Владимир, сын Волка (СИ) - "RedDetonator"
Обзор книги Владимир, сын Волка (СИ) - "RedDetonator"
Он умер в 2025, но очнулся в 1983 году. В сверхдержаве, в которой он когда-то родился и вырос. И он видит, что титан, некогда низвергавший империи, сам находится на грани краха. Ему хорошо известно, что будет дальше, поэтому он больше не будет молчаливым наблюдателем. На этот раз он знает, когда и как вмешаться в историю - и переписать её. К лучшему или к худшему.
Annotation
Он умер в 2025, но очнулся в 1983 году.
В сверхдержаве, в которой он когда-то родился и вырос.
И он видит, что титан, некогда низвергавший империи, сам находится на грани краха.
Ему хорошо известно, что будет дальше, поэтому он больше не будет молчаливым наблюдателем.
На этот раз он знает, когда и как вмешаться в историю - и переписать её.
К лучшему или к худшему.
Владимир, сын Волка
Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвертая
Глава пятая
Глава шестая
Глава седьмая
Глава восьмая
Глава девятая
Глава десятая
Глава одиннадцатая
Глава двенадцатая
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
Глава пятнадцатая
Глава шестнадцатая
Глава семнадцатая
Глава восемнадцатая
Глава девятнадцатая
Глава двадцатая
Глава двадцать первая
Глава двадцать вторая
Глава двадцать третья
Глава двадцать четвертая
Глава двадцать пятая
Владимир, сын Волка
Глава первая
Треск нейронов
Предисловие.
Это произведение появилось только благодаря одному человеку — Дмитрию С.
Если бы не Дмитрий С., я бы ни за что не взялся за такое, но он оказал невыносимое давление.
Прошу винить во всём Дмитрия С. и только его.
* Российская Федерация, Липецкая область, г. Липецк, БСМП № 1, 5 мая 2025 года*
Человек лежал на больничной койке и пытался понять, что происходит и кто он.
«Я — Директор», — вспомнил он.
Нейроны его мозга начали оживать: кора головного мозга инициировала процесс поиска нужной информации и этот сигнал начал метаться по нейронам, от дендритов к сомам, а оттуда, через аксоны, к синапсам и дальше по цепочке.
Вспомнить что-то Директору было очень тяжело, будто между синапсами наведены радиопомехи, искажающие сигнал. А возможно, ему мешал непонятный фоновый шум, почему-то, вызвавший стойкую ассоциацию с детьми, играющими на перемене между уроками.
«Школа — я директор школы, да?» — спросил он себя.
Он почувствовал сухость во рту. Ему хотелось пить.
Пошевелив руками, он почувствовал слабость, а также, наконец, прислушался к окружающему миру, но мешал шум в ушах, а также внешний шум, доносящийся откуда-то спереди.
«Да, я — директор школы», — наконец, решил Директор. — «Школа моя…»
Он вспомнил запахи — древесина новой мебели, мокрая доска, мел, недешёвые духи, толчёный картофель, тушёная капуста, вонь вейпов, запах директорского кресла…
Перед ним предстал его кабинет — портрет Путина в рамке, стоит на письменном столе, рядом с фотографией, на которой Директору пожимает руку дружелюбно улыбающийся Медведев.
«Школа № 13», — вспомнил он номер. — «А я… Я директор… М-м-м…»
Вспоминать ему было тяжело, но он отчётливо осознавал, что это обязательно нужно сделать — с ним случилось что-то нехорошее…
«Кто я?» — попытался вспомнить Директор. — «Школа… Кабинет директора — мой… Я — директор… Школа № 13… У меня есть…»
Он почувствовал запахи — кофе, лак для волос и ксерокс.
«Клавдия Ивановна, завуч по УВР, кабинет 23, второй этаж, сразу после лестницы, рядом с кабинетом химии», — легко вспомнил он свою сотрудницу. — «Сто десять тысяч, раз в месяц… Что „сто десять тысяч, раз в месяц“?.. Что это значит?..»
Директор предпринял попытку вспомнить, кто он.
От напряжения он шевельнул рукой и, наконец, открыл глаза. Его сознание обожгло ослепительно ярким светом, поэтому он сразу же зажмурился.
«Как в какое-то солнечное утро, когда я…» — ухватился разум Директора за смутное воспоминание.
Какое-то утро. Кухня. Солнечный луч на скатерти. Её рука — тонкая, с кольцом. И этот запах…
Лёгкие нотки «Красной Москвы». Гвоздика, ирис, ваниль и цитрусы.
Он вспомнил женщину, ассоциирующуюся с этим запахом — Ульяну Фёдоровну Орехову. Когда-то она была его женой. Почему «была»?
«О, нет…» — испытал Директор горечь. — «Она умерла… Моя…»
Дыхание перехватило, он почти физически почувствовал душевную боль.
«Моя Улечка…» — подумал он и на глаза его навернулись слёзы. — «Нет… ых… нет…»
Он приложил волевое усилие, чтобы взять себя в руки. Правая рука сжала кусок одеяла — это вернуло ему контроль.
«Жена…» — Директор стиснул зубы и заставил себя ничего не чувствовать. — «Уля… А я…»
Ульяна Фёдоровна Орехова — он вспомнил её, посреди Пустоты, а значит, может вспомнить и себя.
«Орехов…» — с уверенностью подумал он. — «А… Анатолий Павлович… Орехов…»
Сознание, постепенно, затуманилось, а затем он уснул.
*Российская Федерация, Липецкая область, г. Липецк, БСМП № 1, 6 мая 2025 года*
Проснувшись, он открыл глаза и понял, что уже ночь.
Перед глазами горит телевизор — ему пришлось сфокусироваться, чтобы рассмотреть картинку и расслышать, о чём бубнит телеведущий.
«…по словам очевидцев, руководство школы игнорировало сигналы тревоги. Всё ради рейтингов и медалей…»
Он сразу понял, что это о нём и о его школе. Здание школы — его, школьники в форме — его, а также завхоз, Пётр Павлович Дольский, с недоуменным видом что-то отвечающий журналистке — это его человек.
«Как…» — попытался он вспомнить. — «Почему…»
В школе произошла какая-то трагедия, после которой с Директором и случилось то, из-за чего он оказался в больнице.
«Это больница», — понял он. — «Отдельная палата, для „непростых“ пациентов — я из таких».
В этих его мыслях не было и тени бахвальства.
Он вспомнил это: его школа — лучшая из лучших. Элитное учебное заведение, которое он сделал элитным собственными руками.
МАОУ СШ № 13 «Полиглот» — это он сделал.
«Москвичи нам завидуют…» — вспомнил он. — «Дмитрий Анатольевич меня публично хвалил, в пример всем ставил — это всё не за просто так».
Началось всё в 1996 году, когда он стал директором обыкновенной СШ № 13.
Времена тогда были очень тяжёлые, ведь финансирование практически прекратилось, зарплату платить было нечем, задерживалась она, порой, месяцами, учебников остро не хватало, даже на покупку мела приходилось просить деньги у родителей учеников…
А он только стал директором и чувствовал себя капитаном тонущего корабля. «Экипаж» разбегался, кто в коммерцию, а кто на дно бутылки, обстановка вокруг напоминала «шторм» и «абордаж» одновременно, потому что бандитизм, убийства, грабежи, пандемия наркомании и токсикомании, а спасения нет и не будет, и даже не было предусмотрено дизайном системы.
Но он упорно боролся за выживание, изыскивал ресурсы, много договаривался, с разными людьми, иногда с очень неприятными, поэтому сумел сохранить школу.
Далеко не все его коллеги могли похвастаться подобным — некоторые школы в области были закрыты, в числе десятков тысяч школ, исчезнувших в 90-е годы.
Школа пережила ужасный «шторм», а дальше Директор начал движение к повышению автономности своего учебного заведения.
Когда пришло время, он негласно поощрял самодеятельность учителей, которым стало позволено, за небольшую комиссию, использовать аудитории для репетиторских занятий, а потом это было легализовано — удалось получить статус МАОУ. (1)
А дальше, с полученной свободой, Директор выстраивал свою уникальную систему, «скелет» которой подсмотрел у одного старого советского экономиста, совершенно опрометчиво забытого в современности…
В тринадцатой школе он создал то, что недоброжелатели называют «выжимателем талантов», а он называл и называет «индивидуальным подходом к каждому ученику».
«Болтология злых языков завистников», — подумал Анатолий с чувством неприязни. — «Но не видел я что-то в школах у этих болтунов многих сотен призёров муниципальных, региональных и всероссийских олимпиад, и такого обилия спортсменов, занимающих призовые места!»
