содержимое. И первое, что бросилось в глаза, — длинные бруски из какого-то дерева, что занимали по длине почти всю отнюдь не короткую повозку.
— Это тис, ваша милость, он намного лучше, чем ясень или вяз, из которого в здешних землях луки делают. Мне по случаю досталось, из восточных Карпат в Плонск завезли. Задорого купил, по два гроша дал…
— Хватит брехать, Заволя. С дурика привезли, ты за бесценок и прикупил — такая заготовка для двух луков грош стоит, красная ей цена. А вяз или ясень за полгроша идут. — От гневного голоса священника купец махом скривился, но тут же вернул прежнее умильное выражение, надеясь подороже всучить залежалый товар.
— Так ведь нужный он, батюшка. У пана Сартского арбалетчиков много, а тис-то всяко лучше вяза…
— На полсотни шагов дальше бьет, и только. Арбалет на полторы сотни. Так что разница не велика. Не возьмут у тебя здесь ничего.
— Как же так, святой отец?! Вез, рисковал…
— А почему они длинные такие? — спросил Андрей, прервав причитания торговца, и тут же поймал на себе недоуменные взгляды, будто ляпнул неслыханную глупость, и решил поправиться: — Везти такие неудобно. Из повозки едва не торчат. Могли и увидеть.
— А, ваша милость, — облегченно протянул купец, взглянув с некоторым одобрением, — благодарствую за заботу, только лучные мастера длинные бруски берут и потом на два пилят, дабы каждому по руке было, кому длиннее, а кому покороче. По руке, значится. Да и редок тис — ядовит, скотина дохнет, вот и извели его. Только там, на востоке, он еще в горах растет.
— А еще что привез? — спросил Андрей, не в силах оторвать свой взгляд от брусков: не мог вспомнить что-то важное, о чем он знал давно, но как-то запамятовал. А ведь читал когда-то про тисовые луки…
— Доспехи там ратные, из кожи. Почти новые, с дюжину. Ну, некоторые самую малость попорченные. Но мы их подлатали. Топоры хорошие, три десятка, наконечники для стрел, пара сотен.
— Продырявленные, ты хотел сказать. Бывшие в употреблении, — хмыкнул Андрей, оценив предприимчивость купца. Расчет тот имел верный — паны Сартский с Завойским наверняка попытаются взять реванш, и белогорским селянам придется несладко. Потому они будут рады купить у него втридорога оружие и доспехи.
