Евгений Красницкий - Отрок. Внук сотника.
За средний уровень примем: меня, близнецов и, пожалуй, их отца — дядьку Лавра. Я, в случае чего, буду иметь три выстрела, вместо одного и становлюсь как бы командиром тройки стрелков. Что-то вроде капрала. Налицо и материальная выгода, и статусный рост. Близнецы получат вожделенные самострелы — выгода материальная. Дядька Лавр получает благодарность сыновей и, в перспективе, заказы на изготовление самострелов, если они приобретут популярность.
Теперь высший уровень — дед Корней. Какое моральное удовлетворение он может получить? Вернее, не так: какое моральное удовлетворение ему требуется? Он — отставной военный не самого маленького чина — сотник латной конницы. В привычных мне терминах — либо ротмистр кирасирского полка, либо майор бронетанковых войск. Со службы «уволен» по ранению. Такие мужики, вообще-то с удовольствием занимаются обучением новобранцев. Тем более, что все годные к тому мужчины в селе — военные, наподобие казаков в Российской империи. Но самострел-то он полезным в военном деле не считает!
Стоп! Что-то он такое рассказывал про прежние времена, когда местные язычники еще не смирились с нашим появлением здесь, и мужики даже на работу в поле ходили с оружием. Вроде бы тогда существовала так называемая "Младшая стража" пацаны, которые дежурили на наблюдательных пунктах, ходили в дозоры… Предложить деду возродить старую традицию? А что? Может и получиться. А военная дисциплина может снять опасения по поводу детской дури с оружием. Скажем, не позволять близнецам постоянно и бесконтрольно таскаться с самострелами, а только по делу и под присмотром.
Подводим итог. Опасения по поводу безопасности — сняты. Выгода для среднего уровня определена. Есть, кстати, и еще выгода для всей семьи — три лишних стрелка на ежегодной облавной охоте. И, наконец, моральное удовлетворение для высшего руководства, тоже, будем считать, вычислено правильно — старики традиции любят. Ну-с, сэр Майкл, посмотрим, как сработает управленческая теория за восемьсот с лишним лет до ее создания!".
Подъезжая к селу, Мишка попытался представить себе реакцию баб у колодца. В том, что там обязательно кто-нибудь будет, сомневаться не приходилось.
"Вот ведь угораздило вырыть колодец почти возле самых ворот. Есть, ведь, еще несколько по всему селу, но толпятся всегда именно возле этого. Любой вход-выход, въезд-выезд — на глазах у женского клуба".
Сегодня повезло особенно — в тусовке оказался кто-то из тех, кто наблюдал его вчерашнее возвращение.
— Михайла! А эта тоже на тебя охотилась? Когда ж ты сено-то привезешь? Все мясо, да мясо.
"Блин! Знают даже за чем ездил. Ну что за наказанье каждый день тут фейсконтроль проходить?".
Дед, как будто сговорился с бабами, задудел в ту же дуду:
— Да когда ж ты сено-то привезешь? Я тебя зачем посылал? То волки, то лоси, чего завтра ждать? Жар-птицу? А еще хотите новых самострелов наделать, так тогда и вообще никакой работы не станет — одна стрельба!
— Жар-птицу не обещаю, — бодренько отозвался Мишка — но причину привез.
— Что привез? — Не понял дед.
— Ты вчера говорил, чтоб причину нашли: для чего еще два самострела делать?
— А! Ну и для чего?
— Сколько мы стрелков на облавную охоту выставляем? Одного? А если еще близнецы с самострелами, да я, сколько выйдет? Четыре. Значит и доля в мясе и шкурах другая.
— Не-а, Михайла, не угадал! — дед отрицательно помотал головой. — Эта причина один раз в году бывает, а я говорил: на каждый день! За свежатинку, конечно, спасибо, а сено все равно возить надо. Только гляди половца подстреленного не привези. От него ни шкуры, ни мяса. Ну, разве что, убьешь не до смерти, да Юльке подаришь для ученья. Помрет — не жалко.
— Есть и вторая причина, деда!
— Ну, ну, — дед благосклонно покивал — излагай.
— Ты вот все говоришь, что молодняк надо тщательнее к воинскому делу приучать. И не только владению оружием учить, но и порядок соблюдать, и приказам подчиняться, и всем за одно действовать, а не каждый по себе. Так?
— Говорил, не отказываюсь.
— А еще ты рассказывал, что поначалу, пока местных не приструнили, жили каждый день, как на войне. Даже в поле работать с оружием ходили. И тогда, ты говорил, мальчишки помогали. На страже стояли, в дозоры ходили. Даже название было — "Младшая стража". Так?
— Ну, ну, дальше давай. — дед, кажется понял, к чему клонит внук и заинтересовался.
— Так вот: почему бы нам старые порядки не возродить? — Принялся ковать железо, пока горячо, Мишка. — Для начала ты нас троих поучишь: как на страже стоять, как засады устраивать и все такое прочее — что сам посчитаешь нужным. А чтоб не таскались целый день с самострелами, держать их у нас в оружейной кладовке. Выдавать только на время учебы, а потом забирать. Получится с нами троими, тогда можно будет и других пацанов на учебу поставить и Младшую стражу возродить. И для дела польза, и знания твои втуне пропадать не будут.
Дед помолчал, поскреб в бороде и неожиданно улыбнулся.
— Уел, поганец! Уел. Кхе! Быть по сему! Дозволяю! Но, глядите у меня: учить буду по всей строгости! Кхе! А за сеном завтра, все равно поедешь!
К глубокому разочарованию членов "женского клуба", Мишка на следующий день привез из леса именно сено. И еще через день — тоже. И целую неделю подряд, пока не переправил в село все стога с лесной поляны.
А мать от лекарки перевез дядька Лавр. Несмотря на ее слабые протесты, поднял на руки, как ребенка, вынул из саней и внес в дом. Дед, не то действительно сердитый, не то скрывая за злостью какие-то другие эмоции, нараздавал "всем сестрам по серьгам": обозвал сына косоруким, хотя тот нес Анну-старшую, как величайшую драгоценность, шуганул младших двойняшек Сеньку и Ельку, заставил Марью — вторую старшую сестру Мишки — заново перестилать постель…
Мишка с Анной-младшей, чтоб не попасть под раздачу, торопливо запрягли Рыжуху и укатили со двора. Мишка, "на автомате" управляя санями, вспоминал каким было выражение лица у Лавра, когда он нес мать через двор. Специально, наверно, не подъехал к самому крыльцу, чтобы подольше подержать ее на руках. Не отрываясь смотрел только на нее, и наплевать ему было на то, что на них пялится все семейство. Наверно нес бы так и нес, версту, две, три… Увы, таких обширных подворий не бывает.
"Вот были бы мы язычниками… Был, вроде бы, когда-то такой обычай: брать за себя жену погибшего брата, растить его детей, как своих. Сколько не талдычь о таинстве брака, целесообразность старого порядка так просто не отбросишь. А когда еще такая любовь…
Да и не только в любви дело. Невозможно вот так прийти и сказать людям: раньше вы жили неправильно, а потому, будете теперь жить так, как мы вам укажем. Кому-то новый порядок, действительно придется по душе, кто-то костьми ляжет сопротивляясь нововведению. А большинство, если деться некуда, вроде бы и подчинится, но, на самом деле, начнет коллективным разумом и практикой многочисленных проб и ошибок изобретать некий симбиоз старого и нового. Те же князья, вроде бы поголовно крещенные, христианство насаждают, если надо, огнем и мечом, а имена — сплошь языческие: Всеволод, Ярослав, Игорь… Что ж простым-то людям? В окрестные селения попам без княжеских дружинников лучше и не соваться, да и у нас тоже, хоть и церковь есть, и христианами все считаемся… Велесову бороду, во время жатвы, из последних на поле колосьев заплетают, обереги на одной веревочке с православным крестом носят, а уж вышивки на одежде, да узоры на утвари — сплошь языческие. Да и праздники: и Купала, и Велик Медвежий день и Макошина неделя… Коммунисты тоже все эти масленицы, троицы, рождество (аж две штуки) и прочее вытравить не смогли. Впрочем, как и демократы Первое мая, Восьмое марта, День Победы. Не так-то это все просто".
Анька долго ехавшая молча, вдруг томно вздохнула и выдала романтическим голосом:
— А какой дядька Лавр сильный! Пока Машка постель перестилала, все время маму так на руках и держал…
— Так он — кузнец. Конечно, сильный! — прикинулся пеньком Мишка.
— Глупый ты еще, Минька…
"Совершенно с Вами согласен, многоуважаемая Анна Фроловна. Постичь извивы женской логики в девичьем исполнении не должен быть способен по определению: вследствие малолетства и изначальной ущербности мужского сознания. От комментариев, следовательно, воздерживаюсь, а то, что ты готова сама на любой скорости из саней сигануть, лишь бы потом тебя, так же вот, на руках носили, мне, конечно же, и в голову не приходит. Коза ты, блин, не доеная!".
— Н-но! Милая! — понукнул Мишка Рыжуху и засвистел по-разбойничьи.
* * *— Ну, Михайла, расскажи нам: в чем стрелок из самострела слабей лучника, а в чем — сильней? А вы слушайте, потом повторить заставлю. Прежде, чем обращению с оружием учиться, надо точно знать: что это оружие может, а чего — нет. Только тогда, когда узнаете его возможности, сможете понять: как обратить себе на пользу его сильные стороны и не пострадать от слабых.
